— Долго ещё будете возиться?! — прикрикнул мужчина.

Повинуясь окрику, они подбежали к мужчине, потом посмотрели друг на друга и повесили головы. Эх, дураки, почему они не попробовали бежать?!

— Сейчас будем сниматься с якоря. Все заняты на своих местах, мне тоже надо на пост возвращаться. Спускайтесь, да поживее, — сказал красногубый, показывая на побелённую железную лестницу.

На верхней, открытой палубе, вероятно, из-за дождя никого не было, но на крытой палубе внизу, в продолговатом чреве корабля, виднелось множество пассажиров. Кто просто смотрел на море, кто курил. У всех были усталые лица. Человек десять ребятишек бегали вверх-вниз по лестнице и носились взапуски по палубе. Красногубый подтолкнул Реми и Капи, чтобы не задерживались, — им предстояло спуститься ещё ниже. Они поспешно пошли вниз по ступенькам. На этой палубе народу было ещё больше. Многие стояли у борта, наблюдая огоньки в порту. Все они, наверное, были корейцы и возвращались к себе на родину. Они должны были бы радоваться, что наконец покидают Японию, но, похоже, сейчас им было грустно — вспоминалось всё, что им пришлось здесь пережить… Реми, обозлённый на красногубого мужчину, который продолжал подталкивать их в спину, невольно задумался о судьбе этих «легальных» пассажиров. Что за люди? Сколько времени им пришлось провести в Японии? Кто их сюда затащил? Какой работой насильно заставляли заниматься? Как они тут жили? А ведь некоторые японцы сами отправлялись на поселение в Корею, в Китай, на Сахалин. А сколько солдат отправляли в Бирму, в Индонезию, на какие-то неведомые острова в Южных морях… Когда кончилась война, все стали возвращаться, перемещаться… Многих увезли в сибирский плен. А в последнее время некоторые стали уезжать на постоянное жительство в Бразилию. Те, что уплыли в Бразилию на каком-нибудь «Бразил-мару» небось так никогда и не вернутся в Японию, если только между Японией и Бразилией не случится войны. А что же будет с ними, с Реми и Капи?..

Красногубый всё подталкивал Реми в спину, пока они продолжали спускаться всё ниже и ниже по лестнице. Сколько же ярусов было в этом судне?.. Лестница всё не кончалась. Мужчина упомянул трюм — значит, надо было спуститься к самому днищу корабля. Старичок называл мужчину «Кондо из трюма», и служебный пост его был, видимо, где-то в трюме. Лестница вела дальше куда-то в нутро корабля, и моря отсюда было не видно. Они спускались ниже уровня моря. Воздух здесь был затхлый, пахло сыростью. Потолок низко нависал над головой. Винтовая лестница пошла крутой спиралью. Редкие лампочки под потолком светили тускло. В этих глубинах никаких пассажиров уже видно не было — мелькали только мужчины в тесных матросских робах или в грязном исподнем. Все были заняты — готовились к отплытию, так что на Реми и Капи никто внимания не обращал.

— Всё, здесь конец! — сказал мужчина, когда дошли до конца лестницы, напоследок сильно толкнув обоих в спину. — Пойдёте прямо по этому проходу да по сторонам особо не глазейте!

Реми на минуту представил себе, что если сейчас стремглав броситься вверх по лестнице, то, может быть, ещё удастся спастись. Перед его мысленным взором мелькнула картина: вот они вместе с Капи мчатся по палубе… Только куда же тут убежишь? Если прыгнуть в море, всё равно до берега не доплыть — да ещё при такой слабости после болезни… У моряков помощи просить не приходится… Что уж там! По своей же воле сюда попали: сами деньги заплатили, пробрались зайцами на этот корабль — самим теперь и отвечать… Если что не так, их сдадут в полицию. Если попробовать в порту назначения смешаться с пассажирами и сойти на берег, всё равно поймают на контроле как нелегалов и отправят в полицию. Реми сделал глубокий вдох и задумался. Суетиться сейчас не стоит. Может, когда прибудут в Симоносэки, их там с миром отпустят…

В начале коридора была большая сдвижная железная дверь. Мужчина отодвинул дверь и мотнул головой в сторону входа. Помещение трюмного склада, представшее перед ними, напоминало спортивный зал с высоким потолком. Влажная дымка испарений стояла стеной. Голые лампочки разливали тусклый свет. Углы тонули в полумраке. Голые по пояс мужчины передвигали большие деревянные ящики. Реми и Капи напугал донёсшийся откуда-то собачий вой. Вероятно, корейцы-пассажиры везли с собой на родину домашних собак, которые тоже размещались в трюме. Вдоль стен штабелями громоздились деревянные ящики разнообразной формы, большие и маленькие. Где тут помещались собаки, с ходу определить было невозможно.

