Сначала он засунул его себе в нагрудный карман. Затем вытащил, посчитав это место ненадежным, и начал искать какую-нибудь щель в двери или стене, чтобы его туда засунуть. Но в этот момент за дверью кто-то зашевелился, и Трус, засунув оторванный билет себе в рот, мгновенно проглотил его.

Билет застрял на полпути к желудку. В ту же секунду в дверь заглянули пацаны, которые до этого стаей кружили вокруг их «Фордомерседеса». Трус, поняв, что зря испу­гался, свирепо замахнулся на мальчишек и, когда они исчезли, с облегчением запил застрявший ком стаканом минеральной воды.

После того, как компрометирующий его документ, в данном случае билет, был ликвидирован, Трус вытащил из портфеля всю прибыль и, еще раз пересчитав, оставил себе одну рублевку. Он суетливо ее скомкал, превратив в ма­ленький шарик и, стреляя глазами по сторонам, засунул себе под шляпу. После чего умиротворенно вздохнул и от­кинулся на спинке стула.

...Вечерело. Возвращающийся мимо парка с работы до­мой Аджебраил заметил какое-то небывалое оживление возле танцплощадки. Подойдя поближе, он увидел афиши, красный кабриолет. Смутная догадка появилась у него в голове: «Похоже, искатели легкой сладкой жизни. И не из нашего района. Такой машины я здесь никогда не видел. Господь услышал меня. Это то, что нужно!»

Подойдя к двери танцплощадки, он просунул в нее свой длинный нос и наткнулся на Труса.

— Желаете потанцевать? — осведомился вежливо кассир.

— Сейчас вместе потанцуем. Я фининспектор!

У Труса в желудке запрыгал проглоченный билет. Трус моментально выскочил из-за стола.

— Айн момент! Это не ко мне. Меня тут попросили заменить. Я сейчас позову. Вы тут постерегите магнито-фончик.

Схватив портфель с прибылью, он побежал с докладом к Бывалому.

Аджебраил зашел внутрь и, увидев рулон трехкопе­ечных трамвайных билетов, еще раз убедился в своих догадках.

Перепуганный Трус взбежал на сцену к Бывалому и, показывая пальцем на дверь, шепнул ему в самое ухо:

— Там фининспектор! Бывалый сразу помрачнел.

— Так, это серьезно. Предупреди Балбеса, и быстро готовьтесь к отъезду. Я им займусь.

И Бывалый энергичными шагами направился к выходу. Подойдя к Аджебраилу, он приятным баритоном спросил:

— Мы вам тут не помешали? Не сильно шумим, това­рищ фининспектор?

Аджебраил, поняв, что имеет дело с главным из этой компании, решил сразу перейти к делу. Он так и сказал:

— Есть дело!

— Это которое у прокурора? — переспросил Бывалый.

— Шутите,— улыбнулся Аджебраил.

— Какие шутки с фининспекцией?

— Ну, какой я фининспектор? Это шутка была. Могу свои документы показать.

— Не нужно нам ваших документов. А вот за такие шутки можно и здоровья лишиться,— Бывалый угрюмо придвинулся к Аджебраилу.

— Ладно, ладно. Я серьезно. Есть возможность подза­работать.

— А какая работа?

— Творческая. Нужно кое-что украсть.

— Товарищ, Вы ошиблись. Мы не воры, мы художе­ственная самодеятельность,— снова помрачнел пред­водитель.

Аджебраил стал быстро оправдываться:

— Это не совсем то, что Вы подумали. Это будет своего рода спектакль на свежем воздухе в антураже гор. Украсть-то нужно, но что? А точнее, кого?

— Кого? — удивленно переспросил Бывалый.

— Невесту! Свадебный обычай древних горцев. За всю операцию плачу полтинник! — сделал широкий жест Аджебраил.

— Каждому! — поправил Бывалый. Аджебраил вытаращил на него глаза:

— Да тут делов-то!

— Вот сами и делайте. Мы этот ваш полтинник за два вечера, не напрягаясь...

— Ну, хорошо! Договорились. И они ударили по рукам.

* * *

Рядом с танцплощадкой выстроился длинный ряд сто­лов, за которыми плотно сидели любители старинной игры. Всего против Балбеса сели играть двадцать человек.

Многие из них были совершенно растеряны и поминутно огля­дывались, ища поддержки у стоявших сзади болельщиков.

Окинув взглядом знакомое зрелище, Балбес подошел к первому столу и начал игру.

