Отсюда не следует делать вывод, что, не превратись Сахара в пустыню, человеческое общество в континентальной Африке развивалось бы по образцу народов, населяющих Средиземноморье. Этот обширный и многообразный континент неизбежно должен был развиваться неравномерно и скачкообразно, одни народы могли опережать другие в своем развитии. Сама природа африканского континента – леса и равнины, здоровый климат плоскогорья и малярийные испарения болот, обилие одних видов растений и полное отсутствие других – предопределяла неравномерность и своеобразие форм развития.

И тем не менее превращение Сахары в пустыню – далеко не маловажное событие в истории Африки. К северу от пустыни цивилизации свободно развивались и воздействовали друг на друга, обогащаясь все новыми и новыми изобретениями, конкурируя друг с другом и с культурами соседних народов, до тех пор пока на протяжении столетий не проделали путь от примитивного состояния до могущественных деспотий бронзового века. До народов, живших к югу от пустыни, доносились лишь отголоски этой жизни, глухое и невнятное эхо, замиравшее где-то вдали.

Вопрос о том, почему великие цивилизации прошлого возникли в долине Нила или в Месопотамии, а не в Северной Европе или Южной Африке, при нынешнем уровне наших знаний – только тема для интересных гипотез. Стоит, пожалуй, задуматься над тем, что древние цивилизации складывались и развивались в долинах рек, плодородные почвы которых орошались и обогащались естественным путем. Это характерно для всех древних цивилизаций, как бы они ни отличались друг от друга в остальном. Каждый год реки откладывали новый слой почвы – и притом исключительно плодородной. В таких речных долинах кочевники, открыв возможность добывать средства к жизни не только охотой и собирательством, но и земледелием, перешли к оседлой жизни. В процессе этого перехода бывшим кочевникам нужно было научиться приемам обработки земли. Решая эту проблему, особенно в тех местах, где реки ежегодно намывали новые слои почвы, они попутно разрешали проблему получения излишков продовольствия.

Когда появились излишки продуктов питания – доселе совершенно незнакомое явление, – появилась и основа для торговли. Но торговля в свою очередь усиливала тенденцию к оседлости, а оседлость порождала специализацию, разделение труда, рост городов. Рост городов приводил к зарождению цивилизации, появлению централизованной власти – автократии, доходившей зачастую до обожествления личности правителя, как это видно на примере Египта в период бронзового века и других государств древности. Потребовалось умение считать, хотя бы для того, чтобы знать, сколько товаров жрецы фараона хранили в его житницах и складах. А появление способов вычисления привело в свою очередь к появлению письма. Этот сложный и далеко не автоматический процесс развития установлен археологами на протяжении последних 50 лет – эры революционных открытий в археологии. И если точный порядок событий остается еще не выясненным, общий ход всего процесса можно считать установленным.

К югу от пустыни, на землях, почти наглухо отрезанных от цивилизаций древнего мира, события развивались по-иному. Условия для расселения в долинах рек, оказавшие решающее влияние на развитие Ближнего и Среднего Востока, Индии и Китая, по всей видимости, отсутствовали в континентальной Африке. И дело не только в этом. Земли здесь были настолько обширными, что не возникало желания создавать запасы пищи. Когда пищи становилось мало, древние народы просто переходили на другое место. И позднее, когда успехи земледелия и применение орудий труда «железного» века создавали большую плотность населения, чем данная территория могла прокормить, происходило то же самое: часть племени отпочковывалась и уходила в другие места.

Переселенцы чаще осваивали целинные, никем незанятые земли, но иногда им приходилось сталкиваться с более ранними пришельцами или кочевниками. Тогда процесс перемещения начинался сызнова и продолжался до тех пор, пока мигрирующие племена постепенно не оседали в лесах и на равнинах. От этой простой схемы есть большие и явные отклонения. Тем не менее к ней стоит прибегнуть, потому что она помогает объяснить и мотивы, вызывавшие заселение древней Африки, и процесс этого заселения. Ныне мы знаем историю многих племен. Каждая история неизменно повествует о долгих странствиях и обживании нового места. Достаточно часто в ней упоминается о переселении с севера или востока. Общий ход миграции, по всей вероятности, характеризуется направлением с севера на юг.

Таким образом, к югу от пустыни наблюдалось беспрерывное и все более ускоряющееся движение людского потока через континент, движение, которому не мешали ни огромные горные хребты, ни бескрайние пустыни. Даже через густые леса, окружающие бассейн Конго, прокладывали свой путь в незапамятные годы безвестные племена африканцев. Бесчисленные, как мириады планет в темном южном небе, они шли на юг, на запад, потом возвращались и поворачивали на восток, на север, словно следуя по каким-то таинственным орбитам, о которых нам ничего не известно.

Почти все народы, населявшие континентальную Африку полторы тысячи лет назад, исчезли. Память о них осталась лишь в легендах о древних предках – могучих мужах с сияющими глазами, наделенных беспримерной отвагой, открывших в незапамятные времена неведомые страны. Эти люди стали героями эпоса африканских народов, и их имена окружены таким же ореолом, как имена Феина и Беовулфа среди европейцев. Даже теперь легенды об их сказочных подвигах поражают, воображение.

«He ведая страха, эти люди пробирались туда, где еще не ступала нога человека», – рассказывал Грею старейшина племени буньоро из Уганды о первооткрывателях «Бахвези», живших во времена средневековья. «Никто не мог выдержать их взгляда, – добавляет легенда, – ибо глаза их сверкали подобно солнцу».

Лебеф говорит, что сао, обитавшие в древности на берегах озера Чад, «предстают перед нами в легенде, как гиганты, наделенные невероятной силой. Одной рукой они перегораживали течение рек. Их голоса были такими громкими, что доносились из одного селения в другое. Птиц словно ветром сдувало, когда кто-нибудь из великанов кашлял. На охоте они за день проходили сотни километров, а убитых слонов и гиппопотамов легко вскидывали на плечи и относили домой. Их оружием были луки, изготовленные из стволов пальмы. Даже земля носила их с трудом... До сих пор в честь этих великанов устраиваются великолепные празднества».

Вряд ли нужно говорить, что легенды не дают сведений о первых поселенцах. В легендах одно наслоение накладывается на другое. Все, что мы можем сделать, – это осторожно «соскабливать» слой за слоем. Такое «соскабливание» позволяет заглянуть в прошлое многих народов банту, составляющих сейчас большинство населения Центральной и Южной Африки, на 300-400 лет, а иногда, как, например, это удалось, Эмилю Гордею в отношении бушонго, даже глубже. Многие народы центральных и южных районов материка обосновались там, видимо, в течение последних нескольких столетий, но некоторые появились сравнительно недавно, вытеснив родственные им народы или смешавшись с ними.

История племени бушонго представляет собой пример древнего расселения. Это племя проживает в районе реки Санкуру, по-видимому, уже 700 или 800 лет. Оно создало развитый общественный строй, выработало высокую и своеобразную культуру, которой присуща высокая степень художественного мастерства. Примером противоположного типа может служить сала – одно из племен народа ила-тонга, обитающего в Северо-Западной Родезии. История племени напоминает историю многих других племен, переселившихся сравнительно недавно. По словам Джаспана, «история племени сала ведется примерно с 1820 года, когда вождь племени – женщина, по имени Намумбе, пришла из района к северо-востоку от Лусака и основала селение... Она умерла, очевидно, в 1835 году. Ей наследовала ее сестра Манинга, которую вскоре сверг сын Намумбе Чонго... Он установил налог на всю слоновую кость и на все шкуры животных, убитых его подданными».