Краткие секунды первого потрясения закончились.

Всадники казармы ворвались в гущу умертвий, и Артём вдруг застонал от досады.

— Ох и дурак я… — процедил он сквозь зубы.

— В чём? — кинула Рита, не отводя глаз от двух встречных потоков — живых и мёртвых, которые смешались в ужасающей битве. Ей было стыдно, но больше всего она сейчас жалела лошадей.

— Надо было «взорвать холм», как только они вывалились из переулка… Ну, тупой… Ну, тупой же…

— Но у тебя до сих пор жезла нет!

— А оно мне надо? Меч вытянул в сторону — и слова. Всё. Ладно, после драки кулаками не машут… Блин, хотя я бы помахал… — заворожённо закончил он.

И вздрогнул. Кажется, события в этом городе всегда внезапны и обожают наслаиваться. В переулке, из которого продолжали сыпать умертвия, правда, уже не так резво, наталкиваясь на сопротивление защитников города, вдруг потемнело. А потом резко начали падать защитники города, на которых с торжествующим рёвом бросались ожившие мертвяки. Рита испуганно спросила Артёма, который чуть подал лошадь вперёд, резко заинтересованный странным явлением:

— Что там?

Однако он на сам переулок не смотрел — только на верха домов. Так что вместо ответа парень зло засиял и быстро вынул меч из ножен.

В течение секунд, которые заняло это движение, произошло сразу два события: умертвия ещё громче и торжествующе завыли, ринувшись на защитников города будто с новыми силами, а из потемневшего переулка, чуть не касаясь краями крыш, грузно выплыли одна за другой две железные лодки. Еле видные, прячущиеся за бортами люди густо осыпали солдат и охотников ливнем стрел. Вот почему оживились умертвия!

Уже сжав кулаки от бессильной злости: двое играют в войну, а десятки, сотни погибают по-настоящему! — Рита вздрогнула от близкого лязга металла.

Хорошо, что неопытных бойцов поставили у стены, где на них никто не смотрел! Артём вернул меч в ножны и вынул пистолет. Сначала Рита чуть не выкрикнула: «Ты что — псих?!» Но мгновения спустя вспомнила взорванную дверь в коридоре казармы: выпущенная сила по форме была похожа на штопор! Потому что ручка меча была винтовой! Пистолет. Всё правильно. Будет тонкий луч. Тончайший, который не даст магической силе разрушить дома!

Губы Артёма выразительно шевельнулись.

Следившая за его действиями Рита видела, как белый — до слёз, потому что на это трудно смотреть незащищёнными глазами, настолько был концентрированным по мощности выстрел, — луч прошил обе лодки: и ту, что уже выплывала за пределы переулка, и ту, что следовала за нею. Оба воздушных транспорта, словно забывшись, что хотели сделать, замерли на месте — и грохнулись! Именно что грохнулись, потому что даже кони переступили ногами из-за волны, выбросившей булыжники из дрогнувшей земли, и прижали уши, переживая звуковую волну падения тяжёлых конструкций.

А потом… Обернувшиеся к лодкам умертвия (некоторые невероятно лёгкими пушинками разлетелись в стороны после взрыва) тоже застыли на время… Рита ещё успела подумать: а не с лодок ли ими командовали? А потом они отмерли… и помчались убивать тех, кто ещё остался в живых на рухнувших искорёженных лодках. Своих!

Оставшиеся в живых солдаты и охотники пришли в себя и с кличами своих отрядов и соединений рванули к переулку!.. Оглянулся Артём — в глазах такая мольба, что Рита без раздумий крикнула:

— Давай!

Меч, вновь освобождённый от ножен, взвился кверху — другой рукой парень тряхнул поводья коня. И новички-наёмники бросились следом, благо что командир-«скептик» вырвался-таки вперёд своего немногочисленного войска.

Пока Рита сомневалась, что делать ей, посылать ли лошадь в общую кучу: с мужчинами-то понятно — и на азарте одном сумеют компенсировать неумение драться! — на неё оглянулись две девушки из новеньких наёмниц, которых она плохо, но запомнила. И девушка больше не сомневалась. Как только эти две заметили, что она встряхнула поводьями, они, наверное, более опытные всадницы, помчались с места в карьер.

А пока Рита пыталась усадить Шороха так, чтобы он во время скачки и бойни не выпал с седла, в спину ей толкнулся слабый крик:

— Ана Маргарита!

Изумлённая, она обернулась и ахнула: в сторону дальнего переулка медленно уходила лошадь, на которой сидел Текер! Причём сидел он еле-еле и клонился набок! Да кто ж его пустил к передовой, если он в таком состоянии?!

