— Скучно у вас в сёлах, — сказал отец Ампелий, — девки не гадают, парни не бесчинствуют, мальчики по домам не ходят, ряженых не видать…

Григорий удивлённо посмотрел на отца иеромонаха.

— Да-да, коллега, завтра Андреев день, а сейчас, выходит, Андреева ночь. Вашим девкам положено гадать о замужестве. В Полесье они до сих пор раздеваются этой ночью донага, сеют на перекрёстках коноплю, боронят её мужскими штанами и приговаривают: «Андрию, Андрию, я тоби конопли сию, дай мэни знаты, з ким буду спаты!»

— Вот, оказывается, каким фольклором интересуются афонские старцы, — ухмыльнулся Григорий.

— Ну-ну, коллега Фоменко, я действительно когда-то занимался подобными сюжетами. Точнее, интересовало меня влияние имени на обрядность. Откуда, например, неграмотные селянки Полесья, Карпат, Малопольши и других славянских краёв знали, что в основе имени Андрей лежит греческое слово андриос — «мужской», «мужественный»? Ведь как-то знали же, раз гадали на будущего мужа! Точнее, не то чтобы знали, но какие-то отголоски полуязыческого культа апостола Андрея как покровителя мужского начала и брака таинственным образом дошли до жителей далёких северных лесов. Впрочем, в горной Болгарии и на востоке Сербии — ещё чудней: там Андреев день называют Медвежьим, кормят медведя варёной кукурузой, бросая её на печную трубу, а в Боснии это Волчий день. И карпатские горцы, гуцулы, верят, что на Андрееву ночь волки сбиваются в стаи, рыщут так целую зиму по лесам, а на Благовещенье разбегаются кто куда. Остались ли волки в подмосковных лесах?

— Встречаются кое-где. А ряженые-то тут при чём?

— Бывают, бывают в некоторых польских и полесских сёлах. Так заранее к Рождеству готовятся, в козу наряжаются, в аиста, со звездой ходят. Кроме того, наш Андрей ведь не просто Андрей, а — Первозванный, потому на Балканах и в Карпатах и приурочивают к Андрееву дню приход «полазника» — первого гостя в доме. Им обязательно должен быть мужчина или мальчик, иногда ряженный в апостола Андрея. Как, по-вашему, его представляли ваши славянские селяне? Именно — как путешественника, обошедшего Чёрное море и посолонь, и противосолонь, в широкополой шляпе, с посохом в руках и котомкой за плечами. И это вопреки наставлению Христа Своим апостолам! Помните, у Матфея? «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания». Правда, у Марка Он разрешает им один только посох: «И заповедал им ничего не брать в дорогу, кроме одного посоха: ни сумы, ни хлеба…» и так далее. Так дошёл ли апостол Андрей (без сумы или даже и без посоха!) до Новгорода, парился ли в тамошней баньке? — Отец Ампелий снова хитро улыбнулся.

Коллега Фоменко только рукой махнул.

— И не отмахивайтесь — вопрос тот ой как не прост. Знаете ли вы, сколько существует версий о странствиях апостола Андрея? Одних только славяно-русских около пяти! Кто бы взялся все их собрать… Но главное — первоисточник. Слышали ли вы об утраченных «Деяниях Андрея»? Ладно, об этом после. Меня ещё звал к себе ваш настоятель, хотел мне почитать свои переводы из Ветхого Завета. Ну, желаю с пользой для души провести остаток Андреевой ночи!

Получив благословение отца Ампелия, Григорий Фоменко удалился в свою каморку, расположенную под самой звонарской площадкой на псевдоготической колокольне, нелепо пристроенной к старинному храму.

С утра литургию служил отец Андрей Епифанцев, академический студент отца-настоятеля, увлёкшийся сирийским языком и любивший приезжать в N-скую церковь, чтобы и помочь своему учителю, и с удовольствием прочесть пылкую проповедь. Сегодня же ещё представилась редкая возможность рассказать высокоучёной пастве N-ского прихода всю правду о своём небесном покровителе, причём сразу же после Евангелия, не откладывая на конец службы, дабы не снижать торжественности события. Отец Андрей даже приосанился, когда перед чтением Апостола Гриша произнёс стих: «Прокимен ин, глас осмый. Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их».

