Сокрушил злодей всю молодость мою;
Но поверь, что в мыслях крепко я стою;
Хоть бы он меня и пуще стал губить,
Я тебя, мой свет, вовек буду любить.
<1770>
Чем тебя я оскорбила,
Ты скажи мне, дорогой!
Тем ли, что я не таила
Нежных мыслей пред тобой,
И считала то пороком,
Чтоб в мученик жестоком
Твой любезный дух томить,
Не хотя лишить покою,
Не хотя терзать тоскою,
Я могла ли погрешить?
Для того ли я склонилась
И любви далась во власть,
Чтоб отныне я крушилась,
Бесполезну видя страсть?
Чтоб ты не был в том уверен,
Сколь мой жар к тебе безмерен;
То ты можешь ли сказать?
Но уверясь в том не ложно,
Как тебе, ах! как возможно
Верно сердце презирать?
Я во всем позабываюсь,
На тебя когда гляжу;
Без тебя я сокрушаюсь
И задумавшись сижу.
Все часы считаю точно,
И завидую заочно,
Кто против тебя сидит.
На тебя всегда взираю
И с утехою внимаю,
Что язык твой говорит.
Я тебе открылась ясно:
Жду того же напроти́в;
И пускай я жду напрасно,
Мой пребудет пламень жив.
Я готова, хоть как прежде.
Пребывать в одной надежде
И себя отрадой льстить;
Не склоню тебя тоскою —
Может время долготою
Твердо сердце умягчить.
<1770>
Прости, моя любезная, мой свет, прости,
Мне сказано назавтрее в поход ийти;
Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой,
Ин ты хотя в последний раз побудь со мной.
Покинь тоску, иль смертной рок меня унес,
Не плачь о мне, прекрасная, не трать ты слез.
Имей на мысли то к отраде ты себе,
Что я оттоль с победою приду к тебе.
Когда умру, умру я там с ружьем в руках,
Разя и защищаяся, не знав, что страх;
Услышишь ты, что я не робок в поле был,
Дрался с такой горячностью, с какой любил.
Вот трубка, пусть достанется тебе она!
Вот мой стакан, наполненной еще вина;
Для всех своих красот ты выпей из него,
И будь по мне наследницей лишь ты его.
А если алебарду заслужу я там,
С какой явлюся радостью к твоим глазам;
В подарок принесу я шиты башмаки,
Манжеты, опахало, щегольски чулки.
<1770>
«Не терзай ты себя:
Не люблю я тебя;
Полно время губить,—
Я не буду любить;
Не взята тобой я,
И не буду твоя».
— «Не терзаю себя:
Не люблю я тебя;
Дни на что мне губить, —
Я не буду любить;
Не пленюсь тобой я,
Тщетна гордость твоя».
— «А когда пременюсь
И к тебе я склонюсь,
Так полюбишь ли ты
И сорвешь ли цветы?
Я хранить их могла:
Для тебя берегла».
— «Так и я пременюсь,
И всем сердцем склонюсь;
Мне мила будешь ты,
И сорву я цветы;
Ты хранить их могла:
Для меня берегла».
— «Я покорна судьбе
И вручаюсь тебе;
Ты напрасно дни тьмил,
Как душа стал ты мил.
Перестань ты тужить!
Будем дружно мы жить».
— «Я покорен судьбе
И вручаюсь тебе;
Я напрасно дни тьмил,
Коль и я столько ж мил.
Перестань ты тужить!
Будем дружно мы жить».
М. В. Ломоносов
Из стихотворений Михаила Васильевича Ломоносова (1711–1765) особую известность в качестве песен (кантов) приобрели: переложение псалма 14 («Господи, кто обитает…»), псалма 145 («Хвалу всевышнему владыке…») и перевод анакреонтического стихотворения «Ночною темнотою…». Кроме того, в рукописных песенниках XVIII века встречаются: «Утреннее размышление…», «Вечернее размышление…» и другие стихотворения. Так, в рукописный сборник, датируемый 1769 годом (хранится в Государственном историческом музее в Москве), включен целый цикл произведений с указанием имени Ломоносова (псалмы, «Ода, выбранная из Иова», «Утреннее» и «Вечернее» «размышления»), «Утреннее размышление» без имени автора вошло также в «Письмовник» Н. Г. Курганова (1769). Ни одно стихотворение Ломоносова при его жизни профессиональным композитором положено на музыку не было; лишь несколько строф из его од 1742–1761 годов прозвучали в 1790 году в спектакле «Начальное управление Олега» (либретто Екатерины II, музыка В. А. Пашкевича, Дж. Сарти и К. Каннобио; тексты Ломоносова — с музыкой Сарти). Несмотря на это, названные стихотворения Ломоносова с музыкой неизвестных композиторов уже в XVIII веке проникли в демократическую среду. Его переложения псалмов исполнялись народными бродячими певцами даже в первой половине XIX века. Из приписываемых Ломоносову стихотворений особенной популярностью в музыкально-поэтическом быту пользовалось «Молчите, струйки чисты…», процитированное впервые поэтом в «Риторике» (см.).