Рита развернула лошадь и ринулась следом. Надо будет догнать охотника и привести его лошадь сюда, где есть на первый случай Пэйон. Уж целитель-то и обругает, но и поможет!.. Шорох под рукой вдруг завыл. Державшая ладонь на его холке Рита ощутила даже вибрацию этого воя на шкуре зверя. Что это с ним? Боится за Текера?

Она завернула в переулок и обрадовалась: вот он, Текер! Далеко не смог лошадь заставить идти. Господи, да как он в седле усидел, если то и дело вздрагивает, постепенно и беспомощно склоняясь то в одну, то в другую сторону?..

Но и возбуждённая всеми событиями, Рита на всякий случай, похвалив себя за предусмотрительность, оглядела переулок в поисках магической опасности. Мало ли… И резко натянула повод, останавливая лошадь.

Лохматая шапка Текера медленно оплыла под её взглядом-сканером в аккуратно причёсанную голову с четырьмя косами… Рита ещё имя Чёрной ведьмы не вспомнила, как пришлось обернуться на перестук копыт за спиной. К ней неспешно подъезжали три всадника со всех сторон. Девушка, напрягшись, снова посмотрела на Челесту. Та уже сидела лицом к ней и глядела с кривенькой ухмылочкой.

Склонившись к Шороху, утопив в его шерсти нос, Рита шепнула:

— Артём…

И, взяв волчка на руки, дала ему спрыгнуть на мостовую.

Она не сопротивлялась. Не время и не место. Слишком удобно её взяли. Вход в переулок за приманкой — за псевдо-Текером — был. Выхода из него — нет. Тупик. Попробуй только оказать сопротивление — только хуже сделаешь. Кое в чём Рита разбиралась, когда дело касалось уличных драк… Да и… Пусть думают, что она перепугалась до полусмерти.

Один из всадников спешился и, устрашающе громадный, чуть не квадратный в закрытом меховом плаще, с закрытым лицом — лоскутом здешней «банданы», подошёл к лошади Риты. Он поднял руки, и девушка покорно съехала с седла. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя совсем ребёнком. Особенно когда он молча скрутил ей руки за спину и необычно связал их — согнутые в локтях. Затем его лапищи проехались по всему её телу, освобождая девушку от прихваченного оружия: щита и меча. Наконец он сел на свою лошадь и легко поднял девушку за подмышки, чтобы усадить перед собой.

Челеста ехала на лошади бок о бок с его конём и тоже молчала, только изредка враждебно косилась.

Из переулка они выехали на улицу, с которой открывался вид на битву, и тут же въехали в следующий. Здесь ненадолго остановились. И продолжающая молчать Челеста, словно спохватившись, концами палантина завязала Рите лицо. Полностью. Девушка с трудом удержалась, чтобы не пожать плечами: не хотят, чтобы видела, куда едут? Она и так города не знает… Впрочем, потом появилась мысль: не хотят, чтобы посторонние видели, кто с ними. Заодно — напугать её ещё больше. Человек, насильно слепой, лишённый знания, что и кто вокруг него, чувствует себя беззащитным. Ишь… Умело запугивают.

Сначала она старалась не прикасаться к всаднику, сидела, выпрямившись. Но спина быстро устала — и от излишней напряжённости, и от неудобной позы. Плечи одеревенели от боли. Чувствуя беспомощность, Рита злобно скривилась и расслабилась, прислонившись к всаднику, тем более что он всё равно придерживал её за живот одной рукой. Спина медленно «отходила», и девушка ощутила даже благодарность к молчаливому мужчине, который не хмыкнул и никоим другим образом не прокомментировал её усталость. Ведь, скажи он только слово, Рита, немедленно бы отпрянула от него. Строптива не по ситуации — горестно подумалось о себе, пока вслушивалась в движения своего похитителя.

Вскоре она начала различать, когда они ехали между домами, а когда выезжали на открытое пространство. Глуховатый перестук копыт по камням мостовой с эхом от стен чередовался со звонким коротким цокотом на перекрёстках и площадях. Потом начали появляться звуки, свидетельствующие, что всадники проезжают достаточно оживлёнными улицами. Переговаривались издалека люди, грохотали разболтанные колёса телег, рассыпающийся топот явно принадлежал группе всадников, куда-то мчащихся. И Рита в очередной раз брезгливо подумала: «Кому-то война — игрушка, а кому-то смерть… Это ж надо: младшему братишке не хватает солдатиков — и он прорывается в город, а старший брат заботливо подставляет своих солдат, чтобы война не прервалась, пока народ не проникнется любовью к Светлому князю! Светлый… урод!»