Результаты исследований в этом месте и в 20 других, расположенных к востоку и западу от Мапунгубве, вдоль южного берега реки Лимпопо, были изложены в огромном томе, опубликованном в 1937 году. После этого вплоть до 1955 года вопрос о Мапунгубве замалчивали, так как белые правители этих мест не хотели говорить о достижениях африканцев. Однако предстояло сделать еще многое. Фуше, подытоживая свой доклад и доклады коллег, писал, что «к июню 1935 года было исследовано примерно 2 тысячи тонн земли с холмов, сообразованных хозяйственными отбросами первобытного человека, но на вершине и вокруг холма имеется около 100 тысяч тонн отбросов, которые еще не тронуты». Фуше отметил также несоразмерность между числом найденных свидетельств в виде скелетов и в виде различных предметов и посуды. Из этого он сделал вывод, что «исследования в Мапунгубве должны продолжаться. Эту задачу следует поручить по крайней мере дюжине разнообразных специалистов, чтобы каждый занимался своим делом и все вместе рассеяли неопределенность и выяснили подлинную историю взлета и падения империи Мономотапа».

Доверили же эту задачу не дюжине экспертов, а всего лишь одному Гарднеру, упорно продолжавшему работать в Мапунгубве и окружающих его районах вплоть до 1940 года. Основываясь на изученных находках, он пришел к очень интересным выводам, которые, однако, стали достоянием гласности только через 15 лет. В 1955 году в журнале «Сауз Африкен аркиолоджикл буллетин» появилась небольшая статья Гарднера. «В одной статье, естественно, невозможно, – писал он, – выйти за пределы лишь краткого описания того, что мы обнаружили, и тех выводов, которые мы сделали, хотя подробности мы со временем сообщим во втором томе Мапунгубве, если эта книга когда-нибудь будет опубликована». По всей вероятности, это станет возможным в ближайшем будущем. А пока Гарднер изложил результаты своих исследований в выступлении перед Археологическим обществом Южной Африки.

Однако, несмотря на отсрочку публикации найденного материала, несмотря на трудности добывания и оценки его (а эти трудности, как мы видим, неожиданно оказались очень большими), Мапунгубве уже продемонстрировал свое величайшее значение для более глубокого понимания природы и превратностей цивилизации железного века в Южной Африке. Здесь, на вершине отдаленного холма, жили средневековые правители, и независимо от того, был ли Мапунгубве местом их ссылки или отступления, жили они здесь как победители или как побежденные, были они «хозяевами южной границы» государственной системы древней империи Мономотапа или вождями другого государства со своей историей, их похоронили здесь с пышностью и благоговением.

Каковы были связи этих средневековых правителей с культурой Зимбабве, точно еще неизвестно, но они бесспорно существовали. Посуда, которую мы находим в Мапунгубве, встречается во многих северных районах, и некоторые ее типы сходны с посудой древнего Зимбабве. По-видимому, тот факт, что количество золота, которое клали в могилу вместе с «августейшими трупами» Мапунгубве, по весу примерно равно золотым украшениям, на которые наткнулся «старина Джордж» в поисках добычи для Компании древних развалин в Дхло-Дхло на северо-западе, – не простое совпадение.

Мы можем считать вполне определенным, что жители Мапунгубве выработали сложную культуру железного века, которая по природе не отличалась от подобных фаз цивилизации в других странах. Защищенные от вторжения полосой укрепленных холмов на востоке и западе, рекой с одной стороны и хребтами Зутпансберга – с другой, эти властители Мапунгубве в величии своего одиночества заставили потомков крепко призадуматься.

Что же за народы жили, процветали и страдали в Мапунгубве и окрестных районах? С настоящими трудностями Фуше и его коллеги столкнулись, пытаясь найти ответ именно на этот вопрос. До сих пор считалось, что рудниковые и каменные культуры южного плато созданы банту, происхождение и внешний вид которых во многом напоминают их нынешних потомков – машона и басуто. Казалось, вещественные свидетельства в виде посуды и металлических предметов Мапунгубве подтверждают эту точку зрения. Однако в Мапунтубве было найдено также немало скелетов, и исследование их антропологами показало ее полную несостоятельность. Удалось установить, что эти скелеты, 11 из которых оказалось возможным исследовать тщательно, принадлежат представителям народа, которому «почти не свойственны» негритянские черты. Этот народ, по словам Галлоуэя, представлял собой «однородное боскопбушское (то есть готтентотское или почти готтентотское) население, по физическим признакам близкое к послебоскопским обитателям прибрежных пещер» Южной Африки. У этих скелетов имеются некоторые негритянские черты, но их значительно меньше, чем у скелетов банту в теперешней Родезии и Южной Африке.

Как же объяснить это противоречие? Создавалось впечатление почти такое же, как если бы скелеты Вильгельма Завоевателя и его норманских рыцарей были извлечены из своих могил и оказались скелетами людей англо-саксонского происхождения.

Противоречие еще не объяснено. Все предположения опровергаются. Допустить, что «королевское погребение» Манунгубве было погребением банту, – значит признать возможность почти неузнаваемого изменения физических типов в течение нескольких столетий, а это, конечно, неверно. Более того, трупы в «королевских погребениях» лежат в согнутом положении, а банту, как известно, укладывают покойников совсем по-иному. Стать на противоположную точку зрения, то есть считать эти погребения готтентотскими, было бы столь же ошибочно; это означало бы, что готтентоты использовали металлы значительно раньше «и на значительно более высоком уровне развития», чего, как известно, в действительности не существует.

Даже теперь, после того как Гарднер проделал огромную работу, достоверное объяснение еще не найдено. Наверняка можно сказать только одно: все находки в Мапунгубве, без сомнения, чисто африканского происхождения; не исключено, что они прямо связаны с народом Зимбабве в Южной Родезии; это вполне возможно, хотя еще не бесспорно.

В общих чертах вырисовывается следующая картина. Народы каменного века жили в Мапунгубве в магозианский период, незадолго до появления земледелия в Южной Африке, но, конечно, значительно раньше освещаемого здесь периода. За этими народами последовали другие. Гарднер обнаружил в районе, который он обозначил К-2 (Фуше назвал его Бамбан-дьянало), следы древних поселений пастушеского народа каменного века, относящегося к готтентотам или родственным им племенам. По-видимому, этот народ уже научился добывать и использовать медь, хотя еще не знал железа. В результате исследования найденных здесь скелетов Галлоуэй назвал этот народ К-2 «донеграми». Этот народ хоронил скот с теми же церемониями, что и людей. «Погребения животных» у народа К-2 Гарднер считает остатком древнего хамитского культа, который можно сравнить с погребениями животных во времена неолита в древнем Египте. Радиокарбоновый анализ древесного угля, обнаруженного им в одном из таких погребений, указал его примерный возраст – тысячу лет. Таким образом, заселение района К-2 относится примерно к 900 году, а возможно, и к еще более раннему периоду.

Готтентоты каменного века, жившие в пастушеской простоте, пережили нашествие народов Севера, которым было известно сельское хозяйство и черная металлургия. Пришельцы, бесспорно, вступавшие в брак с женщинами народа К-2, построили свои жилища в целях предосторожности на вершине Мапунгубве. Здесь мы впервые находим следы народа, занимавшегося земледелием. В скале проделаны отверстия, по которым в хранилище спускали мясо и зерно. Люди стали приносить сюда землю из окрестностей.

Теперь возникает основной вопрос: кто же были эти пришельцы и когда они здесь появились? Существует распространенное мнение, что это были мигрирующие ветви народов, которые выстроили и заселили Зимбабве и подобные ему места: басуто, машона, а также бавенда – народы банту, потомки которых населяют сейчас значительную часть Африки (Басутоленд, Южную Родезию и Трансвааль). Последними из них были бавенда, на смену которым в XVIII веке, по-видимому, пришли другие, готтентотские племена; поздних пришельцев рассеяли матабеле, явившиеся сюда с юга в 1824 году.