В лесу сгустились сумерки, солнце уже село, когда ребята подошли к ручью. Крадучись, вышли на опушку и скрылись в кустах. Лёнька шёл первым, указывая дорогу. Убитый лежал на траве. Рядом — его пулемёт, валялись диски с патронами.

Вскоре на этом месте вырос холмик. Ребята стояли молча. Босыми ногами они ощущали свежесть вырытой земли. Кто-то всхлипнул, не выдержали и остальные. Тая свои слёзы друг от друга, ребята ещё ниже склонили головы.

Из деревни доносились голоса, рокот моторов. Фашисты заняли Лукино.

Ребята взвалили на плечи ручной пулемёт и исчезли в темноте леса. Лёнька надел на голову пилотку Олега, которую подобрал на земле.

Ранним утром ребята пошли делать тайник. Делали его по всем правилам. Сначала расстелили рогожу и на неё бросали землю, чтобы не оставлять следов. На месте тайника накидали сухих веток, и Лёнька сказал:

— Теперь чтобы никому ни единого слова. Как военная тайна.

— Надо бы клятву дать, чтобы крепче было.

Все согласились. Ребята подняли руки и дали торжественное обещание хранить тайну. Теперь у них было оружие. Теперь они могли бороться с врагами.

Время шло. Как ни таились жители деревни, ушедшие в лес, фашисты всё же узнали, где они находятся. Однажды, возвращаясь в лесной лагерь, мальчики ещё издали услышали, что из леса доносятся неясные крики, чей-то грубый смех, громкий плач женщин.

Среди землянок с хозяйским видом расхаживали гитлеровские солдаты. Из заплечных мешков у них торчали разные вещи, которые они успели награбить. Два немца прошли мимо Лёньки, потом один из них оглянулся, вернулся и, топая ногами, стал что-то кричать, указывая на Лёнькину пилотку и на его грудь, где был приколот пионерский значок. Второй немец был переводчиком. Он сказал:

— Господин ефрейтор велел тебя повесить, если ты не выбросишь эту шапку и ещё значок.

Не успел Лёнька опомниться, как пионерский значок очутился в руках долговязого ефрейтора. Он бросил значок на землю и раздавил его каблуком. Потом сорвал с Лёньки пилотку, больно хлестнул его по щекам, швырнул пилотку на землю и принялся её топтать, стараясь раздавить звёздочку.

— В другой раз повесим тебя, — сказал переводчик.

Немцы пошли, унося награбленные вещи.

Тяжело было на душе у Лёньки. Нет, не пилотку со звёздочкой, не пионерский значок растоптал этот долговязый фашист, Лёньке казалось, будто гитлеровец наступил ему на грудь своим каблуком и давит так, что невозможно вздохнуть. Лёнька ушёл в землянку, лёг на нары и пролежал до вечера.

В лесу с каждым днём становилось всё неприютнее и холоднее. Усталая, замёрзшая, пришла как-то вечером мать. Она рассказала, что её остановил немец и велел идти в деревню. Там, в хате, он вытащил из-под лавки ворох грязного белья и приказал постирать на реке. Вода ледяная, руки стынут, пальцы нельзя разогнуть…

— Не знаю, как уж и достирала, — тихо говорила мать. — Сил моих не было. А немец мне за эту стирку ломтик хлеба дал, расщедрился.

Лёнька вскочил с лавки, глаза у него горели.

— Брось ты этот хлеб, мама!.. Помру с голода, крошки ихней в рот не возьму. Не могу я так больше. Бить их надо! Вот уйду в партизаны…

Отец строго посмотрел на Лёньку:

— Ты чего удумал, куда собрался? Мал ты ещё! Терпеть надо, мы теперь пленные.

— А я не буду терпеть, не могу! — Лёнька вышел из землянки и, не разбирая дороги, пошёл в темноту леса.

А Екатерина Алексеевна, мать Лёньки, сильно простудилась после той стирки в ледяной воде. Два дня она терпела, на третий сказала Лёньке: «Лёнюшка, сходим в Лукино, погреемся в нашей избе, может, мне лучше станет. Одной-то мне боязно».

И Лёнька пошёл проводить мать.

