— Дюбелев! Оружие вниз! Слышал, нет? Стреляем! Генка понял, что он должен выбирать между жизнью и смертью.

Пистолет полетел вниз, на заснеженную далекую землю, к ногам оперативника, державшего наготове свой «Калашников»…

Его вывели через распахнувшуюся балконную дверь, заломили руки, надели наручники. Он окончательно убедился, что взяли его чекисты, что Русанов — за старшего у них, прошипел ему в лицо: «Рад, чекистская шкура? Поймал…»

Врач, лечащий Воловода, сообщил Русанову, что с ним можно поговорить, но недолго — больной еще очень слаб.

— Хорошо, понял. Спасибо, что позвонили. Я сейчас же выезжаю.

Он купил у себя в буфете яблок и банку какого-то сока — не принято же являться в больницу с пустыми руками, да и фрукты в любом случае пойдут больному на пользу.

Доехал быстро, по широкой больничной лестнице шагал размашисто, через ступеньку, потом сбавил шаг, невольно застыдившись: то и дело попадались ему навстречу перебинтованные, на костылях люди. Многие смотрели на него — здорового и сильного — с завистью, а иные — с укоризной: ну что вы, товарищ, скачете со ступеньки на ступеньку?

Воловод лежал в светлой, просторной палате один, весь, до горла, в гипсе, с толстой (также гипсовой), подвешенной на блоке ногой. Увидев Русанова, улыбнулся обрадованно, сделал невольную попытку привстать. Подал слабую горячую руку, пропахшую лекарствами, смотрел измученными синими глазами.

Русанов сел на шаткий белый табурет, посочувствовал Воловоду:

— Ну и заковали тебя, Андрей Николаевич. Как рыцаря в доспехи. С головы до пят.

— Да уж, в доспехи, — слабо улыбнулся Воловод. — И ребра поломаны, и нога… Крепко он меня саданул, ничего не скажешь.

— Бил насмерть, Андрей. Иллюзий тут строить нечего.

— Я понимаю, — печальным эхом отозвался Воловод. — Я потом, когда очнулся, вспомнил все. Убегал же от этого желтого «пикапа», хорошо это помню. Он вполне мог свернуть в сторону, если бы собирался это сделать. Но догнал, сволочь.

— Андрей, мы еще об этом поговорим. Пригласим следователя, из ГАИ. Парень, что тебя сбил, задержан, проходит сейчас медицинское обследование. Он не спрятался, не сбежал — в «Скорую помощь» помог отвезти. Видишь, как действуют? Мораль на его стороне. И техническая экспертиза тоже — лопнул тормозной шланг, специалисты это подтвердили. Получается — несчастный случай. Но это для дилетантов. Я-то уверен, что тебя сбили намеренно. Хотя нам предстоит это доказать.

— Да, конечно, — согласился Воловод. — Я вышел из троллейбуса, спокойно шел по тротуару. И «пикап» этот я видел. Еще подумал: чего этот наглец стал на остановке, мешает же. Потом троллейбус, на котором я приехал, ушел, я стал переходить мостовую, а точнее, шаг или два сделал по проезжей части, не больше, как слышу сзади какой-то дикий рев мотора, оглянулся и… все, отключился на два с лишним месяца.

— Ну ничего, Андрей, теперь все позади. Кости срастутся, станешь ходить, на курорт съездить надо.

— Можно и на курорт, — вздохнул Воловод, поправляя на груди одеяло. — А как фамилия этого негодяя, Виктор Иванович, не помните?

— Часовщиков. Александр. Работает в автоцентре ВАЗ.

— А… Ясно. Отомстили мне за Тольятти. Без Шамрая здесь не обошлось.

— Шамрай? Это, кажется, замдиректора?…

— Он самый. Я однажды, год с лишним назад, задержал КамАЗ с «левым» товаром, запчасти из Тольятти, установил, что к этому имеет отношение Шамрай. Доложил Битюцкому…

— Так. Что дальше? — спросил Русанов.

— А дальше — вот, — Воловод хлопнул ладонью по гипсовой ноге. — Это они мне устроили, «вазовцы».

— Андрей, ты подумай, повспоминай… — продолжал Виктор Иванович трудный для Воловода разговор. — Фамилия твоего начальника всплыла у нас и по другому делу…

— По золоту? — сразу же спросил Воловод, хотя Русанов имел в виду другое — Жигульскую, фальшивый паспорт, Криушина-Калошина.

— Да, по золоту, — быстро сказал он. Криушин ведь «проходил» и по «Электрону». Но какое отношение имеет ко всему этому Битюцкий? Почему Андрей назвал его?

— Я вам давно собирался об этом сказать, — Воловод пошевелился, выбирая положение поудобнее, и Виктор Иванович помог ему сесть чуть повыше. — И, наверное, обязан был это сделать. Но — сомневался или, может, считал, что это нехорошо, на начальника своего капать. А теперь вот…

— Андрей, говори! — заторопил Русанов — в дверь уже дважды заглядывал врач. — С эмоциями и моралью разберемся.

— Ну, во-первых, по ВАЗу, Виктор Иванович. Я задержал грузовик с запчастями — шофер его открыто торговал у автоцентра, — доложил Битюцкому. Альберт Семенович велел мне передать материалы, сказал, что займется сам. Ну и «занялся». Насколько я знаю, детали были потом проданы без накладных через магазин — все устроил Шамрай, шофер благополучно отбыл в Тольятти, деньги, надо думать, были поделены между участниками этой аферы. Вполне возможно, что хорошую «благодарность» получил и Битюцкий.

— Так-так. А что касается «Электрона»? Нашего совместного предприятия?

— Год назад мы с Битюцким задержали работницу этого завода, Валентину Долматову, и ее подельника, Семена Сапрыкина. Задержали с поличным — Сапрыкин вывез с завода большой пакет с золотосодержащими деталями и две бутыли кислоты.

— Значит, существует подпольная лаборатория по снятию золотого покрытия с деталей?

— Именно так. И мы с Битюцким отлично это поняли. Короче, уголовное дело было налицо, но…

— …Битюцкий сказал, что сам во всем разберется?

— Да, сказал. Убеждал меня, что не надо всех сажать за решетку, что эта самая Долматова все поняла, покаялась…

— А теперь она сидит по подозрению в соучастии в убийстве собственного мужа, — размышлял вслух Русанов. — Вот так Альберт Семенович! Да-а… Поворот, нечего сказать.

— Поверьте, Виктор Иванович, я хотел вам все рассказать! — стал горячо уверять Воловод. — И к своему генералу хотел пойти, совесть меня мучила. Я чувствовал, что мы на большое дело вышли, что надо было срочно принимать меры, а Битюцкий…

— Успокойся, Андрей! — Виктор Иванович взял Воловода за руку. — К тебе претензий я не имею. Мне теперь многое стало понятно, многое стало на свои места. Следствие теперь пойдет повеселее… Ну что ж, Андрей, извини, мне пора. Да и доктор твой третий раз уже в дверь заглядывает. Разрешил десять минут, а мы с тобой проговорили больше.

Виктор Иванович поднялся, подбадривающе улыбнулся Воловоду.

— Яблоки ешь. Поправляйся. Работы много, лежать некогда. Если что еще вспомнишь, позвони, ладно? Вернее, врачу скажи, чтобы он вызвал меня, я приеду. Или кого-нибудь из своих парней пришлю. Договорились?

— Хорошо, Виктор Иванович. И спасибо. Знаете, такой груз с души свалился, целый год носил.

— Вот и не надо было носить, давно бы разобрались, что к чему, — укоризненно проговорил Русанов и крепко пожал руку Воловоду.

Генерал выслушал Виктора Ивановича с напряженным лицом. В голубых его глазах разгорался гнев, глаза все более темнели, в них появилось незнакомое до этого выражение брезгливости.

— Какой подлец, а? Полковник милиции, столько лет на службе… Как можно, Виктор Иванович?!

Иван Александрович разволновался, стал ходить по кабинету, рассуждая на эту тему, а Русанов сидел, слушал, соглашался. Битюцкий хотя и был у него на подозрении, но чтобы такое всплыло!

— Вот что, Виктор Иванович. — Закурив, генерал несколько успокоился, говорил твердо, решительно.— Арестовать Битюцкого мы успеем, никуда он от нас не денется. Нужно сейчас, срочно, допросить Долматову заново, с имеющимися новыми фактами в руках. Что она скажет и как будет себя вести?

— А Сапрыкин?

— Этого немедленно арестовать! Пошлите машину. Свобода для него, полагаю, кончилась. Что касается, взаимоотношений Битюцкий — Долматова, то нужно будет проанализировать их возможные бывшие встречи. Она бывала в управлении милиции?