Григорий Фоменко был научным сотрудником Института древнерусской культуры, кандидатом филологических наук, а потому читать Апостол старался подражая старинному, ещё даже дониконовскому, произношению, по-южнорусски гхэкая, не смягчая согласных перед буквой «есть» и пытаясь по-особенному произносить «ща» как «шча»: «…Бра-а-а-а-тие, Бох ны посланники последний яви яко насмэртники-и-и-и… нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговорёнными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся…»

Отец-настоятель за такую любовь к древности порою журил его, говоря: «Ты лучше за смыслом следи, а не за произношением. А то превращаем богослужение в историческую реконструкцию!» Но сельским бабушкам всё равно нравилось, потому что смысл они и так улавливали с трудом, а Фоменко читал истово, отчётливо выговаривая каждый слог.

После двух положенных евангельских чтений отец Андрей обвёл строгим взглядом столпившихся в тесном боковом приделе прихожан — и начал, перекрестившись:

— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! — Народ невпопад ответствовал: «Аминь!» — Братья и сестры! Сегодня мы празднуем не только воскресный день, но и память святого Христова апостола — Андрея Первозванного. Прежде всего, поздравляю всех Андреев, наречённых в его честь, с днём тезоименитства. Надеюсь, все вы сегодня благоговейно причаститесь Святых Христовых Тайн. А пока давайте обратим особое внимание на только что произнесённые слова Священного Писания. Очень удачно соединились сегодня два чтения из апостола Павла. В Послании к ефесянам он призывает нас «укрепляться Господом и могуществом силы Его», «облечься во всеоружие Божие», потому что жизнь христианина — борьба, но вовсе не против людей, даже очень злых и нечестивых, а «против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной», то есть демонов — бесов, проникающих в наши помыслы и подталкивающих ко греху. Значит ли это, что вся ответственность за наши грехи лежит именно на них? Ни в коем случае! Зло — это не яд, который можно насильно влить в наши уста или тайком подсыпать в чашу; зло — это не нож, вонзённый в сердце, не пуля, пробившая голову; потому что зло не только не вещественно, но и не духовно, иными словами — зла не существует…

— А так ли считали авторы первых апостольских жизнеописаний?.. — шепнул отец Ампелий Григорию. — Их обвиняли во многих ересях, в том числе в оригенизме и манихействе, подозревали в связях с апотактиками, апостоликами, энкратитами и прочими последователями Татиана и Маркиона. То же, наверное, можно сказать и о «Деяниях Андрея»…

— …и вот, братья и сестры, Господь отправил в мир Своих апостолов — «последних посланников», «приговорённых к смерти», или — в славянском тексте Первого послания к коринфянам тут стоит прекрасное слово — «насмертников», которые «безумны Христа ради», «немощны» и пребывают «в бесчестии», «терпят голод и жажду, и наготы и побои, и скитаются, и трудятся, работая своими руками». А кто же мы с вами, по словам апостола Павла? Мы те, кто вместе с ангелами уже смотрит на мучения апостолов как на занимательное театральное представление, мы «уже мудры во Христе», «крепки» и пребываем «в славе». Насколько здесь ироничен апостол Павел и насколько серьёзен? Поверивший в Иисуса как Сына Божия действительно был безумен в глазах тогдашних эллинов-язычников и эллинов-философов, гностиков, мудрецов, не смевших и помыслить о том, что Бог, Творец вселенной, может воплотиться в смертное человеческое тело, заключить Себя в эту зловонную темницу. Поверивший же в Иисуса иудей, поверивший в него как в Мессию — по-гречески Христа, Помазанника, Царя-избавителя, — мог лишь опозориться, прослыть кощунником и скандалистом. Именно поэтому Павел от лица всех апостолов признаётся: «Мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне».