Вероятно, следует разговорить молодую волхвовательницу, вникнуть в обычаи колдунов. Вдруг решение сыщется в мелочах, в деталях? Клевоц толком не знал, на что опереться в таких разговорах, как проверять узнаваемое. Столь высокородных южанок ему еще не приходилось видеть. Пожалуй, только северные сказания могли помочь, подсказать способ. Следовало повспоминать, там было много всякого, и былины не могли лгать - с самого начала сказителей самое меньшее осмеяли бы остальные еще живые очевидцы. Ведь сказания не слагаются о прошлом, нет, лишь о событиях настоящего, которое становится прошлым для внуков и правнуков рассказчиков.

  Но времени на захваченную девушку не было, оборона города пока важнее всего.

  Тем временем толпа именитых людей, ожидающих своей очереди, гудела, обсуждая судьбу насельников трущоб предместья. Зеленые изумруды, красно-розовые рубины, синие и желтые сапфиры, жемчуг, бриллианты на узких ножнах, тонких парадных доспехах, нагрудных цепях, коротких шерстяных или льняных кафтанах, плащах, отороченных горностаевым и собольим мехом, слепили непривычное око изобилием.

  - Откупятся, как пить дать откупятся.

  - Как? Там же всё больше одна рвань!

  - Падут коневодам в ноги.

  - Дочерьми малолетними.

  - Сам тут скоро в рвань превратишься с такими откупными за отъезд.

  Но говорили и про иное:

  - Круто забирают, выскочки. Но дело свое знают.

  - Если так и дальше пойдет, то буду подчиняться, пока осаду не снимут.

  - Храм за них, теперь отобьемся.

  А вот последнее не соответствовало действительности. Но Клевоц уцелел, и обещанным по договору лично ему храмовым рыцарям пришлось таки и на самом деле перейти в подчинение наследнику Холма. Что значат две сотни одоспешенных воинов против угрозы авторитету храмового обещания! Теперь два десятка из них было демонстративно выставлено в зале вместе с северянами для поддержания порядка. Как еще могла истолковать происходящее публика - только как тайную поддержку под предлогом помощи некоторым прихожанам в откупе, тем, кто успел обернуться в первый день. Ведь храмовые рыцари не наемники, чтобы так запросто переходить к кому-либо на службу.

  Последним в тот день пришлось выпроводить разодетого в пух и прах куцебородого тощего дворянина, требовавшего обратно выкуп. С какого перепугу вчера ломанулся за пределы стен он объяснить не мог, зато теперь, прослышав ближе к полудню о толковых распоряжениях северных варваров и о поддерживающих их храмовниках, решил вернуться. И совсем уж близко к сердцу принял известие о том, что, буде решит опять без уважительной причины выдвигаться прочь, вновь следует откупаться.

  Беседа грозила перейти на повышенные тона и завершиться вызовом на дуэль (следуя законам Империи, либо отложенную, пока не отобьют кочевников, либо Холмин соглашался выставить замену - впрочем, оставаясь держателем города, он мог бы выставить замену и позже), но тут со двора раздались давно ожидаемые северянами крики:

  - Пожар! Пожар! Предместье в огне!

  'Если бы кого-то из наших поймали, - пронеслось в голове у Клевоца, - то кричали бы несколько иное'.

  - Уважаемый, - молодой Холмин взял под локоть прерванного на полуслове дворянина, - вот и для тебя нашлось поручение.

  Южный рэл' окончательно потерял нить разговора и ошалело уставился на северянина.

  - Возьми в помощь этих доблестных рыцарей храма, - Клевоц повел южанина к выходу, - и проследи, чтобы пламя не перекинулось внутрь стен. Постарайся сделать это в первую очередь и лишь потом тушить предместья. А тогда возвращайся продолжить нашу беседу, для своих людей я ничего не жалею.

  Куцебородый дворянин воспринял порядок борьбы с огнем как должное - прежде всего позаботиться о достойных гражданах. Он-то думал, что 'северная погань' будет защищать такую же рвань как и они сами! А вкупе с обещанием решить вопрос с уплаченным ранее откупом новый держатель Фойерфлаха поднялся в глазах посетителя достаточно высоко.

