Дорога до дома пролетела каким-то расплывчатым пятном, очнулся омега уже на пороге гостиной. Тихой мышкой шмыгнув из холла через кухню к залу, мужчина замер на пороге, боясь нарушить хрупкую идиллию: неугомонный маленький чёртик сидел рядом с Олегом и что-то увлечённо мастерил, то и дело оборачиваясь на старшего альфу. Рыська улыбался и нежно ерошил светлые волосы на мальчишечьей голове. Вот они: отец и сын. И не важно, чьи там гены где-то пробежали.

Джей криво улыбнулся и неслышно, насколько мог, подобрался к своим мальчикам и обнял, уткнувшись поочерёдно в макушку сына и Рыськи, прижался к спине альфы, желая согреться.

Тиан, да и многие другие до него называли Джея «солнцем» - ярким, резким, палящим, неукротимым и тому подобным.

И каждый стремился урвать свой лучик, подпитаться, согреться. Только Олег грел его. Поначалу это смущало, потом злило, а сейчас Касс не мог и недели обойтись без своего аккумулятора.

Может, все эти бредни про «наречённость», «избранность судьбы» и прочий геморрой и правдивы. Может, каждому, и правда, дан только один человек, с которым предназначено быть. Может. Да только это того не стоит. Любовь хороша только в книгах, где всё всегда заканчивается хорошо. А Кастерлей свою историю завершать не спешил. Он только что перевернул новую страницу и всей душой желал узнать, что же будет дальше.

Склонившись к уху альфы, Джей с улыбкой, еле шевеля губами прошептал что-то Олегу. Тот резко встрепенулся и безумно счастливо улыбнулся. Ребёнок, наблюдая за родителями, захихикал и полез к папе на ручки.

***

Любовь только в книжках самое волшебное и светлое чувство на свете. Не стоит забывать, что в реальности люди, обычно, так и стремятся испоганить себе и другим жизнь.

Дюфа с едва сдерживаемым недоумением следил за лучшим другом, который в данный момент вусмерть надирался. Будучи бетой, парень как-то не задумывался о высоких материях, да и вообще считал, что жить надо для себя, а не для каких-то мифических «наречённых». Партнёров он менял, если не очень часто, то раз в месяц точно. Дюфа – он же Франсуа Дю Фуа – был парнем весёлым, лёгким и никогда не оглядывался назад. И во внешнем облике он тоже старался не походить ни на кого: короткие волосы были окрашены по прядям во все цвета радуги одновременно; среднего роста, хлипкого телосложения; пирсинг в носу, пупке, в языке – и как ещё больше не обвешался железками, неясно. Сероглазый, но каждый день меняет линзы в тон настроению: от жёлтых до фиолетовых. Сидя на барном стуле, Дюфа цокал языком, почёсывал предплечье, скрытое длинной футболкой в готском стиле – и с пентаграммой на шее. Потасканные – пусть и дизайнерские – бриджи немного сползали с худых конечностей, слегка обнажая небольшую татушку-оберег. Обычно бриджи имели цвет хаки, но сегодня парень себе немного изменил: надел ярко-синие.

С Тианом Франс был знаком с детства и, родись он омегой, раздумывать о том, кто станет его «мужем» не пришлось бы. Но судьба распорядилась иначе, за что Дюфа был ей искренне благодарен. У парня было два старших брата-альфы, так что и на жизненную позицию никто не давил. Он стал, кем хотел - писателем, чаще журналистом, но всегда раскапывал что-то криминальное. Или находил очередное приключение на свою.. кхм, голову. Лет двадцать назад его отец-омега Даниэль остался один на один с огромной империей и тремя детьми на руках, когда его муж сгинул где-то в горах. И он не отчаялся, а смог доказать всем, что омега – это ещё не значит течная «сука». Это скорее окружающие альфы начинали дрожать при его упоминании. Впрочем, Дюфа пошёл не в него. Его авантюристская натура скорее нашёптывала ему отправиться в горы… так что парень без лишних сожалений отбросил большую и светлую любовь к семье, едва закончил с Крисом университет. Дюфа сильно отличался от «золотой молодёжи», в кругах которой вертелся Арлекин. Дюфа не мог не подтрунивать над зажравшимися снобами и вечно щёлкал друга по носу. За это, наверное, Тиан его и ценил. За то, что, каким бы жестоким Франс ни был, он мог привести его в порядок за долю секунды. Хотя они виделись редко, дружеские чувства и садистские наклонности Дюфы, да и мазохизм Тиана, не ослабевали.

Вот и сейчас, верная жилетка сидела и разве что на камеру не снимала пьянство альфы. Хотя колкие комментарии и лились рекой.

- Ну что, мой йуный падаван, готов вступить на тёмную сторону силы и рассказать, наконец, с чего такой праздник? – откровенно издеваясь, бета дунул в дуделку так, чтобы цветастый язычок той упёрся прямо в ухо друга. Тиан пьяно икнул и покивал.

- Слушай, я всё понимаю – любовь, неадекватность, но вот скажи мне: оно тебе надо? – повернувшись к стойке, Дюфа сложил ладони в замок. – Ты пять лет его не видел и жил припеваючи. Кто там с ним был, что было – ты наплевал на него пять лет назад. Кстати, у него отличный хук, - дав бармену знак, бета немного поморщился. Друга он не то, чтобы осуждал, но мнение по поводу его поступков имел своё. Другое дело, что назвавшись груздем, надо облиться краской и лезть в кузов: назвался другом, так принимай, какой есть, сам выбрал. Но зато можно капать на мозги в любое время дня и ночи.

- Ты подумай хоть раз в жизни головой, где, по идее, должен быть мозг, пусть он и не обнаружен, - хмыкнув, Франс покачал головой. – Тебе точно есть дело до этого парня, его альфы? Вот, прям, увидел его и всё – нужен тебе стал этот омега! Хоть понимаешь, как это звучит? Чужой омега, с чужим ребёнком. И от него ты явно не открестишься, как от своего. Ты малышу хоть имя-то придумал, балда? – ловко подгадав момент, когда альфа откинутся на барном стуле, Дюфа пнул ножку, с удовольствием наблюдая за пыхтением свалившегося друга.

- Мат тебе, друг мой, мат.

Иногда люди сами не замечают, как пророчат будущее. Странным образом, слова беты оказались провидческими: больше альфа с Джеем даже в одном помещении не находился: парень ловко избегал встреч. Дни складывались в недели, незаметно минул целый месяц.

Поначалу альфа был упрям, неукротим и никого не желал слушать. Арлекин горел энтузиазмом, горел желанием доказать и себе, и другим, что он (п/а: не банан) сможет вернуть своего «любимого».

Но дни шли, а результат был удручающим. Тем более, ему каждодневно полоскали мозги некие личности. Везде слышалось то, чего он так боялся: отступи, уйди, не твой больше. То, что альфа понял сразу после разговора с Кассом, но во что боялся, не желал верить. Последним, добивающим аккордом, стал его малыш.

Однажды вернувшись домой, Кристиан услышал довольно-таки громкий плач: видимо, сегодня у слуг был выходной, а няня, кажется, звонила утром и предупреждала, что не сможет явиться. Оставшись один на один с ребёнком, альфа сначала оцепенел, а потом испугался: волосы встали дыбом, по спине пробежал табун мурашек. Тиан понятия не имел, как обращаться с грудным ребёнком.

Зайдя в детскую, парень мужественно поборол в себе желание дать дёру и приблизился к колыбели. Малыш недовольно дёргал маленькой ручкой, призывая к себе всеобщее внимание и, не найдя оного, сильно расстроился. Со страхом – а вдруг что-то не то сделает?! – альфа нежно протянул палец ребёнку. Тот тут же «захватил» добычу в кулачок и потянул на себя, видимо, желая попробовать дядю на вкус. Удивительно, что мальчик не испугался, увидев незнакомца. Арлекин невольно улыбнулся. А может, Франс был прав? В конце концов, прошлое никогда не возвращается, как бы ни хотелось верить, что реальность – просто страшный сон.

Следующим утром Тиан немного горделиво демонстрировал другу бумагу, где говорилось, что у его сына, не прошло и года, теперь есть имя. Маленький Антонио Джеймс де Брольи теперь признавался официально родившимся.

Кристиан прекрасно понимал, что отец из него – как из козла корова, и ребёнок вчера выжил только потому, что альфа догадался позвонить родителям (и те пригласили новую няню), но сдаваться не собирался и кинул все свои упрямство, силы, огонь в глазах на маленькое чудо, что сейчас спокойненько посапывало в кроватке.