Первым соперником был средних лет джигит в папахе, верхнюю губу которого обрамляли роскошные рыжие усы. Позади него стояли два сына, которые сразу же после сделанного Балбесом хода принялись советовать отцу. Тот же, впервые в жизни играя на деньги, испытывал мучи­тельный страх перед возможностью расстаться с лежавшим рядом рублем. Он схватился за уши руками и стал напря­женно думать.

В толпе прошел легкий шелест.

Подобная же картина повторилась и у остальных столи­ков. Балбес, жадно затягиваясь едким дымом папиросы, двигался рейд за рейдом вдоль столов и делал очередные ходы.

Минут через тридцать он выиграл более половины партий.

Вообще-то, игра на деньги имеет свою специфику. Главное, при этом сохранять абсолютное спокойствие. Но горячая кавказская кровь, очевидно, делать этого не позво­ляла. И хотя проигравшие уже немного успокоились и свыклись с мыслью о проигрыше, их советы еще игравшим ничем не помогали. Один за другим те вставали и пополня­ли ряды болельщиков.

Подойдя к одному из двух еще сопротивляющихся, Бал­бес выдохнул кольцами голубоватый дым и сделал оче­редной ход.

Его соперник, и до этого сильно нервничая, а сейчас вообще дрожа, принялся глотать успокоительное. Ведь со времени выхода на пенсию еще ни одному джигиту не удавалось у него выиграть, и проигрыш для него был равнозначен смерти.

Рядом с ним сидел еще один, борющийся с гением Балбеса. Тот, видимо чувствуя приближение быстрого кон­ца, ерзал на стуле, с сожалением смотря на подготовлен­ный рубль.

Подошедший Балбес уставился на стол и улыбнулся, произнеся:

— Рыба!!!

При этом две кости домино с громким стуком опусти­лись рядом с длинной закрученной цепочкой подобных же им «фигур». Положив заработанный рубль в карман, Балбес повер­нулся к последнему сопернику-старичку, то и дело проти­равшему платком стекла своих очков.

Кинувшись было к своей последней жертве, Балбес вдруг остановился, услышав зов своих товарищей. Те стоя­ли у машины с каким-то незнакомцем в галифе, заправлен­ных в сапоги, и, жестикулируя руками, звали к себе.

Бросив оставшемуся старичку «Согласен на ничью!», Балбес поспешил к друзьям.

Старик, уже готовый было проиграть, услышав послед­ние слова Балбеса, вознес руки к небу, благодаря Бога за ниспосланное чудо, которое помогло избежать позора.

* * *

Настал день получения калыма.

Утром, с первыми лучами солнца ворота во двор распахнулись, и перед взором Аджебраила предстало стадо из двадцати баранов, погоняемое Балбесом.

— Эге-ге, хали-гали, эге-ге, хали-га,— напевал в клу­бах пыли Балбес.— Цоп-цабе! Цоп-цабе! А-ну, пщ-шла!

При этом он пнул носком кеда зазевавшегося барана. Тот с ускорением влетел в широко распахнутые ворота.

— Физкульт-привет, хозяин! — поздоровался Балбес с Аджебраилом, орудуя хворостиной налево и направо, как дирижерской палочкой.

— Здравствуй! — ответил Аджебраил, начав вдруг ис­пытывать непонятное волнение при виде рогатых живот­ных.

Но, быстро справившись с ним, приосанился и, заложив руки за спину, наблюдал за действиями Балбеса, при этом чувствуя себя важным человеком.

— Эге-ге, хали-гали, эге-ге, хали-га. Цоп-цабе! — про­должал напевать Балбес.

Хворостинка со свистом опустилась на спину овечки. Та кротко заблеяла и поспешила спрятаться среди своих со­братьев.

— Но-но! Поаккуратней! — крикнул Аджебраил, спря­тавшись под тенью инжирного дерева.— Загони их в стойло!

— Есть, начальник,— козырнув, ответил Балбес.— Хозяин-барин!

С этими словами он начал загонять баранов в открытую дверь стойла.

— Продал? — спросила укоризненно Аджебраила по­дошедшая жена.

Не имевшая детей, она относилась к племяннице, как к родной дочери, и затея мужа относительно замужества Нины ей не нравилась. Как ни выпытывала она накануне вечером имя жениха, муж был нем как рыба.

— Это мое дело,— злобно посмотрев на жену, ответил Аджебраил.— Иди лучше на стол накрой!