(Капитан Жиру был впоследствии ранен при битве у города Красный и скончался в городе Толочин.)

"Полки "молодой" гвардии и императорский обоз в тот день прибыли в Вязьму вместе с Императором. Впереди колонны гнали русских пленных около 800 человек. Наполеон прибыл в Вязьму в 4 часа пополудни. К вечеру войска расположились следующим образом. Полки "молодой" гвардии из дивизии генерала Роге и кавалерия Мюрата в 8-и верстах за Вязьмою в лесу между деревнями Княгинкино и Новоселками. Мортье и Жюно (Вестфальский корпус) не доходя до Вязьмы. Вюртембергская дивизия, в 2-х верстах не доходя до Вязьмы в лесу. Корпус маршала Нея в Величеве. Корпуса Вице-короля и Понятовского близ Гжатска. Корпус Даву в арьергарде у Гриднево. Вечером на расположившихся в лесу вюртембержцев напали партизаны, и их дивизия отступила в Вязьму".

Отвлечемся на еще одну интересную историю.

Вышедшие из Москвы полки гвардии конвоировали крупные ценности. Но были и другие обозы с трофеями, не менее для нас значимые. Например, обоз Вестфальского корпуса. Этот корпус имел в своем составе до Бородинского сражения 13 000 человек. После Бородина вестфальцы не пошли в Москву, а были оставлены в Можайске и Гжатске. Задачей корпуса было охранять Смоленскую дорогу и обеспечивать жизнедеятельность обширного госпиталя в Колоцком монастыре, где находилось на излечении более тысячи тяжело раненных солдат французской коалиции. Кроме того, командиру этого корпуса, маршалу Жюно, предписывалось собрать на Бородинском поле все брошенное там оружие и перевезти его в Колоцкий монастырь.

13 октября маршалу поступил секретный приказ: сжечь и спрятать все то оружие, которое невозможно взять с собой и принять все необходимые меры для эвакуации подчиненных ему войск. По ведомости от 16 октября в Вестфальском корпусе числилось: 1916 пехотинцев, 775 кавалеристов, 34 орудия и 130 повозок строевого обоза. Общая численность людского состава корпуса — 5690 человек, конского состава — 1375 голов.

Второй секретный приказ пришел 23 октября. Он гласил: сжечь все, что нельзя захватить с собой, и быть готовым по первому сигналу двигаться на Вязьму. Естественно, все имевшееся в их распоряжении время вестфальцы употребили "правильно". Они упаковали все захваченные в округе ценности, запаслись провиантом и фуражом. Кроме того, они закопали вблизи монастыря 27 пушек, около 5000 ружей, 500 сабель, 15 000 бомб и ядер, собранных на Бородинском поле.

Что же забрали с собой хозяйственные германцы, скоропалительно избавившись от столь громадного количества вооружения? А забрали они с собой много всякого добра. Ограбили Лужецкий монастырь, существующий с 1408 года. Очистили Введенский храм, а в церкви святого Ферапонта даже устроили столярную мастерскую, где сколачивали ящики для укладки трофеев. То же самое происходило и в Савино-Сторожевском монастыре, что стоит вблизи Звенигорода. Естественно, что в Можайске, Гжатске и в 50 километрах от них не осталось ни одной не обобранной церкви, ни одной усадьбы. Все ограбленные ценности — лампады, кресты, серебряные оклады, посуда, украшения с гробниц, металлические деньги и даже колокола (точно известно, что они сняли и увезли два старинных и очень ценных колокола, один весом в 13 пудов, а другой в 10 пудов) — заботливо уложили в новенькие ящики.

Получив приказ на выступление, вестфальцы спешно покинули Можайск, бросив в монастыре несколько сотен раненых, для которых места на повозках, разумеется, не нашлось. Шли они очень быстро, стараясь опередить всю армию и встать в ее авангарде. Именно такое положение обеспечивало наибольшую безопасность эвакуировавшимся ценностям. По пути к корпусу присоединился 8-й пехотный вестфальский полк, тоже с большим количеством груженых повозок. Но как они ни торопились, 29 октября их обозы смешались с обозами гвардии, также двигавшейся впереди армии. Начался беспорядок и путаница. Дошло до того, что солдаты "молодой" гвардии отобрали у вестфальцев стадо рогатого скота, которое они гнали из Можайска.

