— Я возлагаю большие надежды на эту пиццу, — сказал Джош, толкая пиво по столу ко мне.

— Она их оправдает, — кивнула я ему. — Обещаю.

— А если нет? Я получу компенсацию за свои страдания?

Его голос был низким и хриплым. Сексуальным. И глаза тоже. Я обхватила руками ледяной бокал и сделала большой глоток. К сожалению, этот глоток пива попал не в то горло, и я захлебнулась. Еле удерживаясь от того, чтобы разбрызгать пиво по столу, я закрыла рот рукой, кашляя до тех пор — я была уверена в этом — пока мое лицо не стало ярко-красным.

— Нужна трубочка? — спросил Джош, передавая мне одну.

Я снова закашлялась и выхватила трубочку его из его руки. Он улыбнулся мне. Не широкой, яркой улыбкой, а медленной, ленивой. Полной обещаний. Обещаний обнаженного рода.

Я напомнила себе, что ранее неправильно истолковывала подобные ситуации. Там, где я была так уверена, что парень в меня влюблен, оказывалось, что на самом деле его интересуют моя фамилия и деньги моей семьи.

Но Джош ничего этого не знал. И скорее всего, для него это не имело значения. Было понятно, что с финансами у него все в порядке. И к тому же, он не был похож на типа, которого интересует карьера, как было в случае с моими предыдущими спутниками.

Так что вполне возможно, что он флиртовал со мной. На самом деле.

Мои ладони немного вспотели, а сердце, кажется, колотится в два раза чаще. Мысль о том, что такой парень, как Джош, — сексуальный, мускулистый и спортивный — серьезно флиртовал со мной, одновременно захватывала и пугала.

Потому что я была собой. А он был… собой.

Я сделала еще один глоток пива, на этот раз стараясь глотать медленно. В это же время принесли нашу пиццу, и я была благодарна за отвлечение внимания. Потому что даже если Джош и заинтересован во мне, был миллион способов, как я бы могла это испортить прежде, чем закончится наш ужин.

Я взяла кусок пиццы, мои ноздри наполнил восхитительный запах сыра, хлеба и соуса. На мгновение я закрыла глаза и попыталась запечатлеть этот момент в своей памяти. Момент, который был полон вероятностей и возможностей. Идеально и захватывающе.

Потом я услышала низкий стон с другой стороны стола. Я открыла глаза и обнаружила, что глаза Джоша закрыты, его рот изогнут в удовлетворенной улыбке, он занят поглощением очередного куска пиццы.

— Черт, как хорошо!

— Угу, — удалось сказать мне. — И правда хорошо.

Но я говорил не о пицце.

Пару минут мы ели в тишине, каждый наслаждался идеальным первым куском. Находясь в городе, я никогда не чувствовала себя уютнее, чем когда сидела в таком месте — старом и слегка обветшалом, находящимся по соседству. Место, которое мои родители даже не подумали бы посетить. Полы были липкими, салфетки — бумажными, а освещение — флуоресцентным. Но еда, о боже, еда — это все.

— Это место великолепно, — сказал мне Джош, потянувшись за очередным кусочком пиццы.

— Полагаю, компенсация не потребуется? — спросила я.

— О, не знаю, — он приподнял бровь. — Зависит от десерта.

Мне стало жарко и вбросило в дрожь, везде. Да, именно везде.

— Это чизкейк, — провизжала я, сразу же пожалев, что не сказала что-то более сексуальное. Чизкейк был хорош, но не сексуален.

Джош ничего не сказал, и я сделала еще один глоток пива, мечтая уметь флиртовать. Или разговаривать с привлекательными мужчинами. Ненадолго.

— Как пьеса? — наконец спросил он, очевидно чувствуя, что я полная идиотка, когда дело касается сексуального подтрунивания.

К сожалению, в то время как театр — это единственное, в чем я не идиотка, это также то, над чем я должна была работать. Прямо сейчас.

— Черт! — воскликнула я, вытащив телефон, чтобы проверить время.

Было не поздно — чуть больше семи — но мне нужно было отобрать сцены, чтобы скопировать завтрашним утром. А учитывая то, как долго мне приходилось делать что-либо, касающееся этой постановки, нужно было действительно сосредоточить свое внимание на том, чтобы выполнить эти задачи как можно скорее.

— Все так плохо? — спросил Джош.

— Нет, просто я не могу остаться.

Мне хотелось биться головой о стол. Я сама себя нервировала. И за то, что забыла о наличии у меня работы, и за то, что мне придется уйти. Я хорошо провела время с Джошем и поняла, что он тоже хорошо проводит время.

— О, — сказал он, игривость и юмор исчезли с его лица.

«Черт возьми. Черт возьми. Черт возьми».

— Завтра прослушивание, — сказала я ему, слова полились из меня, — и я должна отобрать для актеров реплики, чтобы они прочли их, и я уже настолько задержала постановку, что нам пришлось отложить прослушивание, и я не могу подвести Джоанну, Элли или театр, но у меня не получается сосредоточиться на всех вещах, которые нужно сделать, и боюсь, что растеряла всю свою креативность, а мне просто очень нужно отобрать сцены, которые будут забавными, сексуальными и романтичными — как и пьеса.

Я втянула в себя воздух, понимая, что только что бессвязно проговорила множество проблем, которые, вероятно, не интересны Джошу. Совсем. На этот раз я все-таки опустила голову на стол, но воздержалась от удара лбом о столешницу.

— Ну, значит, мебельный шоппинг — в следующий раз.

Это было последнее, что я ожидала от него услышать. Я подняла на него глаза, и он мне улыбнулся.

— Правда? — спросила я, столь невыносимо оптимистично.

— Правда, — ответил он, допивая остатки пива. — Давай закончим здесь, и я провожу тебя домой. Хорошо?

Я почувствовала себя слегка ошеломленной, но все же сумела кивнуть. Он встал, и мои глаза последовали за ним, не в силах оторваться. Он был так великолепен. И мил. Очень мил.

— Спасибо.

— Мне жаль, что мы должны прервать вечер, — сказал он. — Но я знаю, как важна для тебя пьеса.

После этого он схватил нашу пиццу и отнес ее к прилавку, чтобы взять коробку, переложить остатки и взять с собой, оставив меня с потными ладонями, чувством возбуждения и не перестающим колотиться сердцем.