Вскоре немцы выгнали жителей из леса. Пришлось им снова вернуться в деревню. Жили теперь тесно, по нескольку семей в одной избе. Наступила зима, говорили, что в лесах появились партизаны, но Лёнька и его товарищи ни разу их не видели.

Однажды прибежал Только и, отозвав в сторону Лёньку, шёпотом сказал:

— Я у партизан был.

— Брось ты! — не поверил Лёнька.

— Честное пионерское, не вру-

Только рассказал, что ходил в лес и встретился там с партизанами. Они расспросили, кто он, откуда. Спросили, где можно достать сена для лошадей. Только пообещал им привезти.

Через несколько дней ребята отправились выполнять партизанское задание. Рано утром на четырёх подводах они поехали на луга, где ещё с лета стояли высокие стога сена. Глухой дорогой ребята повезли сено в лес — туда, где Толька сговорился встретиться с партизанами. Пионеры медленно шли за возами, то и дело оглядывались, но кругом никого не было.

Вдруг передняя лошадь остановилась. Ребята и не заметили, как неизвестно откуда появившийся человек взял её под уздцы.

— Приехали всё-таки! — весело сказал он. — Я за вами давно слежу.

Партизан заложил в рот два пальца и громко свистнул. Ему ответили таким же свистом.

— Ну, а теперь быстро! Сворачивайте в лес!

В глухом лесу горели костры, около которых сидели партизаны. Навстречу поднялся человек в полушубке с пистолетом за поясом.

— Мы вам, ребята, другие сани дадим, — сказал он, — а ваши с сеном оставим, чтобы быстрее было.

Пока перепрягали лошадей, командир отряда расспросил ребят, что делается в деревне. Прощаясь, он сказал:

— Ну, ещё раз спасибо, а вот эти листочки возьмите с собой. Отдайте их взрослым, да глядите, чтобы фашисты не пронюхали, иначе застрелят.

В листовках партизаны призывали советских людей бороться с оккупантами, вступать в отряды, чтобы фашистам не было ни днём ни ночью покоя…

Вскоре Лёнька встретился со своим учителем Василием Григорьевичем. Он был партизаном и привёл Лёньку к себе в отряд.

Лёнька не мог прийти в себя. Он с любопытством оглядывался вокруг. Вот бы его сюда приняли. Видать, храбрый народ, весёлый. Одно слово: партизаны!

Кто-то предложил взять его в разведку, но Лёнька воспринял это сначала как шутку, а потом подумал, может, и правда возьмут… Нет, об этом и думать нечего. Скажут — мал, подрасти надо. Но всё же спросил учителя:

— Василий Григорьевич, а мне в партизаны можно?

— Тебе? — удивился учитель. — Вот уж не знаю…

— Возьмите, Василий Григорьевич, не подведу!..

— А может, и правда взять, в школе-то, помню, молодцом был…

С этого дня пионера Лёню Голикова зачислили в партизанский отряд, а через неделю отряд ушёл в другие места воевать с немцами. Вскоре в отряде появился ещё один паренёк — Митяйка. Лёнька сразу подружился с Митяйкой. Они даже спали на одних нарах. Сначала ребятам не давали никаких поручений. Они только работали на кухне: пилили и кололи дрова, чистили картошку… Но как-то раз зашёл в землянку усатый партизан и сказал:

— Ну, орлы, командир вызывает, задание для вас есть.

С того дня Лёнька с Митяйкой стали ходить в разведку. Они узнавали и рассказывали командиру отряда, где расположились фашистские солдаты, где стоят их пушки, пулемёты.

Ребята, когда шли в разведку, одевались в лохмотья, брали старые сумки. Они ходили по сёлам, будто нищие, выпрашивали кусочки хлеба, а сами глядели во все глаза, всё примечали: сколько где солдат, сколько автомашин, пушек…

Однажды пришли они в большое село и остановились перед крайней избой.

— Подайте милостыньку на пропитание, — затянули они на разные голоса.

Из дому вышел немецкий офицер. Ребята к нему:

— Пан, дай брод… Пан…

Офицер даже не глянул на ребят.

— Вот жадный, не смотрит, — прошептал Митяйка.

— Вот и хорошо, — сказал Лёнька. — Значит, думает, что мы в самом деле нищие.