Эдуард Мане. Портрет Джорджа Мура. Пастель. 1879 г. Нью-Йорк, Метрополитен-музей.

илл. 95

Значительно менее плодотворными оказались искания Мане, связанные с темами современной истории и большими событиями общественной жизни. Слишком Эти проблемы были чужды его художественному дарованию, кругу его идей и представлений о жизни. Так, обращение Э. Мане к событиям Гражданской войны между Севером и Югом Соединенных Штатов Америки свелось к изображению боевого эпизода потопления северянами корсарского судна южан («Битва «Кир-сежа» с «Алабамой»; 1864; Нью-Йорк, Метрополитен-музей). К тому же и сам Эпизод превращен художником, по существу, в пейзаж, где сами суда выполняют роль обыкновенного пейзажного стаффажа. «Казнь Максимилиана» (1867 г.; Манхейм, Кунстхалле), хотя и выгодно отличается своей почти прозаической естественностью от парадных псевдоисторических композиций Салона, по существу, носит характер жанрового эскиза, лишенного какого бы то ни было интереса к конфликту борющихся в Мексике сил или хотя бы чувства драматизма самого события.

К темам современной истории Мане обращается и в дни Парижской коммуны, в сцене расстрела коммунаров («Расстрел коммунаров», акварель, 1871; Будапешт, Музей изобразительных искусств). Следует подчеркнуть, что сочувственное отношение к коммунарам безусловно делает честь художнику, обычно сторонившемуся участия в политической жизни. Однако и здесь мастер, на самом деле повторяя композиционную схему «Казни Максимилиана», ограничивается наброском, не передающим смысла событий Коммуны — жестокой непримиримости столкновения двух миров.

В дальнейшем Мане больше не обращается к внутренне чуждому ему историческому жанру, сосредоточиваясь преимущественно на раскрытии художественно выразительного начала в эпизодах, выхваченных из потока окружающей его повседневной жизни. Он отбирает в этом потоке жизни отдельные особо характерные моменты, выискивает наиболее выразительную точку зрения, так сказать, ракурс восприятия, находит с безошибочным мастерством наиболее композиционно экспрессивное и артистически неожиданное решение схваченного эпизода.

Прелесть большинства картин Мане этого периода не в значительности события, а именно в остроумной зоркости художника к оттенкам жизни. Так, «Нана» (1877; Гамбург, Художественный музей) с формально сюжетной точки зрения есть всего лишь изображение довольно банального эпизода: полуодетая молодая женщина завершает свой туалет в присутствии непринужденно сидящего на кушетке одетого в вечерний костюм пожилого «покровителя». Однако изящная легкость подвижных ритмов картины, противопоставление строгой вертикали высокой подставки зеркала гибкости фигурки полуодетой женщины, перед ним стоящей, пушистость матово мерцающих золотистых волос, тусклый блеск зеркала, бездумная оживленность ее больших сияющих глаз — полны очарования. Несколько иронический прием срезывания рамой фигуры покровителя, показанного как бы между прочим, придает особый, чуть насмешливый оттенок этой столь незначительной по сюжету и столь тонкой в своей наблюдательности картине.

Эдуард Мане. Выход из Булонского порта. 1864 г. Чикаго, Институт искусств.

илл. 90

Эдуард Мане. В лодке (Аржантей). 1874 г. Нью-Йорк, Метрополитен-музей.

илл. 92

Прекрасным примером пленэрной групповой композиции является «В лодке» (1874, Салон 1879 г.; Нью-Йорк, Метрополитен-музей). Резкая кривая абриса кормы парусной лодки, сдержанная энергия движения рулевого, мечтательная грация сидящей в профиль дамы, прозрачность воздуха, ощущение свежего ветра и скользящего движения лодки образуют полную легкой радостности и свежести картину. Динамичный характер композиций 70-х гг. особенно наглядно выступает при сопоставлении этой работы с лучшими произведениями (в том числе пейзажами — такими, например, как «Выход из Булонского порта», 1864; Чикаго, Институт искусств), исполненными в 60-х гг.

