— Извините, мессир, об этом я не подумал.

— Зато я подумал обо всём и считаю необходимым для Вас поселиться на время здесь, чтобы восполнить некие недостающие звенья в вашем умопостроении.

Всё это время, пока четверо шли по длинной аллее, Воля не проронила ни слова. Она была здесь впервые и старалась скрыть ошеломляющее впечатление от новых для неё картин. Впрочем, холодная Воля и раньше не отличалась желанием поболтать.

То, что увидели приглашённые в следующую минуту, заставило их остановиться и замереть. Из аллеи, которая заканчивалась, были видны огромные листы лотоса на водной поверхности, на которых располагались люди или группы людей.

Солнце освещало безмятежную, прекрасную жизнь людей среди этого царства природы. Благоухали цветы в тенистых рощах вокруг водоёма, на белоснежных листах лотоса раскачивались тела людей, предающихся неге среди бьющих фонтанов. Но это лишь казалось издали. Когда окружающие старца путники подошли ближе, они могли обозревать происходящее на каждом отдельном листе огромного, дивного цветка. Люди, пленники этого цветка, не обращали внимание на подошедших. Они были заняты собой, ничего не видели и не слышали.

Создатель поднял руку и дал команду остановиться. На ближайшем листе лежал молодой красивый юноша, возле него валялись использованные шприцы. Он шарил вокруг себя руками, чтобы найти ещё дозу, но таковой не было. Дико вращая глазами, он начал кричать, и откуда-то на его крик сбежались люди в белых халатах, прыгая с листа на лист, они остановились перед юношей, закрутили его в белый кокон и унесли.

На другом листе компания распивала напитки из кубков, здесь царило веселье, были слышны песни. Неожиданно у женщин лица стали землистого цвета, у мужчин они пожелтели, и все стали падать — кто на ближние листья, кто в воду. тела извивались в мучительных судорогах. Раздался вой санитарной сирены, и по водной глади подоспели катера с красными крестами. Людей развозили в неизвестных направлениях.

— Этих несчастных восстановят, освежат им кровь и вновь вернут сюда. И они снова начнут предаваться веселью, как будто с ними ничего не случилось. Жизнь их коротка, и лотос крепко держит их в своих объятиях, — прокомментировал Создатель.

На самой верхушке лотоса в кадках росли деревья, люди рвали с них листья и жевали, тут же засыпая. Некоторые перемалывали зубами листья с веток, которые они носили из соседней чащи, половина из них тоже спала, другая половина занималась заготовкой.

— Это лотофаги, — продолжал старец, — поедатели дурманящих веществ, пленники лотоса, чудовищного цветка, дающего наслаждение в обмен на здоровье и жизнь. У тех, кто выбирает наслажденье, жизнь коротка, как коротко и наслажденье. Дальше — кромешная боль, болезни, тёмные провалы безнадёжности. Эти люди выбирают короткий миг наслаждения в обмен на долгую жизнь.

В моём бизнес-плане создания человека была заложена одна главенствующая установка: задача действия. В непрестанном труде и заботах — полная, законченная и осмысленная жизнь существа, наделённого Волей. Где же кроется ошибка, почему человек идёт наперекор Воле и добровольно отказывается от жизни? Почему теряет желание преодолевать соблазны окружающего мира и свои слабости?

Говоря это, Создатель смотрел на единственную женщину. От её строгой красоты веяло холодом, пронзительные глаза стального цвета неотрывно обозревали лотос, над прямым носом на лбу залегала глубокая складка. Конечно же, она понимала: Творец знает все ответы на поставленные им вопросы. Просто он хочет выслушать ту, которую отвергли все эти несчастные люди.

— Великий! — незамедлительно отозвалась Воля. — Ваши помыслы глубоки и непостижимы. Иначе на Земле не появились бы Эпикур, провозгласивший наслаждения целью жизни, затем Поль Сартр, создавший целую теорию бытия среди удовольствий и ради удовольствий. Может быть, в программу Человека стоило вложить только «задачу действия»? В таком случае уже к этому времени лик Земли был бы перестроен.

— Прекрасно! Значит, отвечать на мои вопросы опять придётся мне самому. Возможно, такое положение сложилось из-за того, что я мало делился с вами своими замыслами. Теперь будет по-другому.

