Йон вскочил с дивана.

— Я хотел вернуть! — прошептал он, взволнованно размахивая руками и дыша, как загнанный зверь. — Она это знала. Я хотел вернуть… Вы должны мне верить…

Йон снова сел. На лбу его выступил пот. Он закрыл глаза. У него было такое лицо, будто ему вот-вот станет плохо.

Дюрель внимательно посмотрел на него.

— Я думаю, что вычислил вас, — произнес он. — Вы боксер?

Йон кивнул и проглотил застрявший в горле ком.

— Да, я боксер. Но я не убивал. Я боюсь применять силу. И ненавижу насилие…

Дюрель поднял брови. Он был удивлен.

— Ну, дальше, — сказал он Керстин. — Что вы еще знаете?

Керстин заметила, что все впились в нее взглядами, и почувствовала себя предателем. Когда она снова хотела открыть рот, чтобы продолжить, язык вдруг стал непослушным.

— Як и Лилиан со вчерашнего дня враги. Як такой ревнивый… вбил себе в голову, что Лилиан и Буссе…

— Ложь! — выкрикнул Як. — Да, я был влюблен в нее, но знаю, что и она меня любила. И у меня не было причин, из-за которых я должен… почему я должен был…

— Лишить ее жизни, — вставил Дюрель.

— Яка не было в комнате, — прошептала Роза. — Як был детективом!

Керстин сжала пальцы, послышался хруст.

— Они здорово поссорились. Помню, когда я вошла в прихожую Лилиан — Лилиан частенько давала ключ от своей виллы друзьям, и там почти всегда кто-нибудь жил, — она плакала. Як кричал, что если она не прекратит флиртовать, то он ее проучит… он… убьет ее. Як бил ее по лицу, а Лилиан только тихо плакала. Они не сразу заметили меня. Но когда Як меня увидел, то смутился.

— Вы были помолвлены? — осведомился Дюрель.

Як покачал головой

— Нет, но мы обещали никогда не расставаться. Мы любили друг друга. Ее отношения с Буссе меня вовсе не интересовали, ибо я мог на нее положиться. Это правда, что я ударил ее. Не знаю, что на меня в тот момент нашло…

— Конечно, нет, — произнес Дюрель ехидно.

Керстин продолжала:

— Кай и Лилиан поссорились на вечеринке. Он пролил пиво на ее платье…

Она поняла, что это прозвучало смешно, иначе и не могло прозвучать, но никто не рассмеялся сейчас можно было говорить все, что угодно, не опасаясь, что это вызовет смех.

Она скользнула взглядом по их серьезным лицам. Потом посмотрела на руки Кая. Он засунул их в карманы. На запястье Керстин заметила несколько багровых царапин. Она почувствовала, как широко распахнулись ее глаза и невольно открылся рот, готовый вот-вот закричать. Но исторгнутый звук был почти неслышен.

— Ногти! — с трудом выдавила она. — Лилиан оцарапала его. Посмотрите… Посмотрите на руки!.. — Дрожа всем телом, она показывала на Кая.

Дюрель подошел к Каю.

— Покажите руки! — приказал он.

Кай нехотя повиновался Он был бледен.

— Это сделал кот Лилиан. Он меня не выносит. Когда мы поняли, что она убита, я отправился сообщить вам. Маргит знала, что у вас вилла на другой стороне залива. Спускаясь по лестнице, я увидел кота и наклонился, чтобы погладить, но этот негодяи ответил на ласку тем, что оцарапал мне руку. Вернувшись, я рассказал им об этом. Не правда ли, Як, Буссе?! Керстин все еще была в обмороке и не слышала рассказ. А вы?

Остальные кивнули.

А Керстин словно во сне видела перед собой другого кота — черно-белого, со свернутой головой, и рядом с ним — Кая на корточках. Мог Кай ласкать кота?..

— Но можете вы доказать, что у вас не было этих царапин до того, как вы вышли? — спросил Дюрель.

Кай беспомощно оглянулся.

— Я не знаю, если кто-то…

— Я могу подтвердить, — вмешалась Маргит. — После того, как это случилось… как мы обнаружили, что Лилиан мертва. Як помог мне зажечь сигарету — все было так ужасно, и я долго не могла прийти в себя. Так вот, тогда у него не было никаких царапин, в этом я абсолютно уверена. Помню, чтобы успокоить, он похлопал меня по плечу, а я посмотрела на его руку и в ответ похлопала его по ней…

После получасового допроса Дюрелю стало ясно, что до того, как все это случилось, Лилиан связывала их всех в одно целое, хотя они и испытывали к ней различные чувства — дружбу, влюбленность, безразличие и неприязнь. Она пригласила их на уик-энд. До наступления вечера они загорали и купались, танцевали, кокетничали, вкусно ели и пили. А в тот вечер молодые люди, которых уже не назовешь юными, играли.

Он скользнул взглядом по комнате. На окнах висели тяжелые темно-красные шторы. На одном окне были раздвинуты, на другом, открытом настежь, — зашторены. Для того чтобы летний воздух проникал в комнату, одна половина была присборена и оттого напоминала театральный занавес перед опустевшей после окончания спектакля сценой. Мебель сдвинута к стене, на полу, в середине комнаты, лежало несколько ярких ковриков.

«Скорее всего это и есть место для игры взрослых детей», — подумал Дюрель. Он подошел к двери, ведущей в комнату, и толкнул ее. Она подалась легко и беззвучно, как крыло птицы. За дверью находился большой холл, но он был обставлен, как гостиная. Мебель свидетельствовала о хорошем вкусе и достатке. Окно в холле тоже было зашторено.

В кресле, положив голову на маленькую подушку и вытянув лапы, лежал белый ангорский кот. Неожиданно Дюрелю пришла в голову мысль.

— Свет снаружи во время игры был зажжен?

Як кивнул.

Дюрель прошел в холл. Справа от себя отыскал выключатель к лампе на потолке, а рядом с дверью выключатель к лампе, которая находилась в комнате, где было совершено убийство. В раздумье прошелся по залу, заметив, что кот все время наблюдает за ним злыми, бегающими глазками. Дюрель вернулся в комнату.

— Может еще кто-нибудь подтвердить, что во время игры свет в холле горел? — он повернулся к Яку, а затем обвел всех долгим внимательным взглядом своих светло-голубых глаз.

Роза вытерла лоб кружевным носовым платочком.

— Я могу. Пока мы кружили по комнате, я заметила, что через замочную скважину слабо пробивается свет. Он был… да, я думаю, он горел, когда Як находился снаружи. Мы ведь видели свечение, когда он вышел из комнаты, и потом, когда снова вошел.

Маргит, маленькая и миловидная, похожая на школьницу, неожиданно вскрикнула. Голос ее дрожал:

— Нет-нет, в тот раз в замочной скважине ничего не светилось. По крайней мере, не все время. Это я знаю точно, поскольку обратила внимание, что свет горел раньше и что погас именно тогда, когда Як был за дверью. Я не придала этому значения, но сейчас вспомнила все отчетливо. — Она вздрогнула всем телом, словно только теперь поняла насколько это все важно. — Як мог войти в тот момент, когда мы двигались по комнате. Мы могли и не заметить, как Як вошел, если бы, перед тем, как войти, он погасил в холле свет. Слышите, что я говорю, это, вероятно, был Як!

— Вы уверены, что там не было света?

— Абсолютно уверена. — Маргит опустилась в кресло.

— Зачем вы потушили в холле свет? — спросил Дюрель.

— Я не тушил. У меня на это не было никаких причин.

Як говорил тяжело и медленно, делая ударение на каждом слове.

— Я стоял, приложив ухо к дверной щели, и пытался разобраться в звуках, доносящихся до меня. Вероятно, я заслонил замочную скважину, поэтому и не было свечения. Но так ничего и не понял, пока не закричала Лилиан. Очевидно, с моей стороны глупо было так вести себя, ведь все и без того обязаны говорить мне о том, что слышали. Но в тот момент я об этом не подумал… Когда Лилиан закричала, я вошел. Так что у меня алиби — в момент убийства меня в комнате не было. Слава богу!

Як потянулся, улыбнувшись сухими губами. Затем взял леденец и сунул в рот.

Дюрель наблюдал за ним с неприязнью.

— Что же произошло, когда вы вошли? — напирал он. — Что было дальше?

— Ничего. Я спросил: никто не двигался после крика Лилиан? Это необходимый вопрос — так быстрее всего можно выйти на убийцу. Иногда убийца выдавал себя сразу же, потому что кто-то замечал его движение… Потом я установил, как она падала, ее позу. Это также относится к правилам игры. Когда я перевернул ее, то обнаружил, что она… что она… Задушена!