- Разбил! - тихонько вскрикнула Таня.

- Упала, - ответил Дима.

- Шляпа!

«Карбиды» шепотом стали бранить Диму. Потом Боря сказал, что нужно сходить в лагерь и принести другую бутыль.

- Ну да еще! - рассердилась Таня. - Будем всю ночь взад-вперед бегать!.. Пошли!

Они переправились через ручей, взобрались на освещенную луной вершину холма и остановились там, молчаливые, настороженные. У мальчиков были низко надвинуты на лбы кепки и у всех подняты воротники пальто.

За холмом тянулась поляна, голубая от лунного света. В дальней стороне ее, окруженный с трех сторон темными соснами, белел дом «трикотажей». Боря зачем-то снял кепку. На его макушке, как перо индейца, торчал одинокий прямой вихор.

- Спят и не знают, что мы им готовим, - прошептал он.

Все молча кивнули головами и продолжали смотреть на белый дом.

Завтра начнется игра. Завтра отряды «карбидов» и «трикотажей» с красными и синими повязками на руках станут ползать в лесу, стараясь пробраться к лагерю «противника» и похитить флажок, спрятанный в условном месте. И все это время пятеро отважных разведчиков будут сидеть на холме под самым носом у «неприятеля». Они будут следить за каждым движением «противника» и сообщать обо всем по телеграфу в свой штаб. Это придумала Таня.

- Пошли! - тихо скомандовала она. - Борис, Лёнька, тяните провод!

«Карбиды» в молчании направились к погребу. Один за другим вошли в низенькую дверь между скатами крыши. Таня включила карманный фонарик.

Наземная часть погреба была пуста. В середине дощатого пола чернел открытый люк. Ребята, стоя вокруг него на четвереньках, заглянули вниз.

В глубокую яму вела приставная лестница. На дне ямы при слабом свете Таниного фонарика ребята увидели пустые деревянные кадки, лежавшие на боку.

- Капусту квасили, - прошептала Вава.

Лёня поправил кепку, съехавшую на нос, и тихонько засмеялся:

- Танька! А вдруг здесь крысы есть!

- Не испугаешь. Они бы здесь с голоду подохли. Чем языком болтать, устанавливай аппарат.

Вскоре телеграфный аппарат с электромагнитом от звонка, роликом от пишущей машинки и бумажной лентой, нарезанной из газетных полос, стоял в углу под скатом крыши. Сидя возле него на корточках, ребята смотрели, как Лёня делал пробу.

- Передай, - сказала Таня. - «Погреб заняли, невзирая на трудности. Сообщите, как принимаете. Начпункта Закатова».

Лёня снял кепку, склонил стриженую голову над аппаратом и стал нажимать на ключ, приговаривая:

- Точка, тире, тире, точка… Тире, тире, тире…

Лёня передавал эту депешу минут пять и весь взмок от напряжения. Под конец он сообщил, что переходит на прием, и повернул какой-то рычажок. Теперь все смотрели на якорь магнита с карандашным графитиком. Вот он слегка дернулся. Лёня взял копчик бумажной ленты и стал тянуть ее к себе.

Где-то за лесом, в комнате у вожатого «карбидов», дежурный телеграфист лагеря Сеня Жуков стучал ключом, а здесь на бумажной ленте появились слабые черточки и точки. С трудом разбирая их при свете фонаря, Лёня читал:

- «При-маем хшо. Же-ла-ем у-пе-ха. Дежурный связе-е-ет Жуков».

Вава тихонько засмеялась и тихо захлопала в ладоши.

- Работает! - в восторге шептали «карбиды». - Работает!

После испытания аппарата они разместились по разным углам, и Таня потушила фонарь.

Стало совсем темно. Только щели в крыше светились слабым ночным светом. Ребята притихли каждый в своем углу. Было слышно, как журчит ручей под холмом и пищит одинокий комар, залетевший в погреб. Так прошло полчаса.

- Товарищи! Вы не спите? - зашептал вдруг Боря.

«Карбиды» возмущенно заворчали в темноте:

- Мы и не думали засыпать!

- Знаете что? Вот все наши ребята спят сейчас в теплых постелях, а мы тут бодрствуем, как на передовых позициях… А, товарищи?

- Угу! - отозвался кто-то.

Таня заворочалась где-то возле двери:

- Слушайте-ка! А что бы нам такое совершить?

- Совершить?.. Что совершить?

