— Сдаётся мне, что за этой блямбой есть, не только мусорные города и перегоревшие пещеры, — воодушевлённо заявил Комбат. — Как раз, все данные подтверждают наличие тех путей, которые ведут в институт и другие места.

— Может не стоит соваться туда, — осторожно спросил Крон, — какого лешего нам делать в институте? Охрану выносить — изо всех стволов?

— Машины остались без присмотра! — поддакнул Доцент.

— Да вы сами не уснёте, если мы не выясним, что находится за этой преградой! — парировал доводы Комбат, и по всему было видно его решительная настроенность.

Товарищи безнадёжно махнули руками, ожидая, пока хакер откроет дверь, оказавшуюся крепким орешком. Пифагор достал сотовый телефон и долго листал меню, после чего неожиданно высказал то, о чём все и думать забыли:

— Странно — ни одного звонка, ни одной эсэмэски…

— Ты что — обалдел? — Доцент с удивлением посмотрел на него, как на недоразвитого. — Какая связь! Ты знаешь, на сколько метров мы углубились в землю, и где вообще, ближайшая передающая антенна? Она осталась в стороне, притом настолько далеко, что и с поверхности не возьмёшь сигнал! Конечно, если у тебя есть связь со спутником…

— А мне кажется, не из-за этого, — возразил Пифагор. — Хотя…

Бульдозер наконец-то справился с замком, и всеобщими усилиями, круглая дверь, как колесо, откатилась в сторону. Один за другим, товарищи проникали в царство ушедших навсегда. Как только последний сталкер пересёк границу, отделяющую особо запретную зону от просто запретной, дверь откатилась назад и предательски щёлкнула, отрезав пути к отступлению. С внутренней стороны не было ничего: ни ручки, ни замочной скважины — только глубокие царапины…

— Можно было догадаться! — в сердцах воскликнул Комбат. — Подкладываем же пенёк под машину, когда демонтируем колесо, а сейчас даже не вспомнили про это. Теперь только вперёд.

— Взорвать её на хрен! — предложил Крон. — Гранат полно.

— Оставим на десерт, — охладил Дед, его пыл.

Настроение резко ухудшилось, но делать было нечего, и приходилось тешить себя мыслью, что существуют, кроме тротила, обходные пути. Следуя по открывшемуся коридору, компания незадачливых путешественников вышла к развилке.

— Ну — куда? — спросил, шедший во главе траурной процессии Крон, обернувшись через плечо.

— Как говорится, самые желанные пути — всегда налево, — безразлично ответил Комбат.

— Налево, так налево.

Путь, длиною метров двести, проделали молча, пока не столкнулись с неожиданным препятствием — огромным котлованом, оборвавшим проход, на неопределённую дистанцию. Комбат вскинул бинокль, и внимательно рассматривал противоположную сторону. Пока он пытался обнаружить, хоть какие-нибудь ориентиры, способные дать понять о назначении тоннеля, Крон постарался лучом фонаря определить глубину ямы.

— На той стороне рельсы загнуты и завязаны узлом, из чего можно смело сделать предположение о взрывном характере происхождения ямы, — сказал Комбат, отрываясь от прибора. — То ли отступающие, обрывали за собой все связи с комплексом, то ли по другой причине, но сдаётся мне, что это и есть путь в институт. Проклятье — далековато, но в случае чего попробовать можно, одну военную хитрость. Главное — цель видна!

— И глубоко здесь, — добавил Крон.

— А может, взрыв непроизвольный был? — почесал затылок Дед, но тут же сплюнул в сердцах. — Чего гадать — никто не ответит!

— Крон, какая приблизительно глубина обвала? — спросил Комбат, вопросительно заглядывая в глаза так, как просят хлеба.

— Примерно метров двадцать, двадцать пять.

— Представляешь, я не помню, какой длины моя разборная лестница, — Комбат грустно улыбнулся. — Придётся пока вернуться, и осмотреть достопримечательности пещер, спелеологи юные.

— И замечательно! — воскликнул Почтальон. — Нечего, в яме разведывать.

— Оттуда, какое-то чмоканье доносится! — возбуждённо добавил Кащей.

Группа вернулась к проклятому развилку, не позволяющему ходить налево и поневоле, все пошли направо. Пришёл черёд чёрного юмора.

— Сознавайтесь — кто жене звонил! — грозно зарычал Доцент. — Кто ей накапал, что мы налево ходим?