2 ноября авангард армии ночевал за Семлево, на речке Осьма, у Протасова моста. Наполеон и его штаб ночевали непосредственно в Семлево. 3 ноября вестфальцы ускоренным маршем двинулись на Славково. Задачу имели одну — как можно быстрее достичь спасительного, как им тогда казалось, Смоленска.

Вот выдержка из письма маршала Жюно, которое он отправил 9 ноября из Смоленска, в котором он описывает свои мытарства.

"С самого начала нашего отъезда (из Можайска) я не спал и двух ночей в доме, а все на бивуаках, или у себя в карете, не евши целый день, до 9 или 10 часов вечера. 8-го ноября я прибыл в Смоленск, а теперь 9-е, уже 5 часов вечера, а до сих пор я не дождался ни одной из своих повозок".

12 ноября Жюно с теми из вестфальцев, кто не отстал от корпуса в предыдущие дни, выступил из Смоленска в сторону Орши. Около 700 германцев, большой гвардейский артиллерийский парк и около 500 безлошадных артиллеристов. Кирасиры без кирас в тяжелых ботфортах волокли чемоданы и толкали набитые трофеями немногочисленные подводы. Ими уже было брошено почти все: пушки, боеприпасы и большая часть так заботливо упакованных трофеев. Тащили только личное, что не было сил бросить. Но до сей поры остается загадкой, куда исчезло такое большое количество трофейного имущества.

130 пароконных повозок вполне могли перевозить около 50 тонн груза. Да пушки общей массой в 10 тонн. Немалое хозяйство. И вот исчезло бесследно. Непонятно даже, одномоментно это случилось, или захоронения делались постепенно, по мере выбывания из строя обозных лошадей? Ясно одно, до Протасова моста, что перекинут через речку Осьма, Вестфальский корпус сохранял относительную бодрость и сплоченность. И только за Дорогобужем они попали в то же отчаянное положение, что и остальная армия. Скорее всего, и тяжелое вооружение, и трофеи германцы тайно закопали, не доезжая до Смоленска, видимо, на одной или двух последних ночевках. Так что напрасно маршал в письме сокрушался по поводу отсутствия своих повозок, тащить их дальше у его солдат не было сил.

1 ноября

"Мои слуги все не показываются; у меня нет ни белья, ни меховых вещей".

"1 ноября багаж итальянской гвардии двигался по дороге близ Царева Займища. Вечером остановился в лесу подле Величева".

"Наполеон целый день в Вязьме. Гвардии предписано отдыхать в городе сутки. В Вязьме в императорской колонне была перепряжка лошадей и уничтожена часть повозок. Приходится взрывать артиллерийские повозки, сжигать фургоны и разбивать или заклепывать орудия. Никто уже не помышляет о том, чтобы сохранить драгоценности, добытые на развалинах Москвы.

В Вязьме встретили 8 эстафет, их не хотели отправлять дальше по причине казаков и вооруженных крестьян. В Вязьме к гвардии присоединился отряд Эверса в количестве 4 000 человек кавалерии. В этот день корпус маршала Нея достиг Вязьмы. Чтобы ускорить наше движение, необходимо было принести в жертву весь обоз, но еще никто не считал необходимым принимать такие крайние меры".

В те дни Вязьма и стоявшие вокруг нее французы более всего походили на обложенного охотниками кабана. С запада к городу продолжали подтягиваться многочисленные обозы и подразделения Понятовского, Евгения Богарне и маршала Даву. Со всех же прочих сторон к Вязьме все ближе и ближе подходили войска преследователей.

Генерал Уваров атаковал войска маршала Нея с юга, в районе деревни Крапивна. С севера непосредственно к окраинам города стянулись казачьи сотни генерала Платова. Милорадович широким фронтом продвигался с запада, грозя отрезать и пленить отстающие войска и обозы.

2 ноября

"Я остаюсь в Вязьме до двух часов в ожидании моей повозки; она была впереди меня и я ее не нашел дорогой. Меня это очень беспокоит, так как казаки по своему обыкновению ежедневно по нескольку раз бросаются на "ура".