— Создай флот, который сможет отогнать Помпея от берегов Италии!

— У тебя будет такой флот! — отвечал Агриппа, смахивая пот со лба. — Это я обещаю твердо!

Чтобы понять состояние уровня римского флота той эпохи в целом, необходимо обратиться к немецкому историку А. Штенцелю: «В течение почти пяти столетий, которые потребовались римлянам на покорение Италии, они, несмотря на длинную береговую линию своей страны и на то значение, которое со временем приобрела их морская торговля, держались почти совершенно в стороне от моря. До тех пор они всегда придерживались как во внутренних делах, так и во внешних сношениях хотя и эгоистической, и агрессивной, но, в общем-то, прямой политики; но как только они пришли в соприкосновение с морем, что, впрочем, в первое время выразилось только в переправе через Мессинский пролив, тотчас же начали отступать от своих прежних принципов…

Война на море потребовала постройки и вооружения громадного флота, точнее, по вине самих римлян, ничего не смыслящих в морском деле, — нескольких больших флотов одного за другим…

Римляне совершили все свои великие завоевательные походы на суше и пользовались флотом только в случаях крайней нужды для перевозки войск или же для какой-нибудь другой определенной цели, например, при осаде. Если бы они целесообразно пользовались флотом, то могли бы завоевывать те же страны с гораздо меньшими усилиями. Римляне не любили моря.

Доказательством этому может служить то обстоятельство, что у обоих противников флотами (имеются в виду флоты Октавиана и Помпея на первом этапе их борьбы. — В. Ш.) командовали не сами военачальники и не благородные римляне, а вольноотпущенники, которые раньше считались низшим классом и употреблялись только для работы на веслах».

Короче говоря, если не считать кратковременного судостроительного бума времен Пунических войн, настоящего флота у Рима не было никогда. По существу Агриппе пришлось все начинать с чистого листа. Но энергичного римлянина это не смутило.

Перво-наперво он решил не строить больше трирем, а начать создавать значительно более крупнотоннажные и мощные пентеры. Кроме этого Агриппа решил не ограничиваться традиционной практикой использования для обстрела неприятельских кораблей лучников и метателей дротиков.

— Этого недостаточно! — заявил Агриппа, выслушав не один десяток ветеранов морских войн. — Мы будем ставить метательные машины!

— Но этого никто никогда еще не делал! — подивились такому неожиданному решению корабелы.

— Значит, мы будем первыми! — насупил брови Агриппа, и вопрос об установке метательных машин был исчерпан.

Решение об установке тяжелых камнеметов было достаточно революционным. Громоздкие и тяжелые машины влекли за собой увеличение водоизмещения, укрепление корабельного набора, наращивание бортов. Лучников и метателей дротиков решено было размещать в специальных высоких башнях, чтобы облегчить им поражение цели.

Будучи человеком умным, Агриппа познакомился со всеми типами судов, существовавших в то время у средиземноморских народов. С помощью опытных моряков оценил их положительные и отрицательные качества. В результате этого были отобраны так называемые либурны, небольшие, но быстроходные и очень маневренные суда, используемые иллирийскими пиратами. По замыслу римского военачальника на быстроходные либурны были возложены задачи дозорной и разведывательных служб, в то время как тяжелые и мощные пентеры должны были составлять ударную мощь флота. Остальные типы судов были Агриппой отвергнуты. Таким образом, создаваемый римский флот по его замыслу должен был быть весьма однородным по своему составу, что облегчало как управление, так и боевое использование.

Кроме этого Агриппа первым из римских руководителей додумался до того, что флоту для поддержания высокой боеспособности необходимо иметь оборудованные базы. Удивительно, но эта, казалось бы, прописная истина до Агриппы никому в Риме не приходила в голову. А потому римляне всегда теряли от бурь значительное число кораблей, которым просто-напросто не было куда прятаться.

— Будем торопиться медленно! — решили Октавиан и Агриппа.

Один из биографов Агриппы пишет по этому поводу так: «Все римские военачальники до тех пор (в течение двух с четвертью столетий) удовольствовались бы быстрой постройкой флота и немедленно выступили бы из Остии против неприятеля, но Агриппа понимал, что флоту необходима операционная база, то есть безопасная гавань с защищенным рейдом, расположенная ближе к театру войны, к Сицилии. Отсутствие такой гавани вызывало постоянную необходимость продолжительных переходов вдоль берегов Италии. При этом там не было ни одного укрытого места, что вызывало большую потерю времени и было, отчасти, причиной тех кораблекрушений, которым неоднократно подвергался римский флот после многочисленных сражений в этих местах, начиная со сражения у Миле в 260 году до новой эры и до сражения у Кум в 37 году до новой эры. Дальность расстояния, конечно, отражалась и на быстроте исправления поврежденных судов».

И в этом случае Агриппа действовал весьма энергично. Он лично возглавил прорытие в двух местах узкой полосы земли, отделявшей залив Байи (Поцуолли) от Лукринского озера (между городами Неаполь и Кумы). В результате этой работы получилась большая и защищенная от ветров и волн гавань с двумя выходами.

Гавань была названа в память убитого Юлия Цезаря портом Юлия. Именно в порту Юлия был собран вновь созданный флот. Здесь они вооружались, укомплектовывались. На берегу строились макеты кораблей, на которых гребцы упражнялись ритмичной и однообразной греблей.

Чтобы повысить качество экипажей, Агриппа освободил двадцать тысяч рабов, при условии их службы в качестве гребцов. Теперь гребцам Агриппы не нужна была плеть. Будучи вольноотпущенниками, они теперь сами были заинтересованы в достижении победы.

К весне 36 года до н. э. флот Агриппы был в целом готов к началу боевых действий. Время не ждало, и Октавиан отдал приказ о выходе Агриппы в море. План кампании был таков: Октавиан переправляет армию в Сицилию, а его флот разбивает флот Помпея. В поддержку Агриппе из Африки высылал семь десятков своих кораблей, оставшийся верным Октавиану Лепид.

Чтобы приободрить своих моряков, впервые вышедших в боевой поход, Октавиан отправился вместе с ними.

Но римлянам не повезло. У мыса Полинура римский флот был застигнут жесточайшей бурей. Однако на этот раз все кончилось не так, как обычно. Несмотря на тяжелые повреждения, ни один из римских кораблей не погиб: и пентеры и их команды выдержали первое серьезное испытание с честью. И хотя Агриппе пришлось возвращать флот в порт Юлия для починки, настрой у всех был самый боевой.

— Если нас не сломили ветра и волны, то мы одолеем и Помпея! — говорили между собой моряки и легионеры.

Как оказалось, та же буря разметала во все стороны и флот Лепида, который вынужден был вернуться домой и более участия в боевых действиях не принимал. Однако же эта самая буря нанесла потери и шедшему на поддержку Помпею из Египта флоту Антония. 120 трирем нашли свое спасение в греческих портах. Но к театру боевых действий они уже не успевали.

Итак, штормовая погода перепутала карты всем противникам. Однако быстрее всего оправился от нее именно Агриппа, у которого оказалось в достатке всего для починки разбитых волнами пентер. Едва он закончил починку флота, как вновь вышел в море и взял курс к Липарским островам. Наступала пора, когда детищу Агриппы предстояло на деле показать все, на что он способен.

У Агриппы тем временем дела обстояли следующим образом. Он с флотом, оставив Стронгилу, подошел к самому южному из Липарских островов, Гиере, и, пользуясь подавляющим превосходством в силах, без труда захватил ее. На следующий день он планировал напасть на корабли Демохара в Милах. Однако здесь сказалась отлично налаженная служба оповещения и наличие у Помпея огромного флотского резерва в Мессане — она ведь находилась всего в нескольких милях от Мил. Опередив Агриппу, Помпей отправил в Милы 45 судов под командованием Аполлофана, а потом, поразмыслив, вышел туда же и сам во главе отряда из 70 кораблей. Так что за ночь численность группировки была увеличена почти в четыре раза, и общее число кораблей Помпея в Милах к утру составляло 155 вымпелов.