- А вот: нас с нашим лагерем соединяет только провод. И вот бы по этому проводу послать депешу: «Сегодня, положим, в ноль часов пятьдесят минут, разведчики такие-то совершили то-то и то-то». Что-нибудь особенное, подвиг, понимаете?

Эта мысль всем понравилась. «Карбиды» стали придумывать, какой бы совершить подвиг.

- Нет! - сказал Лёня. - Такую депешу послать: «Сегодня ночью разведчики такие-то пробрались… в это… как его… в месторасположение неприятеля и… сделали чего-нибудь такое».

- А что именно сделали? - спросил Боря.

- Ну, какой-нибудь диверсионный акт.

- Ой, девочки! - пропищала Вава. - У них там две овчарки и ночной сторож. Они такой «диверсионный акт» покажут, что просто ужас!

- И вообще нельзя: игра еще по началась, - сказала Таня.

Долго ломали голову «карбиды».

Постепенно щели в крыше посветлели. На полу стало заметно черное пятно люка, а по углам - смутные фигуры ребят. Они сидели кто на корточках, кто просто на полу и поеживались от утреннего холода.

- Закусим? - предложил Боря.

Вава развязала мешок. Она вынула оттуда буханку хлеба и несколько вареных картофелин. Затем, хитро посмотрев на ребят, извлекла одну за другой пять сушеных вобл.

- Сама достала, в сельпо! - сказала она важно, раздавая ребятам порции на салфетках из газеты.

Разведчики принялись громко чмокать, обсасывая косточки воблы и продолжая вслух мечтать о подвиге.

- Хоть бы гроза какая-нибудь! - говорила Таня, держа двумя пальцами рыбий хвост. - «В районе наблюдательного пункта разразилась гроза. Погреб затоплен. Продолжаем наблюдения по колено в воде».

- А по-моему, лучше так, - предложил Боря. - «В районе наблюдательного пункта бушует гроза. Огромное дерево упало рядом с погребом. Продолжаем наблюдения».

- Нет! Не так! Вот как! - Лёня даже приподнялся. - «В районе наблюдательного пункта бушует гроза. Молния ударила в погреб. Часть разведчиков оглушена. Продолжаем наблюдения среди дымящихся развалин».

- Ой, девочки! - пропищала Вава. - Если все это случится, вожатые прогонят нас отсюда и прекратят игру.

Прошло часа три. Щели в крыше стали золотистыми, и от них протянулись сизые лучи, в которых плавали блестящие пылинки. Мрачную картину осветили они!

Бледные, осунувшиеся, ребята сидели на своих местах, вытянув шеи, поминутно делая судорожные глотательные движения. Клочки газеты, обглоданные рыбьи кости и картофельные очистки валялись на полу.

Прижавшись затылком к стене и перекатывая голову с одного плеча на другое, Лёня громко, с надрывом шептал.

- Ну прямо все кишки выжгло!.. Прямо, наверно, какое-нибудь воспаление теперь начинается! - И, уставившись на Таню злыми глазами, сказал: - Ну, чего тебе сделается, если я к ручью сбегаю?

- Не пущу. Трикотажи увидят, - в десятый раз повторила Таня.

- «Увидят»! Они еще спят преспокойно, а ты здесь мучайся!

Таня, бледная, решительная, стояла на коленях, загораживая собою дверь:

- Все хотят пить. И я не меньше тебя.

- «Не меньше»! Две кружки чаю за ужином выпила, а я…

- Не пущу! Понятно?

Боря молча слушал этот разговор. Длинная физиономия его еще больше вытянулась, Вава коротко всхлипывала, точно икала, а ее брат сидел неподвижно, страдальчески подняв маленький нос и большие темные глаза.

Вдруг Боря поднялся:

- Товарищи! Зачем ссориться? Если каждый станет бегать к ручью и обратно, то нас могут заметить. Но кто-нибудь может взять рюкзак и принести воду для всех.

- Правильно! Он брезентовый и не протекает.

- И очень хорошо! И великолепно! - одобрительно запищала Вава.

- Не пущу!

Но тут терпение у «карбидов» лопнуло. Лёня, согнувшись, подошел к звеньевой. Вава вскочила на ноги. Злое лицо ее выглядывало из-за Лёниной спины. Шагнул вперед и Боря с торчащим вихром.

- Что ж, нам здесь помирать? - мрачно спросил Лёня.

- Не пущу!

- Кричала, кричала о подвиге, а как до дела дошло - одного человека боишься выпустить!