Безумец стоял над распростертым на алтаре телом своего врага. В давно выцветших глазах, плескалась ненависть и злоба. Забрать силу молодого мага - что может быть слаще?

 - Ты - последний некромант в том ненавистном мне мире, а значит - скоро я подчиню всех. Не осталось мага, способного мне противостоять! - глаза старика алчно сверкнули.

 Торин просто молчал, глядя в каменный потолок. Даже заклинание подчинения не помогло Альгерду узнать его секрет. Тайну, которую скрывал даже от близких Друзей.

 Придет время и его дитя сможет противостоять этому безумцу, продавшему душу тьме. Она станет сильным магом - в этом мужчина не сомневался.

***

- Лекса, ты уверена, что нас примут в школу? - в который раз спросила моя сестренка.

 - Ну конечно, неуверена, Тана, но, если не попробуем - не узнаем, - улыбнулась я ей.

 А беспокоиться было отчего: желающих поступить в школу оказалось так много, что моя решимость начала таять. Ну да, мы умеем читать и писать, неплохо считаем, но на этом все! А рядом столько роскошно одетых девушек, что поневоле чувствуешь себя нищенкой, случайно попавшей на бал.

 - После всего, что с вами произошло, поступление в школу - шанс поменять что-то в своей жизни. Вы девочки смелые и решительные, вот и не огорчайте старика своими сомнениями! - напутствовал дядька Петрим, провожая нас в дорогу и вручая сопроводительный свиток.

Вспомнив наставления егеря, я сжала руки девочек и начала пробираться поближе, к первым рядам, но далеко нам пройти не удалось. Со всех сторон стали ругаться, толкаться и давить локтями такие же «смелые и решительные». Пришлось остановиться.

 Не знаю, почему дали такое название школе, но тут учили не только швей. По рассказам дядьки Петрима, в «Золотой нити» обучали будущих гувернанток, секретарей, кондитеров, ну и швей. Помимо этого, есть отдельный факультет, обучающий девушек аристократического происхождения. Уж не знаю чему там можно учить, но говорили, эти девушки становятся фрейлинами при королеве. И куда ей столько фрейлин, не пойму?

 Вскоре толпа возбужденно загомонила, и я сразу поняла - появилась директор школы «Золотая нить».

 Вышедшая вперед женщина производила впечатление строгого, но доброго человека, о чем указывали морщинки в уголках глаз и губ. Высокая, немного полновата, с темными волосами, собранными в аккуратный пучок; на вид около сорока лет, возможно, чуть больше.

 - Сейчас вы, по одному, будете подходить к нам, - сказала дама, кивая на уже вынесенные кем-то столы, за которыми сидели два мужчины и три женщины. Место в центре было свободно. Толпа тут же опять загалдела, но под строгим взглядом директрисы все смолкли. Тетушки, дядюшки и другие сопровождающие, как по команде, стали отходить в сторону, и оказалось, что поступающих не так и много. Человек двести, а, может, и меньше. Но для меня, выросшей в небольшом селе, даже такое количество казалось громадным.

 Несмело стала строиться очередь из девушек, по одной начали подходить к столам. Что там спрашивали, слышно не было, похоже, оградились магическим куполом.

 Несмело стала строиться очередь из девушек, по одной начали подходить к столам. Что там спрашивали, слышно не было, похоже, оградились магическим куполом.

 Про магию я практически ничего не знала, в нашем мире все люди рождались с даром, но жрецы в храме в пять лет отбирали только сильных, остальным дар закрывали. И правильно, необученные маги уже натворили много дел: развязали войны, создали таких чудовищ, что уже более двухсот лет не можем разгрести последствия. Именно тогда Великий император издал указ, и дар стали блокировать.

 Я никогда не жалела, что не стала «великим магом», они хоть и живут дольше, но постоянные проверки, служба на благо государства, борьба с нежитью, все это как-то не вдохновляло пятнадцатилетнюю девочку.

 Всегда мечтала, что выйду замуж, рожу детей и буду заниматься хозяйством, ходить за травами и помогать мужу вести дела. Почему-то представлялось, что супруг будет, как отец, старостой деревни и очень уважаемым человеком. И мы станем растить наших детей и любить друг друга крепко и всю жизнь.

 Так я и предполагала, до того дня… Очнулась от тычка в бок от сестры, оказалось уже подошла наша очередь, пока я погрузилась в размышления о былом.

