Оцепенев от изумления, Черри стояла, не пытаясь высвободиться, и тут Берт снова с шумным вздохом прижал ее к себе, на этот раз осторожно коснувшись губами ее рта. Тут разум вернулся к ней, и она вырвалась, вне себя от ярости на него, но еще больше — на саму себя.

— Надеюсь, вы не ожидаете извинений с моей стороны? — поинтересовался Берт, отпуская ее.

— Как вы смеете? — возмутилась Чарити, пропуская мимо ушей его язвительные слова. — Как вы смеете стоять тут и говорить мне такие вещи!.. — Неожиданно из ее глаз хлынули слезы, и она отвернулась, дрожа с ног до головы. — Неужели я сделала или сказала что-нибудь, что можно было принять за приглашение к такому... к такому разбою?

— Разбою? Ну, отчего же... Не спорю, я был раздосадован...

— Раздосадованы? — Черри круто развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. В глазах ее сверкали невысохшие слезы. — И эта досада дала вам право вести себя так?.. Да вы... Боже, все вы, мужчины, на одно лицо. Думаете, что можете наказывать нас, управлять нами, насилуя! Вы пригласили меня, надеясь заполучить мою землю, а когда из этого ничего не вышло, решили прибегнуть к крайним средствам. Мой муж был точно таким же, — ожесточенно бросила она ему в лицо. — Он добивался своей цели...

Она осеклась, увидев, как исказилось лицо Берта. Ей показалось, что он испытывает к ней отвращение.

— Я не верю ни одному вашему слову, — сказал он жестко. — И если я и поцеловал вас, Чарити, то вовсе не потому, что замыслил коварным образом заполучить вашу землю. Я поступил так потому, что мечтал об этом с самой первой нашей встречи. Да, конечно, я поторопился, и прошу за это прощения, но обвинять меня в том, что... — Он внимательно посмотрел на нее и спросил негромко: — В чем именно вы меня обвинили, Чарити? Впрочем, кажется, я догадываюсь, хотя мне трудно поверить в то, что я только что услышал. Ваше отношение к бывшему мужу понятно и простительно, — судя по всему, он вел себя неподобающе и в постели, и за ее пределами. Но должны же вы были встретить и других мужчин, которые убедили бы вас, что не все мы одним мирром мазаны... — Берт остановился, увидев выражение ее глаз. На лице у него выступил болезненный румянец. — Что же, выходит, никого, кроме мужа, не было?

Если бы он приблизился еще хотя бы на шаг, Чарити убежала бы, куда глаза глядят, но он стоял на месте, словно оцепенев. И она, совершенно сбитая с толку, молча глядела на него. Сказать: «Нет, у меня были другие мужчины», она не могла. Во-первых, это была бы ложь, а во-вторых, Берт сразу понял бы, что она просто кривит душой.

— Что он с тобой сделал, Чарити? — тихо спросил Берт. — Что, черт возьми, он сделал с тобой, если ты в любом мужчине видишь врага, который стремится причинить тебе зло? Ведь ты чувствуешь именно это, не так ли?

— Я не желаю говорить на эту тему, — еле слышно ответила Черри, судорожно переводя дыхание. Она вдруг так ослабела, что еле-еле стояла на ногах. — Я хочу домой. Немедленно. Мне нужно...

Голос у нее сорвался и она, ничего не соображая, бросилась к выходу, но снова наткнулась на Берта.

— Пусти! — в бешенстве потребовала Чарити, но тут же заметила, что он не касается ее, и залилась краской. Она подняла лицо и неожиданно прочитала в его глазах жалость и сочувствие. Все это не настоящее, тут же предупредила она себя. Это просто ловушка, уловка, часть его плана!

— Я не пущу тебя в таком состоянии, — сказал он. — Я отвезу тебя, если угодно, но... Не может быть и речи о том, чтобы ты шла домой одна. Более того, я не уверен, стоит ли вообще отпускать тебя, — сказал он тихо.

— Ты не остановишь меня, — срывающимся голосом бросила Черри, пытаясь собраться с силами. Берт, очевидно, почувствовав ее панику, держался в некотором отдалении, не сводя с нее внимательного взгляда. — Хорошо, я согласна ехать на твоей проклятой машине! — сдалась она.

Он посторонился, давая ей дорогу.

— И все равно, — бросила она, забираясь в автомобиль, — что бы ты ни делал, что бы ни говорил, я никогда и ни при каких обстоятельствах не продам тебе участок!

— Никогда — чертовски длительный срок, — пожал плечами Берт, поворачивая ключ зажигания. — Учти, если у меня есть цель, я не сдамся до тех пор, пока не добьюсь своего.

Всю ночь Чарити мучили кошмары. То и дело просыпаясь от тяжких сновидений, она почему-то особенно остро чувствовала свое одиночество, хотя в углу мирно и уютно посапывал Лестер. Уже забрезжил рассвет, когда она поняла, что больше уже не сможет уснуть. Чарити вылезла из постели и спустилась вниз по лестнице. Сжав пальцами горячую чашку кофе, она устремила взгляд в предутренний сумрак.

Давно она не чувствовала себя до такой степени неуютно. Разумеется, ей никогда не удастся забыть о страшном опыте своего короткого брака, но она научилась загонять эти тягостные воспоминания вглубь подсознания. За годы, проведенные здесь, в Уайн-коттедже, ей удалось создать для себя спокойную и комфортабельную жизнь. Многих, вероятно, удивляло, что женщина ее возраста живет совсем одна, но то, что казалось им одиночеством, являлось для Чарити гарантией безопасности.

Так никто не сможет причинить мне боль, считала она. Подруги время от времени пытались знакомить ее с мужчинами, но Черри вела себя так, что ни один из предполагаемых женихов не рисковал встретиться с ней снова. А теперь этот проклятый Берт Сондерс с оскорбительной легкостью, прямо-таки играючи, вторгся в жизнь Чарити, лишив ее душевного спокойствия и комфорта. И самое страшное, что она ничего не могла с этим поделать.

Вчера вечером, когда он поцеловал ее...

Чарити вздрогнула и торопливо допила кофе из чашки. Она не хотела вспоминать об этом поцелуе и чувствах, которые на короткий и незабываемый миг, — пока ей не удалось вырваться из его рук, — он пробудил в ней.

Раздосадованная собственной непоследовательностью, Черри потянулась и включила радио, поймав метеопрогноз для сельской местности. Вначале она слушала рассеянно, потом выпрямилась и тревожно прищурила глаза. Диктор призывал насладиться напоследок хорошей погодой, так как в ближайшее время ожидались дожди и грозы с порывистым ветром.

А через два дня — при условии, что будет сухо и солнечно, — должны были зацвести растения на главной ее делянке. Собирать сейчас их было еще рано, потому что бутоны еще не до конца раскрылись, но... В дождь цветы просто сгниют, а если оставить их на поле надолго, полностью отцветут. Что же делать? Черри в задумчивости налила себе еще кофе и с чашкой в руках подошла к окну.

Уже рассвело. Травы, растущие в теплицах, были защищены от дождя и ветра и не нуждались в особой заботе, но делянки на поле могли пострадать от непогоды, а именно там находились самые яркие цветы, столь популярные среди ее клиентов. Если она потеряет этот урожай... Нет, не стоит даже думать об этом, содрогнулась Чарити.

Бывали моменты, когда она, как сегодня, остро ощущала свое одиночество и мечтала... О чем? О плече, к которому можно прислониться?

В сознании мгновенно всплыло лицо Берта Сондерса. Разозлившись на себя, Чарити отмахнулась от этого образа. Это все физиология, подумала она. Этот человек — враг, который желает заполучить мою землю. И если я, как последняя дурочка, куплюсь на его обаяние и лесть, то буду в полной мере достойна той горькой участи, которая уготована мне в этом случае.

Неужели брак с Джулианом ничему не научил тебя? — строго спрашивала себя Черри. — Разве не клялась ты после того, как он бросил тебя, что никогда больше не позволишь ни одному мужчине взять власть над твоими чувствами? И, несмотря на все это, в момент усталости и слабости, ты поддаешься основному женскому инстинкту — потребности в защите! Но зачем тебе это? Слабый пол только называют таким, на самом деле его представительницы эмоционально куда более устойчивы и выносливы, чем так называемая сильная половина человечества. Именно женщинам во все времена приходилось брать на свои хрупкие плечи тяготы повседневной жизни. Миллионы и миллионы из них умудряются не только добывать средства к существованию, но и в одиночестве, без всякой поддержки растить детей. Неужели ты не усвоила до сих пор, что мужчинам нельзя доверять? Безопаснее сохранять свою независимость.