  - Уф, - Клевоц с усилием захлопнул тяжелые дверные створки и обернулся к Зырю с Вызимом, - я уж думал, он никогда не уйдет.

  - И придется его пощекотать железом, - по-доброму (насколько умел) ухмыльнулся Вызим.

  - А у мальчика определенно талант, - ни к кому конкретно не обращаясь пробормотал Зырь и, в ответ на недоуменный взгляд, пояснил: - Это я о тебе, о тебе. Ведь поучиться то особо и не успел.

  Клевоц потупился, он не совсем понял, за что его хвалят:

  - Но ведь так и ведут дела герои наших сказаний, там ведь целые беседы с южанами пересказываются. Я просто старался следовать...

  - Стараться мало, - перебил Вызим, - мало знать, нужно уметь воплотить в жизнь. И ты сумел. И сегодня, и вчера. Но про талант - это перебор, конечно. Все, кто у нас правит, умеют говорить с людьми.

  - Не всё есть в сказаниях, - лукаво улыбаясь, добавил Зырь, - иногда пишутся новые. - Не северянин тот, кто не мечтает, чтобы о нем рассказывали долгими зимними вечерами.

  Клевоц еще раз вздохнул, а старшие понимающе переглянулись - наследник никогда не думал, что просто говорить с людьми и раздавать указания, причем с помощью двух советчиков, может быть так физически тяжело. Но они отлично справились - горожане во всем подчинились, а один из местных не даст раньше времени потушить предместье. И Клевоц постепенно набирался уверенности в своих решениях. Той уверенности, которая так нужна тем, кто с тщанием подходит к делу. Но вредна разгильдяям, образуя в последнем случае все новые кладбища бессмысленных жертв.

  - Теперь самое сложное, - в третий раз вздохнул Клевоц, - проследить, чтобы местные потеснились и нормально разместили погорельцев. И с самыми знатными опять придется говорить лично.

  - Кого возьмешь с собой? - Вызим по любому поводу норовил испытать наследника.

  - Тебя и храмовых рыцарей, - 'отомстил' Холмин. - Против маячащего за моей спиной авторитета жрецов им не устоять, а ты посмотришь помещения. - Привлечением храмовых рыцарей (пускай и во многом случайным) Клевоц по праву гордился.

  И Зырь не удержался от улыбки:

  - Когда Дан придет в себя, над ним посмеемся - представляю как он будет плеваться, узнав, что взяли город в руки благодаря храмовникам.

  Северянин вернулся отдыхать на второй этаж служившей им домом юго-западной надвратной башни лишь к вечеру. Думая в середине дня, что утомился, он сильно ошибался. По-настоящему устал, договариваясь с местным высоким дворянством и цеховыми старейшинами о размещении дополнительных людей внутри стен.

  Не потому, будто именитые люди отказывались. Нет, они соглашались. Убеждали, правда, что долго осаждать западные коневоды не умеют, а потому старались разместить людей похуже, будто сельдь в бочки набивая. Но здесь Клевоц уперся крепко - если не надолго, то уж тем более можно немножко перетерпеть, потесниться, высвободить часть помещений и дать гостям побыть в более-менее человеческих условиях. Иначе с каким настроем они будут на стены подниматься?

  И местные, сами себя убедив в бесперспективности долгой осады, соглашались.

  Но вот откушать в каждом посещенном доме понемногу от дюжины или двух дюжин блюд! А домов в тот день посетили немало. Слава Вышнему, хоть выпивать в походе нельзя и старейшины семей, сами в молодости испробовавшие полковой дисциплины, это могли понять. Иначе Клевоц до своей башни не то, что не дошел бы - не дополз.

  Правда, местная молодежь и даже среднее поколение уже явно смотрели на давнюю традицию сквозь пальцы. Хоть в походе, хоть дома. Но им седобородые слова не давали. Лишь Клевоца воспринимали как временную ровню (пока держит Фойерфлах) несмотря на возраст - раз самый главный среди северян, значит и самый старший. А то, что у этого старшего борода и на ладонь не отросла, никого не интересовало.

  И вот Клевоц, обсудив с Вызимом и Зырем планы на следующий день, совсем уж засобирался отойти ко сну. Но не сложилось.