"Я шел между генералом Раппом и офицером ординарцем Гальцем. Последний предупредил меня, что у меня отморожена правая сторона лица; чтобы потереть лицо снегом, я снял мои огромные лисьи перчатки. Я следовал за Неаполитанским королем к домику, окруженному большими каменными стенами и носящему пышное название замка. Вместе с другими я вошел в скверную комнатку".

8 декабря

"8 декабря. На рассвете, т. е. к 8 часам утра, пробили сбор во дворе короля. Принц Невшательский (Бертье) который "потерял голову", вошел в комнату, где мы (30 человек) завтракали, с криком, что мы бесчестим себя, потому, что заканчиваем кушать вместо того, чтобы идти во двор. Он предупредил, что уже пробили сбор, но мы не обратили на это большого внимания.

Не пришлось собирать вместе батальон "старой" гвардии под ружье; на его бивуаке остались мертвые, а часовой замерз стоя. Мороз не позволял солдатам держать ружья.

Штаб-квартира Мюрата была перенесена в Вильно. В 2 часа дня 8 декабря я прибыл одним из первых в этот город. В воротах было большое скопление, а позднее проход сделался опасным. Мне показали помещение генерала Нар-бона в доме губернатора".

"Рукойны. Мюрат и Бертье выступили сегодня (из Медников) в 11 часов утра в Вильно. Мы встали бивуаком в Рукой-нах, где уцелели лишь несколько разрушенных хижин, и где кругом все было завалено трупами. Виктор ввел в Медники остатки дивизии Луазано и неаполитанской кавалерии и соединил свой отряд с солдатами Нея.

Когда мы выступили из Рукойн, нам на пути попадались баварские войска, в беспорядке возвращавшиеся из Неменчина. Целых десять часов подряд в сильнейший мороз 28 градусов тысячи толпились у ворот Вильно".

"Трупы неаполитанских велитов, которых всегда можно распознать по их богатым совершенно новым одеждам, показывали нам, что здесь проехал Император".

"Как описать ужас жителей Вильны, все время хранивших у себя в городе все наши вещи, наших раненых и больных, наш провиант и шесть миллионов денег".

Отметим про себя этот отрадный факт. Как минимум 300 тысяч золотых монет армия все еще транспортировала, несмотря на ужасающие потери в личном составе и лошадях, лютый холод и мор.

9 декабря

"9 декабря. В Вильно я прибыл 8 декабря в 2 часа дня и остановился в доме губернатора. Слышится канонада: в 5 часов вечера пробили сбор. Батальонный командир Дарнуль предупредил короля Неаполитанского (Мюрата), что офицер сторожевого поста возвестил о приближении казаков.

Его величество Мюрат, проявивший в эту кампанию невероятную храбрость, на этот раз потерял голову, подобно маршалу Бертье. Король Мюрат спасся бегством, самолично таща за повод свою лошадь; я встретил его и маршала Бертье, когда они пешком проводили свой план в действие.

Полковник Бонгар, адъютант начальника штаба, — хороший товарищ, на мой вопрос, куда они так быстро идут, прокричал нам: "На лошадей! Больше мне нечего сказать! "

Будучи мало расположен так скоро ехать верхом, я пустился на разведку и узнал, что это внезапное отступление было вызвано приближением нескольких казаков с пушкой.

Генерал Нарбон согласился отправиться вместе с генералом Себастиани; эскорт последнего состоял из всех конных офицеров кавалерии. В 11 вечера генерал Себастиани уведомил нас, что он отправляется: не знаю, как это вышло, но мы не могли к нему присоединиться. Генерал Нарбон и я (Кастеллан) шли пешком, за нами следовали наши лошади.

При выходе из города (ночью) была большая сумятица: мы остановились в штаб-квартире Неаполитанского короля в двух километрах от городских ворот. В Вильно осталось большое число больных солдат, их число доходило до 20 000 человек".

"Придя в Вильно, мы узнали, наконец, что, предназначенной для итальянского войска квартирой был монастырь Святого Рафаила за Вильно. Король Мюрат устроил свою главную квартиру в одном из кафе, находившемся по дороге в Ковно, на расстоянии ружейного выстрела от ворот города. В 11 часов вечера все было спокойно, и Вице-король поехал к Мюрату".

