Трехлетний курс у Аристотеля дал Александру хорошее образование, и время, проведенное в роще Миезы, оказало на него, должно быть, сильное влияние. Аристотель поощрял его любовь к Гомеру. На имевшемся у царевича экземпляре «Илиады» он поставил свой автограф. Позднее, во время кампании в Персии, несмотря на тяготы сражений, Александр попросил своего казначея Гарпала, чтобы тот прислал ему что-нибудь почитать. Чтобы порадовать своего хозяина и друга, Гарпал уложил в посылку сочинения Эсхила, Софокла и – самое главное – Еврипида. Когда происходили значительные события, например те, что привели к убийству его отца, или когда сам Александр, допившись до безумия, убил Черного Клита, Александр цитировал строки знаменитого драматурга. Довольно таинственный источник по имени Никобуле уверяет, что Александр знал наизусть все сочинения Еврипида, а потому должен был помнить строки:

однако всю жизнь советами этими пренебрегал.

Аристотель оказал большое влияние на формирование политических взглядов Александра. Он помог своему ученику подвести теоретическую базу под его автократические наклонности. В бытность Аристотеля в роще Миезы близкий его друг и тесть Гермей был схвачен персидскими агентами и отвезен к Артаксерксу, где его замучили, стараясь выяснить у него намерения македонцев. Отвечать Гермей отказался и умер как герой. Аристотель сочинил «Гимн добродетели» в честь Гермея и высказал Александру все, что он думает о Персии. Исполненные горечи и злости слова учителя запали в душу слушавшего его со вниманием молодого человека. Аристотель заявлял, что все варвары – рабы по природе, а потому совершенно справедливо то, что греки хотят управлять ими. Александру учитель советовал встать во главе греков и завоевать варварскую Персию. С греками ему следует вести себя как с друзьями и родственниками, а с варварами поступать как с животными или даже растениями. Аристотель не сообщил ничего нового. Подобные рассуждения можно обнаружить в речах Демосфена и у Исократа в исполненных чувства национального превосходства высказываниях «Обращения к Филиппу». Аристотель, например, в «Политике» (кн. III), хитроумно обходя свойственную грекам неприязнь к автократии и единоличному правлению, заявляет, что, если выдающиеся достоинства лидера превосходят достоинства его граждан, автократическое правление себя оправдывает. Его царственный ученик придерживался трех главных идей. Первая – anikeîos – непобедимость (позднее дельфийский оракул провозгласил Александра непобедимым). Вторая – pothos – сильное, непреклонное желание добиться цели, как бы трудна она ни была. Наконец, непоколебимая уверенность самого Александра в собственной прекрасной и исключительной судьбе.

В авторитарной политике македонского двора такие амбициозные настроения были весьма уместны, а потому Олимпиада активно поддерживала сына. На отца Александр смотрел как на некое мерило, по которому он судил о самом себе. С самого начала, как бы ни любили, как бы ни восхищались они друг другом, соперничество оказывало сильное влияние на их взаимоотношения. Даже знаменитый эпизод с конем Буцефалом говорит о растущей конкуренции, хотя Александру в то время было не более девяти лет. Филипп увидел у торговца лошадьми прекрасного черного жеребца с белой звездочкой на лбу. С лошадью никто не мог справиться. Присутствовавший при покупке Александр сказал, что они просто не знают, как его укротить. Филипп, поддразнивая мальчика, предложил ему показать, как это сделать. Молодой царевич тут же откликнулся. Он схватил коня за узду и повернул его так, чтобы тот не пугался собственной тени, отбрасываемой солнцем. Убедившись, что конь успокоился, Александр вскочил на него и поехал на нем без седла, пробуя разные аллюры. Отец и его свита пришли в восхищение. Восторженный Филипп подарил коня Александру Дружба, возникшая между мальчиком и конем, продолжалась тридцать лет, пока Буцефал не пал возле реки Джелам в Пакистане. Александр в честь коня построил там город.

Филипп, без сомнения, гордился сыном; по словам Плутарха, он дал ему исполненный гордости и горечи совет: «Ищи, сын мой, царство по себе, ибо Македония для тебя слишком мала». Есть и еще одно свидетельство о взаимоотношениях отца с сыном, датируемое годом позже (346 г. до н. э.). Филипп развлекался в Пелле, Александр пришел в восторг от гостей, играющих на лире, и Филипп – с ноткой ревности в голосе – спросил у сына, не стыдно ли ему, что сам он не умеет так хорошо играть. Дескать, царевич мог бы найти время для занятий музыкой, а не слушать, как играют другие.

Такие уколы и ответная реакция на них Александра проявились три года спустя, когда Филипп нанял Аристотеля учителем к сыну. Филипп наказал Александру усердно учиться и добавил: «Чтобы ты не сделал так много промахов, которые, к сожалению, сделал я». Замечание это весьма достойно. Филипп признавал свои ошибки и хотел, чтобы у сына все сложилось по-другому. Пример этот также показывает, что Филипп замечал честолюбие сына, видел его желание вступить в соревнование и считал, что сын превзойдет своего отца, если будет прилежно учиться.

Однажды Александр сделан отцу выговор за то, что «у него были дети и от других женщин, кроме жены». Тринадцатилетний Александр под влиянием матери постепенно увлекался идеей наследования царства, после того как отец отправится к богам Отповедь Филиппа была столь же красноречива: «Докажи свою честь и права на царство не просто как мой сын, а сам по себе». Филипп ловко истолковал слова Александра, обратился к его амбициозной натуре, и все же фраза его была зловещей и даже угрожающей. Филипп таким образом предупреждал Александра, что тот не должен полагаться на то, что царство достанется ему по наследству, он еще должен это право заслужить. Александр с матерью, должно быть, обдумывали свое положение. Удар был нанесен. Александр не мог считать свое наследование делом решенным.

Соперничество между Филиппом и Александром привело к трещине в их взаимоотношениях, и трещина эта становилась все шире. Какому отцу понравится, если сын перенесет свою привязанность на другого человека? Тем не менее это произошло. Молодой царевич, обиженный суровыми словами Филиппа, позднее заявил, что Аристотель стал ему ближе родного отца, «хотя один из них дал ему жизнь, другой научил, как можно достойно жить». В этих словах сквозит намерение унизить отца. Они выдают также страстное желание Александра превзойти достижения отца. Арриан рассказывает, как любовь Александра к славе сделала для него отцовские военные успехи источником расстройства, потому что, как пишет Плутарх:

Филипп старался также в разговорах с сыном подчеркнуть, что, каковы бы ни были его амбиции, ему еще многому надо учиться. Когда Филипп обнаружил, что сын пытается путем подкупа заключить альянс с некоторыми македонскими придворными, он дал сыну суровый урок в области политической теории. Филипп, виртуозный шантажист и взяткодатель, написал сыну: «Как пришла тебе глупая идея, что ты можешь купить себе верных друзей?»

Александр заявил себя на политической арене как безжалостный, амбициозный, эгоцентричный деятель. Его однажды спросили, примет ли он участие в Олимпийских играх, и он ответил, что «только если его соперниками будут другие цари». Он сознавал свою уникальность, полагая себя новым Ахиллом. Его зачатие и рождение были делом богов, у него великое предназначение, в которое смертным не дано вмешиваться. И образование свое он считал исключительным. Спустя годы, во время его борьбы с Дарием, Александр узнал, что Аристотель намеревается опубликовать свою «Метафизику», посвященную философским проблемам, которые Александр изучал с Аристотелем в Миезе. Великий завоеватель пришел в ужас от мысли, что то, что до сих пор он считал жемчугом, будет разбросано перед свиньями.