Демон пронес её через всю комнату, и положил на кровати. Странно, в этот раз Олив его не боялась. Ей было все равно. Пусть делает что хочет, только бы поскорее оставил в покое.

Но демон, положив девушку, просто сел рядом на кровати. Олив молча лежала, не находя в себе ни сил, ни желания даже посмотреть на него.

- Это нормально, - вдруг сказал он своим обычным пустым голосом. - Тьма берет свою дань за то, что ты уходишь в неё для перемещения.

Олив продолжала молча лежать. И Лансер продолжил:

- Она забирает твои чувства, хорошие и плохие. Все.

Девушка оставалась безразличной и безучастной.

- И если слишком часто уходить в неё, постепенно начинаешь забывать, как чувствовать.

Оливия все также апатично смотрела в сторону.

- Ты будешь ходить, дышать, но станешь мертвой внутри.

Безразличное молчание было ему ответом. Он также надолго замолчал и лег, вытянувшись рядом с ней на кровати.

Олив вряд ли смогла бы сказать, сколько времени так прошло. И не было такого момента, когда бы она поняла, что пустота отступила. Просто в какой-то момент начали появляться мысли: почему он не уходит? почему ей все равно? сколько это будет продолжаться?

- Ты говорила, что нуждаешься в дневном свете, - вдруг заговорил Лансер и от звуков его голоса девушка невольно вздрогнула. Приподнявшись на локтях, она посмотрела на него, не зная, чего ждать после сегодняшнего происшествия. Мужчина лежал с закрытыми глазами, и его лицо было абсолютно спокойным. Словно он спал. Олив даже невольно задумалась, не сошла ли она сума? Не мерещится ли ей этот разговор?

Но тут Лансер развеял все её сомнения в собственной адекватности, снова заговорив, и продолжая при этом лежать с закрытыми глазами:

- Это тебе, - она махнул рукой в сторону от себя.

Олив посмотрела в указанную им сторону и, ахнув, вскочила, сев на кровати. Окно! Там было окно! Самое настоящее окно! За которым было солнышко, и пели птички. Олив не удержалась и, подбежав, распахнула его села на большой подоконник. Совсем как в гимназии. И пусть в те времена было мало приятного. Но окошко в комнате на чердаке Олив любила.

Девушка чувствовала себя почти счастливой, пока не подошел Лансер.

- Нравится?

Олив оглянулась и встретилась взглядом с черными глазами, в которых ничего не отражалось. Они смотрели прямо на неё, куда-то в душу, и счастье медленно растаяло. Улетело, словно пушинки с одуванчика, на который только что подули.

- Зачем ты это делаешь?

- Что? - медленно спросил он, не отводя взгляд.

- Сначала мучаешь меня, потом делаешь подарки... Чего ты хочешь от меня?

Он молча смотрел на неё какое-то время, потом медленно ответил:

- Если слишком часто путешествовать во тьме, она забирает все твои чувства, Олив Пентергриф. Я уже забыл, что могу чувствовать... А потом появилась ты. И появились эмоции, над которыми я не властен.

- Я не понимаю... - честно призналась Олив. Она действительно не понимала то, что он пытается сказать.

       - Все сильнее во сто крат, - демон подошел ещё ближе и положил руку на раму так, что Оливия оказалась зажатой между нею и окном. Но стоило Лансеру заговорить дальше, и она об этом забыла. Даже забыла, как нужно дышать. - Сильнее злость, сильнее ревность, сильнее желание...

Он наклонился к ней ниже так близко, что их губы отделяло лишь чисто символическое расстояние:

- Мне все труднее сдерживать себя, чтобы не поцеловать тебя вот так, - он наклонился и запечатлел на её губах жадный поцелуй. - Чтобы не затащить в постель и не любить, пока ты не забудешь обо всем кроме меня. А ещё трудно сдерживаться, чтобы не истребить всех мужчин вокруг за то, что они смеют смотреть на тебя, смеют желать...

Демон снова наклонился и поцеловал её. На этот раз крепко, чувственно, не давая Олив и шанса пытаться сопротивляться. Его руки переместились на тонкую девичью талию, прижимая к себе сильнее. Он неохотно оторвался от губ Олив, и продолжил:

- Ты провоцируешь меня, девушка, заставляешь ревновать и злиться так сильно, что я не в силах сдержаться...

