— Фу-у… Я думал — проспал. Мам, хочу кашу с твоей приправой, ага?

Пока уплетал кашу, с таким нетерпением подпрыгивал на табурете, что я не удивилась, когда он выпалил, едва мама вышла из кухни:

— Лид, как они там?!

— Мы спали. А кое-кто и работал. Лена. Она связала ещё несколько шалей, — доложила я и ухмыльнулась. — И знаешь, что я думаю? На тех шалях, которые она отдала для Аделии, будет узор, из-за которого Аделия нам безропотно поможет.

— А Лена отдала для Аделии? — поразился братишка.

— Она оставила шали в моей сумке. Насколько я понимаю, одна из них должна очень понравиться Аделии.

Мы наскоро позавтракали, и помчались из дома к остановке.

— Ты уже настолько хорошо Лену понимаешь? — с сомнением спросил Димыч, заходя следом за мной в троллейбус. От нашего дома до магазина три остановки, да ещё пешком минут десять. — Ну, если по её шалям уже понимаешь, о чём она думает или что хочет сделать?

— Скорее — не её, а её действия. И я не понимаю, а… — Я споткнулась, подбирая слово. — Я как-то… интуитивно прочитываю её действия. А может, и нет. Думаю, я понимаю её, потому что видела вчера того пацана на её недовязанных шалях.

— Она их довязала? — с тревогой спросил брат. — Я ведь их тоже видел, и мне показалось, там всё глухо и плохо.

— Нет. Они так и остались на столе нетронутыми… — Я опять споткнулась и нахмурилась. — Димыч, что-то мне кажется, она их не то что не трогала… Она к ним вообще не прикасалась. И они лежат в определённом порядке. Эх, забыла маме сказать, чтобы она тоже их не трогала.

— А мама разве зайдёт в твою комнату?

— Я попросила её заглядывать туда и дополнять салатницу и вазу фруктами и ягодами, если они опустеют. Ладно, зайдём в магазин — позвоню маме предупредить, чтоб ничего с ними не делала. С неё станется… Ты что?

Димка внезапно вцепился в мою руку. Мы как раз почти доехали до нашей остановки, и троллейбус стоял, выжидая на перекрёстке, пока зажжётся зелёный. Братишка смотрел через стекло на собравшихся у дороги люди, которые тоже ждали возможности перейти дорогу. Окинув быстрым взглядом всех, я тоже замерла: молодой мужчина с портфелем в руках спокойно стоял среди остальных пешеходов, видимо только для нас подёргивая острым носом в разные стороны.

— У них, наверное, хорошее обоняние, — равнодушно заметил брат и отлепил взмокшие пальцы от моей ладони. Кажется, он собрал эмоции в кулак и пытался выглядеть чуть ли не беспристрастным исследователем.

Троллейбус проехал перекрёсток и остановился.

Мы пришли в магазин без пятнадцати девять, хотя знали, что товара мало и что Лены нет. А значит… Впрочем, с этим «значит» сплошные потёмки. А если мне Лена дала шаль с узором, заменяющим её присутствие? Шалей-то три штуки. Или я слишком сильно поверила в шали, которые влияют на происходящее?

Первым делом мы бросились просматривать полки и кладовку, чтобы понять, сколько всего пряжи у нас осталось. Учёт мы вели и вчера, но подготовиться к новому рабочему дню тоже не помешало бы.

Без пяти девять открылась дверь, и наша конфетка появилась на пороге магазина. Ну, и как тут не поверить в магию Лениных шалей?

— Это что у вас такое было? — изумлённо спросила Аделия, забыв поздороваться и округлив глаза на пустые полки.

— Работа, — смешливо бросил Димка. — Некоторые работают в поте лица, чтобы суметь распродать товар!

Прозвучало весьма торжественно, хотя по глазам брата я видела, что он с трудом удерживается от смешка. Аделия не поверила — это точно. Она медленно сошла со ступенек в помещение магазина и огляделась.

Затем, будто забыв, что здесь больше не работает, заглянула в кладовку.

— Нет, а правда, куда вы дели всё? Или Регина собирается менять точку?

Брат не выдержал — захохотал. Я поняла, что мне лучше не смеяться. Обиженная Аделия нам не нужна. Братишке-то, школьнику, она простит то, за что обозлится на меня.

— Не обращай на него внимания, — посоветовала я. — У нас вчера был внезапный покупательский катаклизм. Неизвестно откуда налетел народ и раскупил всё. Аделия, ты правда сегодня свободна? Иди сюда и выбирай.