Русские заняли Вильно утром 11 декабря. Именно здесь, вблизи современного Вильнюса, французов ожидало самое ужасное приключение за все их двухмесячное путешествие. И приключение это было вызвано самыми что ни на есть естественными, вернее будет сказать географическими, причинами.

10 декабря

"10 декабря. В четыре часа Мюрат выступает, и все войска идут по Ковельской дороге. Императорская гвардия уменьшилась теперь приблизительно до 800 человек. Баварский отряд и дивизия Луазана, к которым присоединилось все депо, составили авангард под начальством Нея. Весь отряд этот состоял, в общем, из 2300 человек пехоты и 200 человек кавалерии, так что великая армия едва доходила до 5000 вооруженных человек, не считая поляков и кавалерии, отправившихся к Олите.

Мюрат и Бертье ехали в карете. Вице-король, Даву, Лефевр, Мортье и Бессьер с остатками своих штабов следовали пешком или верхом.

В 2-х милях от Вильно, по дороге в Ковно стоит Понарская гора. Глубокий снег и ледяная кора делали гору неприступной, взобраться туда было невозможно. Если взять влево, то между Вильно и Понарской горой шла дорога на Новые Траки. Эта дорога идет по равнине и по ней, через Траки, Еве и Жижморы можно было попасть на Большую дорогу из Вильно в Ковно.

Все фуры, пушки, багаж, все вывезенные из Москвы и все еще остававшиеся трофеи, наконец, экипажи самого императора и вывезенная из Вильно казна, все это сбилось и перепуталось. Пришлось все бросить.

Ней дал приказ полковнику Тюрейну открыть все ящики с казной и разделить деньги между всеми, кто только захочет. Французы и казаки сообща грабили из ящиков казну — шесть миллионов золотом и серебром. Только ночь положила конец всей этой невыразимой суматохе".

"В штаб-квартире короля (Мюрата) в двух километрах от Вильно, в час ночи нас догнали наши сани. В первые сели генерал Нарбон и Шабо, во вторые сани сел я с Эйяром, в третьи сани лакей и повар. Поехали, но сани отбились друг от друга среди ночной темноты. При приближении к подъему Понарской горы произошло большое нагромождение пушек, фургонов, повозок, которые не могли добраться до вершины.

Холод был чрезвычайный; гора была покрыта кострами, разложенными проводниками, которые видели невозможность движения вперед, благодаря крутизне и обледенелости тропинки. (Высота горы примерно 250 метров).

Драгун, который следовал за мной с моим чемодане"! потерял меня, так я его больше и не видел. Вся оставшаяся ночь прошла у меня в том, что я старался продвинуть вперед мои сани; мне удалось, несмотря на пушки и фургоны проехать три четверти горы Понаряй. На рассвете, раздраженный невозможностью дальнейшего движения, я решил бросить сани и идти пешком.

При этом несчастном подъеме мы оставили все пушки и большое количество багажа и повозок. Наши собственные солдаты разграбили часть армейской казны при появлении казаков; одно время даже работали с ними в полном согласии.

Ночью многие офицеры и союзники предлагали мне купить награбленные вещи: серебряные чаши, приборы столовые и прочее. Наши солдаты охотно давали 100, даже 300 франков серебром за один наполеондор золотом". (Видимо, денег и серебряных изделий на руках было столько, что унести все с собой было делом нереальным.)

"Главный штаб был перенесен за 44 км от Вильно в Эве; я прибыл туда в 5 часов вечера, очень утомленный, в лихорадке от боли в моей отмороженной правой руке. Я умирал от голода, так как не ел ничего в течение 24-х часов; у меня дрожали ноги, и я падал.

По дороге (к Эве) я встретил Шабо; он сообщил мне, что ночью он потерял генерала Нарбонна. Мы очень о нем беспокоились, так как его все еще не было. Генерал Куриаль уверял нас, будто он видел его шедшим пешком, позади: это меня мало успокаивало, я знал, что Вильно эвакуирован утром (10 декабря) и что в 10 утра казаки были на (Понарской) горе с пушкой!"