Судьба истощенной войнами Речи Посполитой была предрешена. Для сохранения политической, военной и экономической жизнеспособности остро требовались реформы, но провести их не давали сильные соседи и прежде всего Россия. Договор 1764 г. между Россией и Пруссией содержал секретную статью, обязывавшую поддерживать в Речи Посполитой шляхетские вольности и право "либерум вето" — обычаи, превращавшие ее из конфедерации двух государств, по существу, в конфедерацию отдельных уездов, правили в которых магнаты. Российская империя снова и снова вмешивалась в политику государства наших предков, направляя сюда войска или возводя на трон своих ставленников. Великому князю литовскому и королю польскому Станиславу Августу Понятовскому выпало на долю стать последним монархом Речи Посполитой. После трех разделов между Россией, Австрией и Пруссией — в 1772, 1793 и 1795 гг. — исторические часы государства остановились. Давнишняя мечта кремлевских правителей сбылась — Беларусь стала частью Российской империи. Бывший любовник Екатерины II Станислав Август подписал отречение. Трон его императрица велела привезти в Петербург и "приспособить для отправления ежедневных физиологических потребностей" Ея величества. На нем, кстати, год спустя Екатерину и разбил паралич.
До самого начала 1990-х гг. захват беларуских земель Россией в официальной беларуской историографии, учебниках и энциклопедиях назывался не иначе как "воссоединением", в результате которого беларусы будто бы обрели чуть ли не свободу и светлое будущее. (При этом стыдливо замалчивалось, что Маркс и Энгельс почему-то называли Российскую империю жандармом Европы, а Ленин — тюрьмой народов.) О действительных последствиях "воссоединения" было публично сказано только в годы независимости, точнее, в ее "долукашенковский" период.
"Прирезав" к своим владениям Беларусь, Екатерина II и ее сын Павел I на радостях раздали своим дворянам в беларуских губерниях 208,5 тыс. душ "мужеска полу" (по которым шла перепись крестьян). Таким образом, в общей сложности около полумиллиона беларусов стали крепостными российских помещиков, причем многие из раздаренных царицей крестьян были раньше лично свободными. Сельское хозяйство в России отличалось примитивностью. беларуских крестьян, которые раньше в большинстве своем платили денежный оброк, погнали на барщину. Помещики широко практиковали сдачу тысяч крепостных на строительные работы в далекие российские губернии. Жестокая эксплуатация стала причиной крайнего обнищания села. Витебский губернатор в отчете за 1807–1809 гг. писал, что лишь немногие из крестьян питаются чистым хлебом, а все остальные "всегда примешивают к нему мякину". Так претворялось в жизнь обещание Екатерины II сделать присоединенные к империи земли "соучастниками блаженства, величия и полного изобилия".
беларуские города лишились магдебургского права и даже старых гербов. Мелкую шляхту, которая не могла документально подтвердить свои права, переводили в податное сословие. Налоги в беларуских губерниях в отличие от российских государство до 1811 г. собирало не в ассигнациях, а в звонкой монете. По неофициальному курсу 100 бумажных рублей были равны 22 рублям серебром.
На смену расформированному новыми властями войску Великого Княжества Литовского пришли неизвестные прежде в Беларуси рекрутские наборы. В рекруты брали молодых здоровых мужчин от 19 до 35 лет. В мирное время Петербург требовал "поставить" с 500 человек одного солдата, а в войну — четверых, пятерых и даже восьмерых. Родные провожали их словно на тот свет. До 1793 г. рекруты служили всю жизнь, потом срок службы ограничили "всего" четвертью века, а последующее его сокращение — до двадцати лет — произошло только в 1834 году. За один 1811 год Беларусь дала в российскую армию 14 750 рекрутов. Между прочим, Полоцкому мушкетерскому полку принадлежит главная роль во взятии Суворовым Измаила: именно "полочане" первыми ворвались в крепость. Упоминание о героических полоцких мушкетерах вы встретите даже в поэме лорда Байрона "Дон Жуан". Кое-кто видит в этом повод для гордости, но на самом деле беларусы становились в захватнических царских походах пушечным мясом.
