- Я зайду вечером, Учитель, - важно ответил Барго, поклонился и пошёл домой.

   Но всё это семечки. Дома Барго принял душ, засунул одежду в стиральную машину и отвалился спать. Сутки кидать уголь - это не орешки щёлкать. А дел ещё впереди - невпроворот.

   Вечером пошёл к дедушке Панчаю, пересилил себя. Спортзал, когда-то казавшийся огромным, стал совсем небольшим, каким-то обшарпанным, бедным. Да и школа тоже прежнего впечатления не произвела. Как всё это давно было!

   Дед Панчай, а для Барго - Учитель, вёл группу из пяти малолетних пацанов, из тех, чьи родители могли выделить небольшие деньги для посещения спортзала. Пацанва смотрела на Кочегара, как на героя - как же, парень был в Армии, и работу нашёл, и вообще, что-то много про него шепотком рассказывали, вроде он человека одним ударом убивает. Врут, конечно, вон он какой, тощий, и Учителю кланяется.

   Панчай погнал Барго на разминку, потом сделал ему массаж, самый настоящий, по полному профилю. Мышцы оказались зажаты от однообразного, привычного труда, спина не гнулась и вообще, всё оказалось плохо. Старик, пока делал массаж, всё укорял и рассказывал, ты, Барго, должен быть резким и быстрым. У тебя вес небольшой, хорошего удара не удержишь, поэтому надо уметь уворачиваться. А ты в кочегарке мышцу накачал, а стал медленный. Ноги! Ноги, твоё преимущество в ногах и гибкости. Школы совсем хиреют. Уже в двадцатом блоке школу совсем закрыли, в нашей обучение сократили до четырёх лет. Вместо семи. Куда мы котимся? Ремонт не проводили давно уже, скоро рухнет потолок, и стены обвалятся, и никому дела нет. Дети по улице без дела шалаются. А ты за зиму ни разу не зашёл, не размялся, старика не порадовал. Ты это брось, ты знаешь, в какое время живём. Ножики твои тебя не спасут, если тебя убивать возьмутся. А когда-нибудь возьмутся, вот поверь старику. И пистолет не поможет, если всерьёз возьмутся. Старик много чего видел, много чего понимает. Такие, как ты, Барго, долго не живут, всё приключения на задницу ищут. Ты завязывай мимо девятого блока ходить, Опарыш сильно зол на тебя. Ой как зол, так что твоя сила - в гибкости и скорости. И тогда, может быть, тебя не сразу убьют, только такие бестолковые ученики, как Барго не ходят на занятия, все уголёк кидают, да девок паскудных на продавленном матрасе мнут. Вместо того, чтобы выбрать девушку из приличной семьи и жить, как человек. В городе новый начальник полиции, мутный тип какой-то. Опарыш, - слышь, бестолочь? - с ним какие-то макли крутит. Так что ты поосторожнее. Только ради памяти твоего отца с тобой, бестолковым и нерадивым, занимаюсь. Ну всё, вставай.

   Барго очнулся от ворчливого говорка деда, ох, какое же наслаждение! Никогда бы не подумал, что, оказывается, он не порхал, как бабочка, а ползал, как краб. Панчай поставил его на спарку с собой, и начал бить, как когда-то. Недолго бил, минуты полторы, потом сказал, что лучше всего нерадивые ученики понимают не слова старых и уважаемых людей, а обыкновенную порку. Велел каждое утро заниматься, а вечером, перед сном, пробежку делать. Немного, вёрст тридцать-пятьдесят, и с полным рюкзаком на спине. Тогда, может быть, такому уроду и удастся, ха-ха, убежать от его врагов. Засмеялся старческим, дребезжащим смехом и отправил изнуренного парня домой.

   - Ну ты старика не забывай, - намекнул Панчай, перед тем, как расстаться, - привези к зиме, чего сможешь. А то я уже сильно стар стал, по фермерам мотаться.

   Барго приплёлся домой уже поздно ночью. Ну всё, хватит. Зиму прожили, выжили, можно сказать, теперь можно подумать и о будущем. Кисьядес достал из нычки коробку с деньгами. Пересчитал монеты. Не нынешние разукрашенные бумажки, а настоящие серебряные монеты. Не хватало сорока штук, чтобы свалить из этой клоаки. И еще полста надо иметь на кармане, на всякий непредвиденный случай. Байки, что недавно появились про какие-то там новые миры, красивые конечно, и деньги там лопатой гребут ушлые и умелые ребята, и бабы с ногами от нижней челюсти так и ждут крепкого, удачливого парня, чтобы немедленно завалиться с ним в койку и показать небо в алмазах. Только Барго знал, что никаких новых миров нет и быть не может, эти слухи распространяют вербовщики, и они получают свой процент за каждую голову. Завербуешься в новый мир, ха-ха, на время, а потом окажешься где-нибудь в горах на плантации особенной травы, и на всю жизнь. Но Барго уже не школьник, ещё полгода - и у него будут корки по специальности, а это совсем другой разговор. Курсы тоже денег стоят, конечно же, но это среднесрочные инвестиции, как говорил один знакомый - спившийся брокер. А там посмотрим, куда идти.

   Всего-то нужно каких-то триста монет, чтобы свалить из города. Кое-что осталось от отца, но очень много ушло на лечение матери, три года отказывал себе во всём, чтобы накопить эти деньги. Но всё равно мало. Ломаешься, как на каторге, а просвета не видать. Слишком медленно прибывают монетки, так до седых волос будешь горбатиться, а потом уже ничего не будет нужно. Мало ли таких вот мечтателей сидят сейчас на лавочках возле подъездов, греют старые кости на раннем весеннем солнышке. Жизнь начинала казаться чёрным бездонным колодцем, в котором гаснет всё. И не выбраться из него никогда

   Барго потряс головой, выкидывая ненужные мысли. Нет, это не подход к делу. Прошлый сезон оказался провальным, не принёс почти ничего, но это не повод убиваться. Какие-то уроды раскопали старый склад с армейской амуницией, и сдуру всё сдали оптом барыгам. Ну не козлы, а? Не могли придержать, продать частями? Обвалили все цены, все лавки города был завалены обмундированием всех видов, типов и размеров. В другие города грузовиками вывозили. И Барго малость пролетел, вовремя не сориентировался. Повезло же чудакам. Но ничего, и к нему прилетит синяя птица счастья и принесёт в клювике нужные монетки.

   Барго прикинул время. До начала практики в училище оставалось ещё полтора месяца, так что он успеет сделать пару ходок. Одну - на рекогносцировку, проверить перспективную точку, а вторую - на верное место, вытащить полтора десятка картриджей, больше за раз не унести. Уже хлеб, но и много тащить тоже нельзя, цены упадут, и сам в накладе останешься. Как сложно жить.

   Барго спустился в подвал, проверить инструмент и принадлежности; он решил с утра, не откладывая в долгий ящик, мотнуться в поле. Предчувствие поездки вымело из головы тяжёлые мысли. Проверить портативный автомед, подзарядить батареи во взломщике и металлоискателе, на проводах пропаять контакты, да мало ли дел перед дальней дорогой, особенно если всю зиму вещи пролежали на полках. За каждую их этих приспособ любой копатель отвалил бы немалую денежку, но коллекция собиралась не одним поколением Кисьядесов, один сканер штрих-кодов и типовых кодировок со встроенным справочником чего стоил. Впрочем, за эти штучки можно было получить срок, что от церковников, что от военных. От первых - за то, что пользуешься дьявольским инструментом, от вторых - за то, что не сдал оборудование двойного назначения. Вот и крутись, как знаешь. Зато благодаря сканеру Барго стал в своём роде специалистом по всяким непонятным устройствам, и, конечно же, брал за свои консультации неплохие деньги. Жаль, что редко к нему обращались. В отдельных чемоданах находилось главное достояние семьи, карты. Настоящие карты имперского генштаба, за которые даже денег давать не будут, а просто отвинтят голову.

   Часть барахла у Барго хранилась в тайнике, в верном месте, подальше от города. Разные штучки, накопанные в разное время и в разных местах, назначения которых Барго не знал. И поэтому не продавал - вдруг самому пригодятся? И если в его справочниках описания штучки не было - это ничего не значит, может быть, потом появится. Барго с раскопок тащил не только шмотьё на продажу, он нёс книги, справочники и всякие тестеры. Отец ему всегда говорил, ты должен знать, что тащишь за собой. Всегда. Могут попасться вещи, которые убивают внезапно. Те вещи, которые просто убивают, тащили тоже, но это уже другая категория товаров.