– Это две дочери маркиза Эдмонда де Бонне и его племянницы. Они только что прибыли из колоний в Канадской Франции. Старшая дочь Лаура помолвлена, а младшей 15 или 16 лет. Три племянницы на выданье, и за ними дают весьма недурное приданое в виде золотых приисков, – проговорил Роланд де Перье.

– Ты знаешь их, Роланд! – воскликнул Оноре де Дюран, – откуда?

– Они мои родственницы, хотя и не кровные, – ответил де Перье.

– Прошу, представь нас, и я твой вечный должник! – попросил Жиль де Дюран.

– Хорошо, но предупреждаю: маркиз – суровый господин и проказ не прощает!

– Ну что ты, мы просто потанцуем, уверяю!

Когда виконт представил нас и мы обменялись всеми полагающимися в таком случае любезностями, я спросил:

– Вы позволите пригласить вас, мадемуазель де Бонне? – за моей спиной послышался чей-то вздох. Я кого-то опередил, и мне это понравилось!

– С удовольствием, – ответила Диана, покраснела и опустила глаза. Но я успел увидеть в них задорные искорки радости и благодарности.

Мы закружились в быстром темпе вольто[2]. Она была так хороша: легкая как бабочка, порхающая по залу, невесомо, едва касаясь пола маленькими ножками. Глаза сияли восторгом! Она умела и любила танцевать!

– Если вы позволите, – прошептал я ей на ушко, низко склонившись и едва не касаясь губами ее щеки, – я хотел бы похитить у вас все танцы этого вечера, – от этой близости у меня вдруг перехватило дыхание. Не ожидая от себя такой реакции, я растерялся.

– Я согласна, – тихо проговорила Диана и залилась румянцем.

Бал продолжался всю ночь, а я, небольшой поклонник подобных развлечений, танцевал и танцевал с юной Дианой, чем немало удивил своих родителей.

– Мишель, мальчик мой, тебе понравилась мадемуазель де Бонне? – спросила меня матушка в один из перерывов, – она хорошая партия, подумай об этом.

На следующий день, проснувшись поздно, я приказал готовить ванну. Сам же, стоя у окна, стал вспоминать вчерашний вечер. Я хотел разобраться в своих чувствах, в новых ощущениях, охвативших меня с такой неожиданной силой, что я оказался не готов принять их.

Меня обуревали то отчаяние, то дикий восторг. Кровь бурлила во мне, и сердце ныло так сладко и странно. Я видел перед собой лицо Дианы, ее прекрасные волосы, открытые плечи и шею. Я не хотел бы и на миг отпустить ее от себя. Впервые мне хотелось, чтобы эта девушка, а не мой друг Тибо, оказалась сейчас рядом со мной. Мне хотелось постоянно видеть ее, прикасаться к руке, вдыхать аромат духов. Голова шла кругом от этих новых для меня ощущений.

Я в волнении прошелся по комнате. Диана Флер де Бонне … даже ее имя казалось необыкновенно прекрасным. Мне было лестно, что она предпочла меня кому бы то ни было.

Затем ликование сменилось сомнением: может ли быть, чтобы один-единственный вечер смог зажечь во мне настоящую любовь? И все же меня не могло оставить равнодушным то, как на нее смотрели мужчины. Меня охватывал гнев от этих пристальных, а иногда и не очень приличных взглядов. Мне даже пришлось почти силой увести ее от подвыпившего и слишком настойчивого шевалье. Тот пригрозил мне дуэлью.

Мы встретились на крытой террасе. Она своим основанием лежит на самом краю утеса, и, когда стоишь у каменных перил, кажется, что ты находишься на носу гигантского корабля или паришь над пропастью. Далеко внизу плескались воды океана. Ночной бриз качал ветви плюща, увивающего ее колонны террасы.

Встав в стойку и отсалютовав шпагами, мы начали поединок. Мой противник был старше года на три. Немного ниже меня, плотного телосложения. Со злой усмешкой на лице он бросился в атаку. Наши секунданты не отставали от нас: мы сражались тремя парами. Несколькими выпадами я сумел прижать противника к перилам террасы. Шляпа с его головы, сорвавшись вниз, закружилась в воздухе. Поняв, что перед ним достойный противник, шевалье перестал ухмыляться и, прищурив глаза, бросился в атаку с невероятной яростью. Эта ярость и подвела его: в бою нужно быть хладнокровным. Сделав шаг назад и уклонившись от его прямого удара, я одним движением клинка, выбил его шпагу.

