А. П. Сумароков

Александр Петрович Сумароков родился в 1717 году в Петербурге, умер в 1777 году в Москве. В историю литературы он вошел как крупнейший представитель и теоретик русского классицизма. Песни Сумароков стал сочинять в конце 1730-х годов. Уже первая его песня, «То ль награда за мою верность…», «была принята с восхищением знатнейшими дамами, которые пели ее…танцевали под голос ее менуэты».[70] Две другие песни, сочиненные юным поэтом во время пребывания его в Сухопутном шляхетском корпусе (окончил в 1740 году), — «О места, места драгие!..» и «Места, тобою украшенны…» — также стали известными. Многие стихи Сумарокова пелись на мотивы модных «минаветов» (менуэтов), другие были положены на музыку А. Нарышкиным и Белиградским. К семи текстам Сумарокова (принадлежность которых поэту иногда оспаривается в пользу его дочери Г. Княжниной) музыку сочинил композитор Г. Теплов и напечатал их в своем сборнике «Между делом безделье…» (1759, №№ 10–13, 15–17) без имени автора. После выхода в свет этого сборника Сумароков резко возразил против незначительных изменений в стихах и, перепечатав шесть песен (кроме «К тому ли я…»), восстановил первоначальный текст в журнале «Трудолюбивая пчела» (ноябрьская книжка за 1759 год). Всего Сумароков написал свыше 160 песен и хоров. Многие из них пользовались большой популярностью, преимущественно в дворянской среде, некоторые проникли в демократические круги русского общества и фольклоризировались. Сумарокову принадлежат также тексты либретто опер Арайи и Раупаха. Об увлечении песнями Сумарокова свидетельствуют мемуаристы.[71] С 1760-х годов тексты песен и хоров Сумарокова в большом количестве встречаются в различных песенниках и сборниках кантов без имени автора, многие вошли в «Собрание разных песен» Чулкова. Сам поэт в начале 1770-х годов подготовил сборник «Песни и хоры» и предполагал издать его в числе других сборников,[72] однако это намерение не удалось осуществить. При жизни Сумарокова было опубликовано лишь 16 песен и только спустя пять лет после смерти поэта все его песенное наследие увидело свет. В согласии с нормами классицистической поэтики Сумароков придерживался принципа деления поэзии на жанры. В своей «Эпистоле о стихотворстве» он сформулировал требования к авторам песен:

Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,
Витийств не надобно — он сам собой прекрасен.

Сам поэт был верен этой установке. Хотя его песни разрабатывали лишь любовную тематику, ему удалось внести в них разнообразие и элемент индивидуализации чувства. Кроме публикуемых песен в песенниках особенно часто встречаются «Сердце ты мое пленивши…» и «Чувствую скорби люты…».

7*
О места, места драгие!
Вы уже не милы мне.
Я любезного не вижу
В сей прекрасной стороне.
  Он от глаз моих сокрылся,
  Я осталася страдать,
  И, стеня, не о любезном,
  О неверном воздыхать.
  Он игры́ мои и смехи
  Превратил, мне в злу напасть,
  И, отнявши все утехи,
  Лишь одну оставил страсть.
Из очей моих лиется
Завсегда слез горьких ток,
Что лишил меня свободы
И забав любовных рок.
  По долине сей текущи
  Воды слышали твой глас,
  Как ты клялся быть мне верен;
  И зефир летал в тот час.
  Быстры воды пробежали,
  Легкой ветер пролетел.
  Ах! и клятвы те умчали,
  Как ты верен быть хотел.
Чаю взор тот, взор приятный,
Что был прежде мной прельщен,
В разлучении со мною
На иную обращен;
  И она те ж нежны речи
  Слышит, что слыхала я.
  Удержися, дух мой слабый,
  И крепись, душа моя,
  Мне забыть его не можно
  Так, как он меня забыл;
  Хоть любить его не должно,
  Он, однако, всё мне мил.
Уж покою томну сердцу
Не имею никогда;
Мне прошедшее веселье
Вображается всегда.
  Весь мой ум тобой наполнен,
  Я твоей привыкла слыть;
  Хоть надежды я лишилась,
  Мне нельзя престать любить.
  Для чего вы миновались,
  О минуты сладких дней!
  А минув, на что остались
  Вы на памяти моей?
О свидетели в любови
Тайных радостей моих!
Вы то знаете, о птички,
Жители пустыней сих!
  Испускайте глас плачевный,
  Пойте днесь мою печаль,
  Что, лишась его, я стражду,
  А ему меня не жаль!
  Повторяй слова печальны,
  Эхо, как мой страждет дух;
  Отлетай в жилища дальны
  И трони́ его тем слух.
Конец 1730-х годов
8*
Знать, судьба мне так судила,
Чтоб в страданьях век изжить,
И драгую отлучила,
Чтоб принудить слезы лить.
  Век, знать, будет воздыхати
  И мучение терпеть,
  Привыкай, мой дух, страдати,
  Коли рок не дал ту зреть.
Смутны мысли, только жалость
Представляйте в память мне;
Дайте, дайте в скуке радость,
Чтобы зреть ее во сне.
  Когда будет та забава,
  То и буду сладко спать,
  Но то пущая отрава,
  Ежель ту мне не видать.
Что ж грущу я и страдаю,
Если я один люблю?
Любит ли она — не знаю;
Не напрасно ль я терплю?
  Одним видом я доволен;
  Видом любит; пусть терплю,
  И один лишь сердцем болен,
  Хоть не любит, я люблю.
<1755>
вернуться

70

«Словарь достопамятных людей Русской земли, составленный Дмитр. Бантыш-Каменским», ч. 5, М., 1836, с. 113–114.

вернуться

71

См., например, «Жизнь и приключения А. Болотова…», т 1, СПб., 1871, с. 179.

вернуться

72

Письмо Сумарокова Г. В. Козицкому от 20 июля 1773 г. — «Летописи русской литературы и древности», изд. Н. С. Тихонравовым, т. 3, СПб., 1861, с. 79.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: