Таким образом, Диодор Сицилийский считал Урана первым царем загадочной страны Атлантиды, исчезнувшей впоследствии в пучинах океана. Именно Уран объединил атлантов «в одно общество или гражданство» (доподлинные слова греческого историка). При этом подчеркивалось: Уран властвовал не только в странах Запада, но и на Севере.
Аналогичным образом представлялся и верховный Бог древнегерманского пантеона Один. Первоначально он мыслился в человеческом обличии и лишь впоследствии был обожествлен. Дадим слово древнему свидетельству:
«Один был великий воин и много странствовал и завладел многими державами. Он был настолько удачлив в битвах, что одерживал верх в каждой битве, и потому люди его верили, что победа всегда должна быть за ним. Посылая своих людей в битву или с другими поручениями, он обычно сперва возлагал руки им на голову и давал им благословение. Люди верили, что тогда успех будет им обеспечен. Когда его люди оказывались в беде на море или на суше, они призывали его, и считалось, что это им помогало. Он считался самой надежной опорой. Часто он отправлялся так далеко, что очень долго отсутствовал».[15]
В данном же плане нужно рассматривать и закодированное общечеловеческое знание, доставшееся нам от предков и прапредков в виде фольклористики. В научной и учебной литературе в последнее время возобладало мнение о фольклоре как преимущественно об устном народно-поэтическом творчестве, к тому же оторванном от реальной действительности. На самом же деле фольклористика как базисный пласт мировой культуры — явление не просто емкое, но в полном смысле необъятное и неисчерпаемое. Будучи простым и удобным каналом аккумуляции и передачи накопленного за многие тысячелетия опыта и знаний, фольклор (дословно «народная мудрость») вобрал в себя в специфически компактной символическо-образной форме многообразные факты истории, этногенеза, а также связанные с бытовыми традициями, мировоззренческими представлениями, культовыми ритуалами, обрядами, поверьями, пережитками и т. п. Один из основоположников современного традиционализма Рене Генон (1886–1951) так расценивал действительное значение фольклора (в его соотношении с мифологией) для познания истории и предыстории:
«Народ сохраняет, сам того не понимая, останки древних традиций, восходящие порою к такому отдаленному прошлому, которое было бы затруднительно определить и которое поэтому мы вынуждены относить к темной области „предыстории“; он выполняет в некотором роде функцию более или менее „подсознательной“ коллективной памяти, содержание которой, совершенно очевидно, пришло откуда-то еще».[16]
Отсюда и фольклористика как наука призвана в полном объеме собирать и изучать различные проявления жизни народа как элемента исторически сложившейся цивилизации. Ни в коей мере не является она исключительно филологической наукой (или частью таковой), напротив, она становится абстрактной и непонятной в отрыве от этнографии, религиоведения, археологии, социологии и философии истории. Попытка представить русскую сказку, былину, песню, заговор и т. д. вне их обусловленности народным бытием во всех нюансах его исторического развития оборачивается искаженным истолкованием этих ценнейших памятников русской культуры, отразивших все основные вехи ее становления.
У нас ведь как принято относится к фольклорным произведениям? К сказке, например? Как к чисто развлекательному жанру. А сказке той, быть может, десятки тысяч лет и донесла она до нынешних дней дыхание наших далеких прапредков, осколки их тотемного мышления, наивно-целостного миросозерцания. Или так называемый обрядовый фольклор, связанный в том числе и с древнейшими народными празднествами: Коляда, Масленица, Кострома, Иван Купала и др. Здесь соединено все — и остатки языческого мировоззрения, и сакральный символизм, и первобытный ритуал, и песни, и танцы, и карнавал. Традиции, возникшие в глубинах веков и тысячелетий, передавались из поколения в поколение, закреплялись в слове и обрядовой символике, демонстрируя нераздельность человека и высших космических сил, проявлявшихся в смене времен года, дня и ночи, закономерностях движения на небосводе (иллюзорного, как известно) Солнца, Луны, других светил и звезд.
На первый взгляд нет ничего на свете более несхожего, чем наука и фольклор. Но если вдуматься — есть между ними одна несомненно общая черта. Это — способ описания и воспроизведения действительности. И наука и фольклор пользуются одним и тем же универсальным языком символов. Символическую форму имеют и логические абстракции, и философские категории, и художественные образы, и мифологические сюжеты, и фольклорные мотивы (все они облачены в словесно-знаковую, а следовательно — символическую оболочку). Естественные науки предпочитают излагать добытое позитивное знание на символическом языке математики или иным способом — как это имеет место в химических формулах. Может быть, такова вообще природа человека — отражать мир в символической форме? А может быть, сам человек и есть главный символ Мироздания и источник всех прочих символов? Символы не существуют сами по себе, а в качестве таковых они должны быть преломлены через сознание. На Земле человек — главный носитель сознания. Как Микрокосм он создает образ, картину, символ Микрокосма, преломляя его через свое сознание. Следовательно, и сам человек выступает как обобщенный символ Макрокосма.
Человек привержен, привязан к знакам и символам как некоторым обобщающим реальным ориентирам, отторгнутым в субстратной форме от него самого (им самим или объективно вычлененных природой). Человек и человечество просто не могут существовать без знаков и символов, представляя и сам Космос в виде глобального небесно-звездного символа. Ибо то звездное небо, что дано человеку в виде зрительных ощущений: набор структурно-организованных созвездий, изменяющих свое положение в течение ночи и перемещающихся среди них по определенным законам Луны и планет (а днем — Солнца), — все это всего лишь результат местоположения и размещения самого человека на вращающейся планете Земле. Но познает он Большой Космос, отталкиваясь именно от этой картины-символа звездного неба, проникая в глубь Вселенной и открывая ее подлинные законы. Происходит это путем преодоления самоочевидной и чувственно данной картины и построения на основе достигнутых знаний той или иной научной модели, приближающей нас к постижению истины.
Космический знак (как и всякий знак вообще) — всегда некоторое вторичное явление, указывающее на некоторую скрытую первопричину, далеко не всегда явную и доступную непосредственному познанию. В этом смысле непрерывную смену дня и ночи можно рассматривать как соответствующие знаки, указывающие на подлинную причину — вращение Земли вокруг собственной оси. Точно так же циклическая смена времен года (весна — лето — осень — зима) — следствие движения Земли вокруг Солнца, обусловленное высшими космическими силами. Для людей же смена дня и ночи или смена времен года может выступать в форме определенных знаков, проверенных многократным опытом и служащих точкой отсчета множества других явлений, событий и необходимых действий. Например, спиралевидный орнамент, пронизывающий историю мировой культуры от самых ее истоков, имеет несомненную космическую кодировку. Вопрос лишь в том: воспринял ли человек этот космический символ самостоятельно или же сам Космос обладает неведомыми пока каналами, и по ним передаются и кодируются соответствующие закономерности. Так или иначе, спиралевидные структуры пронизывают не только разумную жизнь на Земле, но и ее бессознательные формы (раковины некоторых моллюсков).
Сущность не только людских отношений, но и отношений всего животного мира — в выполнении разного рода обрядностей. Так считал Николай Алексеевич Умов (1846–1915) — выдающийся русский ученый-космист, еще в начале 70-х годов прошлого века, задолго до первых публикаций по теории относительности выдвинувший идею о взаимодействии энергии и массы, а также о том, что энергия пропорциональна массе. Уже животные метят мочой и экскрементами занятую ими территорию. И эти метки выполняют функции знаков-символов, обусловливая поведение животных на помеченной территории. А брачная обрядность в животном мире? То же и у людей, но в их жизни обряды, ритуалы, знаки и символы играют абсолютно решающую роль, особенно с появлением письма, искусства и т. п. Говоря в общих чертах, в общественной жизни роль метки играют и некоторые канонизированные тексты — священные писания, законы, конституции, уставы общественных партий, множество регламентирующих правил и запретов. Все это может действовать и в устной форме. Но превратившись в утвержденный и принятый текст (заново упорядоченная письменная система), они обретают самодовлеющую, автономную самостоятельность, выступая в форме некоторого окончательного критерия для действий людей. Быть может, это незыблемый природно-обусловленный естественно-исторический закон. Космическая упорядоченность проецируется на общественные отношения в виде определенного строя, обязательных запретов и алгоритмов действий, облеченных в некие ритуалы. А это, в свою очередь, невозможно без многоцветной и строгой вместе с тем системы символов, включающих языковые и знаковые формы.