Из соседней рощи раздался душераздирающий женский крик, и тут же стало вновь тихо. Было слышно, как шумит вода, стекающая со скал в озеро.

— Вы слышали древнюю человеческую поговорку: «Вино придумали боги, чтобы смертные нашли в нём забвение»? Воля забывает, что человек не строительная машина. Часть своей жизни он живёт в грёзах, мечтах, надеждах. Вино помогает ему в трудном пути, частично примиряет его с вечно враждебным миром, который он рано или поздно покинет. Я дал ему возможность выбора, возможность наслаждаться жизнью для того, чтобы мысли о смерти не преследовали его постоянно. Большинство из людей, в ком состоялись Долг и Воля, имеют возможность опьяняться самой жизнью, теми свершениями, которые они претворяют в жизнь.

Создатель глянул на мужчину, одетого в подобие римской туники, — его худые ноги с выступающими венами выглядывали из-под короткого, лёгкого одеяния. Голову, увенчанную полукружьем лысины, Долг наклонил над карманным компьютером, куда записывал то, что говорил Творец.

— Некоторым моим подданным в чувстве долга не откажешь, — улыбнулся старец собственной шутке, — но не мешало бы внедрить это глубокое понятие в каждую человеческую особь. Настало время видоизменить это свойство, расширить его суть. Чувство долга перед обществом и государством в обмен на добротную крышу над головой и увесистый кусок пирога устраивают меня меньше, чем это было в прошлом. Надо менять приоритеты. Исподволь, постепенно на первые места должен выйти долг перед самим собой, семьёй и своими близкими. Как это ни странно, но государства и нации при этом ничего не теряют, наоборот, их идея становится ярче, привлекательнее. Бесспорно, что мои опыты, которые я провожу здесь, должны предвосхитить будущую ситуацию на Земле.

Преодолевая тяжелейшие ситуации, голод, войны, человек становится организованнее, сильнее. И наоборот, чем лучше и устроеннее становится жизнь, тем больше и больше его тянет к наслаждениям. Если бы он в полной мере знал мой замысел, то стал бы строго дозировать удовольствия, чтобы продлить себе жизнь.

Человек должен переступить через себя, через своё прошлое на пути к совершенству. Впрочем, многие осознают, что они борцы, что они созданы, чтобы преодолевать! Лотофагами становятся слабейшие, и это часть моего плана, куда входят механизмы искусственного отбора.

Долг поднял свои глаза на высохшем от изнуряющей диеты лице и внимал старцу. Ему стало понятно, зачем он был приглашён на эту прогулку. Меж тем старец, после небольшой паузы, продолжал:

— Осознание Великого Долга перед собственной жизнью вместе с Волей к свершениям — способны творить чудеса! Поэтому перед входом в страну Лото- фагию у меня нет надписи, подобной преддверию Дантова ада: «Оставь надежду всяк сюда входящий!». Каждому заблудшему оставлена возможность вернуться к жизни.

А теперь мы прошествуем с вами в другую лабораторию, туда, где не прекращаются усилия мускулов, ума и воли. Сами люди говорят: «Труд создал человека». И они правы. Тогда чем же занимался всё это время я сам?

Творец засмеялся своим негромким смехом и простёр правую руку вперёд, туда, где среди плакучих ив виделись небольшие ворота со скромной надписью «Добро пожаловать!».

Иван Петрович Марчуков осторожно преодолел несколько заметённых снегом ступенек, спускаясь вниз с драгоценной ношей в руках. Он усадил в сани жену, передал ей свёрток из тёплого одеяла, потом накрыл женщину и ребёнка большим овчинным тулупом.

Кобыла нетерпеливо скребла копытом снег. Марчуков освободил её от попоны, сел в сани и тронул вожжи:

— Но, милая!

Серая в яблоках лошадь, прижимая уши от налетевшего ветра, вытянула шею и зашагала, постепенно ускоряя ход. Иван любил эту лошадь за особенную деликатность, она никогда не показывала характер, как, например, своенравная Аргентина. Сегодня он отказался от услуг конюха Ускова, обычно повсюду сопровождавшего своего начальника.