— Так телефоны же не работают! — крикнул Дед, и уже грустно-грустно, делая паузу после каждого слова, добавил. — Они, кажется, сами всё чувствуют.

— Да, — чуть ли не мечтательно подхватил тему Почтальон. — Ворвалась в институт, перебила охрану, переломала все стены и по туннелю прибежала сюда. Пока мы преодолевали входную дверь, заложила несколько тонн динамита и подорвала левый путь.

— А зачем ломать все институтские стены? — не понял Бармалей.

— Потому что проход замурован неизвестно где! — пояснил Почтальон, но тут же частично согласился с доводами, пойдя на уступки. — Ну, хорошо. Всё — не всё, но в цокольном помещении точно, один щебень остался.

— Хватит вам! — приструнил юмористов Кащей. — Лучше слушайте тишину. Бывает, она взрывается, да так, что уши закладывает.

— А хозяин ушей — в штаны накладывает! — смеясь, уточнил ситуацию Пифагор.

— Именно, Пиф, — подтвердил костлявый. — Именно так, и бывает.

— Давайте, действительно, осторожнее, — бульдозер поднял указательный палец вверх. — Сейчас будут пещеры. Кто знает, что за сюрпризы нам уготованы.

Путь, из прямого, постепенно переходил в извилистый, и начал петлять, напоминая дорогу рабочего домой — после получки. Бетон под ногами сменился на каменную тропу, и уже вносил ту упорядоченность, к которой все привыкли, за это время. То и дело спотыкаясь, о попадавшие под башмаки камни, Почтальон, с грустью в голосе, выдохнул:

— Здесь, чувствую, меня ничего хорошего не ждёт, но и дома — тоже!

— А в родной хате то, что не так? — спросил Пифагор, осторожно ступая по неровной тропе. — Уж лучше, чем здесь! Мы вот, тропинку тропим, чтоб её!

— Жене сказал, что на шабашку уехал. Короче — сгинул шабашник, а если бы и не так, то без денег, лучше вообще не появляться.

— Точно! — подтвердил слова друга Сутулый, и тут же поскользнулся на предательском песке, не весть, откуда взявшемся на каменной дороге. — У меня друг такого мнения, что домой можно не заходить. Главное — деньги в форточку закинуть, и иди себе, дальше работай.

Тропа закончилась, и команда вышла на небольшое каменное плато. Увидев знакомую картину, в виде светящихся кристаллов, вмурованных в стены, Кащей обрадовался, громко закричав:

— Фонарики! Опять Новый год, а вы говорили — лето!

Синие, жёлтые, зелёные, красные — казалось, они были повсюду, внося в общую картину атмосферу детского праздника. Два железных моста вели в разные стороны, но и с площадки было видно, что заканчивались они массивными дверями, а тропа продолжала своё движение вниз.

— Всё — привал! — скомандовал Комбат. — Нужно отдохнуть.

Никто возражать не стал, так как все смертельно устали, от пережитых треволнений, и компания разместилась прямо посередине плато. Крон извлёк, из недр рюкзака, свою походную горелку. Маленькую, почти игрушечную — на газу, и на одну кружку. Она ему заменила единоличный эгоистический костерок, заодно, подогрев тушёное мясо. Комбат достал пару бутылок и спросил окружающих:

— Маленький походный холодильник, никто не захватил?

— Термосов из нержавейки найдётся столько, что хоть в пункт приёма вторсырья неси, — ответил Дед, а вот рефрижераторов…

— Дед! — одёрнул его Почтальон, при этом поморщившись. — Юмор не по твоей части. Так что лучше помалкивай, а то некому будет настроение поднимать, которое сейчас необходимо, как никогда.

Сколько они продремали, никто не проверял, но снятая усталость благотворно сказалась на физическом самочувствии товарищей. Настала пора принимать активные действия, по освобождению себя из каменного плена, и каждый был готов к борьбе. Выстроившись на краю обрыва в шеренгу, товарищи молча созерцали железные мосты. Ничего подозрительного они не вызывали, но толпиться и шагать по переправе всем составом — дело рискованное. Это понятно, потому что, невесть, сколько времени простояли, а точнее, провисели рукотворные конструкции, и с учётом здешней обстановки, только одному предстояло идти на разведку. Ржавчина и радиация, способные ослабить металл, за самый короткий промежуток времени, не дремали, совершая из года в год, свою разрушительную работу.