Мужчина снял плащ, утёр пот с лица и, глянув на своих пленников недобрыми узкими глазками, изрёк:

— Значит, так. Отплываем через час. До того времени никакой работы вам не будет. Спрячетесь, где я скажу, чтобы никто вас не нашёл. Можете рассматривать важные грузы… Если кто придёт и вас станет расспрашивать, прикинетесь детьми пассажиров: мол, играли и сюда забрели. Тут не очень-то разберёшь, кто есть кто, так что всё нормально. Если вас пригласят в каюту третьего класса к пассажирам, идите спокойно, а через некоторое время возвращайтесь сюда. После отплытия будете заниматься подносом угля, чисткой гальюнов и мытьём душа. Ещё надо будет отсюда доставлять пассажирам одеяла и продовольствие. Если кого из пассажиров вырвет, это всё ваша забота. Ночью будете работать, днём здесь же будете спать. Ясно? Всего-то три ночи. Не успеешь оглянуться, как прибудем в Симоносэки. До того чтобы не сметь нарушать мои инструкции, самим никуда не рыпаться! Так, идите сюда. Вон там, за грузом будут ваши спальные места. Чтоб отсюда никуда не уходить и голоса не подавать!

Мужчина при этом показывал на штабель ящиков потемнее прочих на вид. Ящики были в форме параллелепипеда, с длиной торца сантиметров тридцать. Они были уложены по пять штук друг на друга. Не решаясь спросить, что находится в ящиках, Реми и Капи, как было приказано, направились к штабелю. Рядом громоздилась гора джутовых мешков — наверное, с продовольствием. Когда они пролезли в щель между мешками и ящиками, позади штабеля обнаружилась ниша примерно в квадратный метр.

— Свернитесь там в клубок и не вылезайте, кто бы ни пришёл, — отрубил мужчина, когда Реми посмотрел на него, высунувшись из щели, затем резко повернулся и ушёл.

Капи и Реми, вздохнув, переглянулись.

— Вот чёрт! — сказал Реми. — Ладно, давай пока присядем.

Они сели рядышком на пол, прислонившись спинами к ящикам. Пол был грязный, покрытый чем-то шершавым, вроде порошка, усыпанный гвоздями и обрывками сеток.

— Как тесно! И жарко! И пахнет так! Машинным маслом, что ли? — насупившись, прошептал Капи.

— Тут, наверное, машинное отделение недалеко. Может, этот груз — контрабанда? И этот тип, наверное, порядочный мерзавец.

Ещё раз вздохнув, Реми обхватил колени и положил на них подбородок.

— Он сказал никуда отсюда не высовываться, но надо же когда-нибудь в уборную ходить, — заметил Капи… Интересно, поесть нам что-нибудь дадут? А то уже под ложечкой сосёт. Надо было хоть поесть, что ли, перед тем как на эту посудину лезть.

— Не может быть, чтобы совсем ничего не дали. Пока лучше здесь сидеть тихонько и не рыпаться, так что успокойся.

— Здесь, наверное, мыши есть. Если тебя мыши покусают, можно заразиться — не холерой, а другими страшными болезнями вроде тифа или чумы.

От этого предупреждения Реми невольно прыснул.

— Значит, ты считаешь, что мы теперь на чумной корабль попали? Ну, вообще!.. Что у нас там ещё хорошего осталось? Малярия, вроде, обычная болезнь, не заразная. Есть ещё оспа, жёлтая лихорадка и радиация. Да ладно! Если рассудить, то самое опасное на свете всё равно само «человечье логово». Конечно, радиация и разные там бациллы — это тоже страшно, но уж как человек мучает человека!..

Из-за ящиков послышался звук торопливо приближающихся шагов. Реми и Капи замолчали, сжавшись в комок. Несколько человек двигались в их направлении, перекидываясь короткими репликами: «Вон там!» — «Тихо! Ещё немного!» — «Нет, не так!» — «Ещё, ещё!..»