Россия не знала национальной и религиозной толерантности. Беларусов вообще не признавали отдельным народом, считая немного подпорченными "польщизной" русскими. Соответствующее отношение было и к языку. Наших предков лишили даже права на собственные имена и фамилии. Сразу же после инкорпорации восточных беларуских земель царские писари позаписывали Язэпов — Иосифами, Михасей — Михаилами, Томашей — Фомами. Жуки превратились в Жуковых, Коты — в Котовых, Ковали — в Ковалевых… Характерные беларуские фамилии гораздо лучше сохранились в центральной и западной части Беларуси, где писарская братия по чьему-то недосмотру не получила соответствующих инструкций.
По приказу Екатерины II "для собственного употребления по упражнению Ея Императорского Величества в исторических сочинениях" из монастырских, церковных и частных библиотек Беларуси в Петербург вывозили исторические хроники и архивы знаменитейших шляхетских родов. Не тогда ли окончательно затерялись следы бесценной Полоцкой летописи?
Царизм не мог оставить без внимания и учебные заведения. Над некоторыми из них ввели военный надзор. У новых подданных отняли право учиться в западных университетах, которым беларусы пользовались несколько веков. Делались попытки вернуть обратно тех, кто уже получал образование в Европе. Языком обучения в Беларуси в первые десятилетия после аннексии был польский. Может показаться странным, но тогда, уже в Российской империи, полонизаторы достигли немалых успехов. В Петербурге считали, что на захваченных землях лучше иметь дело с одними поляками. (Есть народ — есть проблема, нет народа — нет проблемы.)
С другой стороны, неуклонно набирала обороты русификация. Забегая вперед, отмечу, что за 150 лет Российская империя, пользовавшаяся природными, экономическими и людскими ресурсами Беларуси, не разрешила открыть ни одной беларуской школы. Первые такие школы появились в годы Первой мировой войны на территории, занятой немцами, чья военная администрация признавала беларусов самостоятельным народом. беларуское книгопечатание и пресса были официально разрешены хотя и в очень ограниченных масштабах и без государственной поддержки только после революции 1905 года.
Не доверяли даже лояльному к Петербургу православному духовенству. Священников-беларусов переводили вглубь империи, а на освободившиеся места оттуда ехали русские, не знавшие ни языка, ни местных традиций. Они с подозрением пересматривали списки беларуских святых, понижали их в ранге, безжалостно боролись с колядованием, купальем и другими исконными обычаями беларусов. Об отношении верующих к этим православным "миссионерам" губернаторы докладывали Павлу I: "Присланные священники не способны к исполнению своих обязанностей и к поддержанию хороших отношений с людьми, этот край населяющими. Они стали ненавистны народу". Начался принудительный перевод в православие униатов, или греко-католиков, которые по подсчетам известного ученого, доктора исторических наук Анатолия Грицкевича в конце XVIII в. составляли около 80 % беларуского населения. Эта цифра свидетельствует, чего стоят утверждения о том, что Россия освободила православных беларусов (которых тогда насчитывалось менее 10 %) от религиозного гнета. Между тем именно декларированная защита прав "единокровных" и "единоверных" беларусов в том же XVIII в. много раз становилась поводом для вооруженного вмешательства во внутренние дела Речи Посполитой.
Ограничительные законы были приняты по отношению к евреям. В 1794 г. российские власти установили так называемую "черту оседлости", за которой иудеи не имели права селиться. Но и на разрешенной территории они не могли жить за пределами городов и местечек. Еврейские мещане, купцы и ремесленники должны были платить вдвое большие государственные налоги, чем христиане. На государственном уровне насаждался антисемитизм.