– Вы признаете свое поражение, шевалье? – спросил я его.

– Скорее сгорю в огне ада! – вскричал он.

– Ваше право! – ответил я и пинком сапога подбросил ему оружие.

Наш поединок возобновился с еще большим ожесточением. Мои секунданты к тому времени уже покончили со своими противниками. К моей радости, только Жиль де Дюран получил незначительную рану. Остановившись у стены, они с интересом наблюдали за нами. Снова приняв боевую стойку, я ждал нападения шевалье. И когда он опять пошел на меня в атаку, молниеносным броском, которому научил меня Рауль, нанес ему смертельную рану. Мы вернулись на бал, надеясь, что наше отсутствие не было замечено: дуэли строго запрещены и у нас могли быть неприятности.

Я встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Во мне вспыхнул гнев на самого себя.

Диана, Диана, Диана – эта девушка не выходит из головы. Да что со мной такое? Может, она совсем обо мне не думает! Может, это и есть ее мечта – выйти замуж за столичного щеголя! А я размечтался, схожу с ума и мечусь из угла в угол! У меня и своих проблем достаточно! Мне стало душно в комнате. Скорее на воздух. Конная прогулка – вот что мне сейчас нужно! Все еще злясь на себя, я сбежал по ступеням парадной лестницы и почти бегом отправился к конюшням.

– Месье, виконт де Морель, подождите, прошу вас! – услышал я за спиной, – да погодите же, мне не догнать вас!

Я обернулся. По лестнице, едва касаясь ступеней изящными туфельками, быстро спускалась Диана. В легком платье, с волосами цвета спелой пшеницы, отливающими золотом и ниспадающими густыми прядями ниже спины, она была похожа на ангела. Глаза, казавшиеся вчера при свете свечей синими, сегодня на солнце были необыкновенного фиалкового цвета!

– Я искала вас, вы мне нужны! – Диана подошла ко мне. Я смотрел на ее зардевшееся от быстрого шага и смущения лицо, на ее маленький рот с четко очерченными алыми губками. Мне вдруг мучительно захотелось взять ее лицо в ладони и поцеловать. Весь мир растворился. Я смотрел на нее и не понимал, что она говорит. Я ее просто не слышал!

– Месье, вы слышите меня? – Диана дернула меня за рукав. – Вы должны мне помочь! К сожалению, я здесь никого не знаю, так что мне не к кому обратиться кроме вас! Я полагаюсь, месье, на вашу порядочность и надеюсь, что моя просьба останется между нами, – она вопросительно взглянула на меня.

– Да, конечно, почту за честь и сделаю все, что в моих силах, – я медленно приходил в себя, – но как же ваш отец, разве не разумнее обратиться за помощью к нему?

Она нетерпеливо дернула плечами:

– Он хочет запереть меня в монастырь!

– Что?! – я изумленно смотрел на нее.

– Ну, не на всю жизнь, конечно. Он хочет, чтобы я прошла обучение. Вы должны спрятать меня, а затем помочь сесть на корабль, уходящий в Новый Свет, в Квебек! Я просто не вынесу этого: несколько лет взаперти, среди глупых жеманных девиц.

Я с удивлением смотрел на нее. Это поразительно, такая храбрость, непосредственность. Ни одна из известных мне девушек даже и помыслить не могла бы о таком поступке!

– Да, но обучение проходят все юные мадемуазель. Это необходимо для того, чтобы войти в высшее общество. Моя старшая сестра окончила такую школу. Младшая, Николь, сейчас учится при монастыре святой Агнессы ордена святых Проповедников, – мне было неловко от того, что приходится объяснять ей такие очевидные истины.

Она опять нетерпеливо дернула плечами:

– Знаю, но кто сказал, что мне хочется входить в это общество? Больше всего я хочу вернуться домой. Ах, месье де Морель, если бы вы знали, как хорошо у нас в Квебеке. Там все намного проще и люди добрее. А здесь даже и не знаешь, как себя держать: все такие чопорные и надменные.

Господи, да она же еще совсем ребенок! Здесь, во Франции, девушки в 16 лет уже выходят замуж, а она, по всему, еще даже не думала об этом.