 Рука Таны мелко дрожала в моей руке, хотя, может, это и моя дрожь. Очень страшно, ведь если нас не примут, хоть кого-то из троих - мы вернемся в деревню. А там нет будущего.

 Ну вот и наш черед, я пошла первая, хоть у нас и разница в возрасте всего месяц с сестрой, а подруга Лика младше на полгода, в нашей троице я считалась старшей и более смелой. Подошла к столу, и посмотрела в глаза директрисе. Что говорить не знаю, они тоже молчат, просто смотрят.

 - Меня зовут Алекса Остова, из деревни Малые Остовки. Дочь старосты, бывшего, -добавила, чувствуя, что предательские слезы опять подступают к горлу, - прибыла сюда с сестрой и подругой, обучена грамоте и счету.

 - Меня зовут Алекса Остова, из деревни Малые Остовки. Дочь старосты, бывшего, -добавила, чувствуя, что предательские слезы опять подступают к горлу, - прибыла сюда с сестрой и подругой, обучена грамоте и счету.

 Я мазнула ладошкой по щеке, вытирая слезинку, которая все же пробилась, как я ее не сдерживала.

 - Леди Картари, егерь Петрим просил передать вам это, - достала я из наплечной сумки скрученный свиток. Она лишь приподняла в изумлении бровь, и, протянув руку, взяла письмо.

 Пока директриса читала послание, слово взял мрачный мужчина лет тридцати, одетый в черную свободную накидку, какие носили только маги:

 - Милая девушка, я вижу на вас печать смерти, и не одну, как получилось, что девочка, которой нет и шестнадцати, уже убила человека?

 Все настороженно стали вглядываться в мое лицо, хотя до этого сидели расслаблено, откинувшись в креслах. Одна леди Картари не отрывалась от письма, и лицо ее мрачнело все больше и больше. Что такое написал дядька Петрим, ведь ничего плохого же? Нет, точно не мог. Он единственный, кто по-настоящему поддержал нас после того возвращения.

 - Да я убила несколько человек, - сказала я, гордо вскинув голову и глядя в глаза магистру, - и нет, я не жалею о содеянном. Я защищала себя и своих подруг, и если придется, сделаю это снова!

Ну вот, сказала, и кто меня за язык тянул? Хотя, возможно, ко мне была применена магия, вроде заклинания правды. Дядька Петрим предупреждал меня об этом.

 Всё, меня не примут, кому нужна в школе убийца? Я еще раз осмотрела присутствующих, и наткнулась на сочувствующий взгляд директрисы.

 - Ты принята, Алекса Остова, - сказала она и повернулась к мужчине в черном, -Таер, пожалуйста, не расспрашивай этих трех девочек о том, что с ними произошло. Я дам тебе прочитать письмо, а им не стоит ворошить прошлое. А ты все сделала правильно и никто из нас тебя не осудит. Ступай.

 Я, не веря в собственное счастье, на трясущихся ногах отошла к ближайшему дереву, и села на траву, опершись спиной об ствол. Меня приняли, вот так просто. Зная, что совершила убийство, все равно приняли! Главное, чтоб теперь подруги прошли, но была уверенность, что их тоже возьмут.

 Против воли начала вспоминать тот день, когда впервые лишила жизни человека, точнее те три дня…

Мы ехали из соседнего города с ярмарки: четыре семьи, восемь взрослых и девять детей. Счастливые и довольные, с кучей обновок. Мальчишки баловались на телегах, пытаясь устоять, когда колеса подпрыгивали на кочках, а мы все смеялись над ними. Солнце клонилось к закату, оставалось около часа пути. Внезапно начался обстрел арбалетными болтами, стреляли прицельно - в мужчин и коней. Все тут же спрыгнули с телег, отец затолкал нас с Таной между мешками с зерном, а мама прикрыла тряпками. Когда рядом захрипел папа, Тана не выдержала и вылезла из нашего укрытия, я поползла следом. Отец был мертв, лежал у телеги с болтом в груди, а мама и соседка, тетка Марфа, отбивались какими-то палками от двух бородатых мужиков, но безуспешно - удар, и мама оседает на траву. Изо рта льется кровь. Тана закричала и кинулась к ней, я схватила сестру, обняла за талию и держала до тех пор, пока она не успокоилась.