Мастерство, с которым Мане умеет выделить и подчеркнуть характерное в изменчиво-подвижной смене жизненных ситуаций, изящно и тонко воплощено в его сценке «У папаши Латюиля» (название популярного в свое время загородного трактирчика) (1879; Турне, Музей). Чуть жеманная сдержанность женщины, слегка неуверенная, веселая непринужденность молодого человека; легкая игра солнца в свежей зелени листвы садика, застывшая фигура пожилого официанта, как бы позирующего перед фотографом и своей неподвижностью оттеняющего оживленность группы на аванплане, придают особое очарование этой с мягким юмором и неподдельным удовольствием изображенной сценке.

Эдуард Мане. У папаши Латюиля. 1879 г. Турне, Музей.

илл. 93

Мастерство мгновенно и точно схваченной ситуации, всегда характерной, всегда жизненно типичной, видно и в «Подавальщице пива» (1879; Лондон, Национальная галлерея), и в непринужденно переданном мотиве беседующей пары «В зимнем саду» (1878; Берлин, Национальная галлерея), и во многих других композициях Мане. Передача мгновенного и вместе с тем характерного чувствуется и в пейзажах и в серии напоенных светом, то мечтательно-чувственных, то островыразительных женских портретах и набросках: в поясном этюде обнаженной белокурой женщины (ок. 1875; Лувр), в портрете одетой в черное Берты Моризо, глядящей на зрителя своими влажно-лучистыми темными глазами (1872; Париж, бывшее собрание Руар), в «Читающей журнал» (ок. 1879; Чикаго, частное собрание) и др.

Эдуард Мане. Улица Монье в Париже, украшенная флагами. 1878 г. Иппер-вилъ (США), собрание Меллон.

илл. 94

Особое место в живописи Мане занимают его натюрморты. В своем раннем натюрморте «Пионы» (1864—1865; Лувр) мастер в выступающем из темного фона букете красных и розово-белых пионов группирует только распускающиеся бутоны и цветы, пышно раскрывшиеся и полуувядшие, начавшие осыпать свои лепестки на скатерть стола. В более поздних натюрмортах, отличающихся непринужденной Эскизностью, Мане стремится передать сияние цветов, окутанных пронизанной светом атмосферой, легкий трепет их жизни («Розы в хрустальном бокале»; 1882—1883; Глазго, собрание Гау).

Эдуард Мане. Бар в Фоли-Бержер. Фрагмент. 1881—1882 гг. Лондон, Институт Курто.

илл. 96

Эдуард Мане. Бар в Фоли-Бержер. Фрагмент. 1881—1882 гг. Лондон, Институт Курто

цв. илл. стр. 88-89

В последние годы жизни Э. Мане, видимо, испытывает известное неудовлетворение достигнутыми результатами и стремится на новой основе, на ином уровне мастерства вернуться к созданию больших законченных сюжетных композиций. В 1881—1882 гг. он пишет свою самую значительную и по замыслу и по размеру картину «Бар в Фоли-Бержер» (Лондон, Институт Курто). Мане здесь переходит к новому, оборванному смертью (художник был уже тяжело болен, когда писал эту картину) этапу развития своего искусства, стремясь создать «законченную», «устойчивую», «картинную» композицию. Не отказываясь от накопленного в 70-е гг. мастерства в передаче непосредственно схваченной ситуации, он вместе с тем как бы возвращается к опыту своих более уравновешенных композиционных решений 60-х гг. Однако это впечатление обманчиво: в композиции «Бара в Фоли-Бержер» не чувствуется никаких «музейных» реминисценций, столь заметных в работах 60-х гг. Мане ставит в центре картины фигуру молодой женщины — продавщицы, повернутой в фас к зрителю. Чуть усталая красивая блондинка, одетая в темное платье с глубоким вырезом, выступает на фоне огромного зеркала, занимающего всю стену за ее спиной.