В этот момент на Олив словно вылили ушат холодной воды. Уперевшись Лансеру в грудь руками, она с силой оттолкнула его от себя.

- То есть, это я виновата?

За окном начался дождь и раздался раскат грома. Но Олив не обращала внимание. Обида захлестнула девушку с головой. Не задумываясь о последствиях, она снова его толкнула со всей силы, но от этого легче не стало. Олив закричала:

- Ты сволочь бессердечная! Ты меня избиваешь и мучаешь! Разрушил мою жизнь! Просто потому, что тебе хочется! Но виновата в этом я?!

Ярость прошла так же быстро, как и появилась, погасла как искорка.

- Уходи, - глухим голосом приказала Олив. - Просто убирайся.

Впервые Лансер по какой-то непонятной причине послушался и ушел. Олив села на подоконник и посмотрела на льющий за окном проливной дождь. Ни говорить, ни думать не хотелось. Девушка просто сидела и смотрела на дождь. Вроде бы обычная вода, льющаяся с неба. И в то же время, словно отражение того, что творится у Олив в душе.

Как впоследствии оказалось одна айда почти равна месяцу в привычном понимании Оливии. По крайней мере, именно столько не было Максимилиана. Не то, чтобы она специально всматривалась в лица учеников в академии, пытаясь увидеть своего случайного спасителя... Просто Максимилиан был прав, говоря, что он один из немногих у кого хватит смелости с ней заговорить. А после его публичного наказания Олив и вовсе будто стала невидимкой для всех. Или даже лучше сказать прокаженной невидимкой. Ученики и добрая половина учителей срочно вспоминали о неотложных делах, стоило замаячить невысокой фигуре Оливии на горизонте. Никто не то, чтобы заговорить, смотреть в её сторону не решался.

Олив привыкла жить в изоляции. Даже начала находить в этом плюсы. В столовой, к примеру, несмотря на то, что всегда полно народу и все столы заняты, она с Марселлой с комфортом обедает вдвоем. А первое время впечатлительные ученики даже рядом не садились, так что девушки вполне могли наслаждаться обществом друг друга. Валькирия к слову оказалась настоящим кладезем полезной информации о новом мире и его обычаях. Время от времени Олив пыталась завести разговор о Максимилиане, но делала это издалека, как бы невзначай, чтобы не накликать на парня ещё большую беду. И вот что ей удалось выяснить - Максимилиан Драми действительно, если не самый сильный, то однозначно один из сильнейших в академии. А ещё ему уже около двенадцати тысяч лет. Из них последние две он посвятил академии. Парень происходит из древнего чародейского рода и действительно очень силен. Каждый год Максимилиан как по расписанию приходит на арену, чтобы бросить вызов Лансеру и каждый год проигрывает. У Олив в связи с вновь открывшимися фактами возникло всего два вопроса:

- А сколько лет Лансеру? И неужели он и впрямь настолько силен?

В ответ на первый вопрос валькирия лишь неопределенно пожала плечами а в отв ет на второй даже призадумалась:

- Понимаешь, - она с задумчивым видом облизала десертную ложку, которой перед этим ела свой десерт. - Так сразу и не скажешь, насколько Лансер силен. У него просто не было достойного соперника...

- А Максимилиан? - как бы невзначай спросила Олив и тут же добавила: - Ты говорила, что он единственный, кто из года в год становится победителем турнира и бросает ему вызов.

- Это отдельный случай, - валькирия потянулась и продолжила: - Вообще на обучение в академии уходит лет семьсот-восемьсот. Но Максимилиан сделал делом принципа победить Лансера. Упертый чародей придурок, по-другому я его назвать не могу.

- Почему? - как можно небрежнее спросила Оливия.

- Он уже триста лет из года в год проигрывает, - рассмеялась Марселла. - Другой бы на его месте уже понял бы намек и отступился. А этот все пытается кому-то что-то доказать.

Мда-а-а. Неутешительные известия. Значит, бесполезно даже пытаться надеяться на чью-то помощь. Ну и ладно. Основной план пока ещё в силе. Осталось только придумать, как хотя бы начать воплощать его в жизнь.