Аделия всё так же недоверчиво подошла к прилавку, на котором я успела разложить три шали. И открыла рот, чуть не задохнувшись. Вцепилась в одну шаль, просмотрела на свет, будто ища какие-то огрехи в вязании. Бережно положила на стол, взяла другую. Посмотрела на меня в таком смятении, что я удивилась, хоть и предполагала, что эмоциональный отклик будет сильным. Да-а, Лена явно постаралась помочь нам — и себе одновременно.

— Лида, а две можно?!

— Аделия, — покачала я головой, — они очень дорогие.

— Понимаю! — выдохнула она и прижала к себе третью, с «крыльями бабочки». — Вот эту хочу! Можно, да?

— Бери. — Пришлось прикусить губу, чтобы не засмеяться над точностью собственного предсказания, но время поджимало. — Аделия, помнишь уговор?

— Да я за такую красоту… — проворчала она, накидывая шаль на плечи и вставая к зеркалу в кладовке. И вздохнула от полноты чувств, поворачиваясь к зеркалу то боком, то спиной — разглядеть, как она будет выглядеть сзади.

И только я решила, что она будет любоваться собой до упора, как Аделия сняла шаль и ощутимо жадными движениями упаковала её в вытащенный из сумочки (это вам не моя большая дамская!) пакетик, после чего спрятала свёрток явно на самое дно.

— Ну, всё. Я готова к работе, — заявила она, вставая за прилавок и пряча сумочку так, чтобы она была под рукой.

— Прекрасно, — кивнула я и только было собралась рассказать ей об остатках пряжи, которую Димка предусмотрительно сложил ближе к кассе, как дверь резко распахнулась.

Обернулся брат, только что державший в руках лёгкую метлу, которую мы вчера, после уборки, забыли спрятать в кладовку. И немедленно перехватил её так, словно теперь держал в руках копьё.

В магазин ворвались гиены-телохранители.

Они молча, без каких-либо объяснений рванули в кладовку — прямо на Димку! Тот, недолго думая, выставил перед собой метлу, явно на полном серьёзе собираясь защищать вход в кладовую!

— А ну назад! — завопил он. — Там материальные ценности!

Но по его глазам я видела, как он испуган. Ещё бы — два таких амбала!

— В чём дело?! — жёстко крикнула я, подлетая к ним, обозлённая и жутко жалеющая об отсутствии оружия. — Кто вы такие?! Грабители?!

Легко быть праведно возмущённой, зная, что в кладовке никого нет!

— Пацан, убери метлу, — сквозь зубы сказал один. — Иначе…

— Иначе — что? — снова вмешалась я, разъярённая до предела. — Ещё раз спрашиваю, кто вы такие, — и вы отвечаете, или я немедленно вызываю полицию! — И я вскинула мобильный телефон, чтобы они увидели, что говорю я абсолютно серьёзно, хотя душа моя в пятки не то что ушла — сбежала со всех ног!

— Мы телохранители, — вмешался второй, который так бешено раздувал гиеньи ноздри, что я поспешно перевела взгляд на точку его подбородка. — Наша подопечная сбежала. Она в невменяемом состоянии и может натворить что угодно. Пожалуйста! Мы хотим всего лишь проверить вот это маленькое помещение!

Димка открыл было рот, но торопливо взглянул на меня. Я кивнула. Да, только с моего разрешения. Пока хозяйки точки нет, хозяйка здесь — я!

— Идите, — успокоенно шагнул брат от двери. Да ещё вдогонку проворчал: — Только не сломайте там ничего.

Гиены кинулись в кладовку так, словно и в самом деле собирались устроить там погром. Но стеллаж ещё вчера вечером мы поставили на место, а кладовку вымыли, так что никаких следов присутствия Лены там не оставалось. Пока они там оглядывались, Аделия, открыв рот, с недоумением и опаской рассматривала нас с Димкой. Неужели сообразила, помня первое появление Лены, что телохранители не напрасно обыскивают кладовку? А потом я похолодела: Димка недавно решил, что у гиен обоняние хорошее. А если они учуют её вчерашнее присутствие за стеллажом?..

Но гиены вышли из кладовки, ничем не напоминая людей, напавших на след. Злые и насторожённые. Пристально оглядели всё помещение магазина, даже за прилавок заглянули. Затем первый буркнул что-то нечленораздельное, а второй, видимо решивший быть более «человечным», бросил: