Я не “обманул” бы Милого Дядюшку, у США было не больше моральных прав на эти деньги (если бы я выиграл), чем у меня на Священную Римскую Империю. Что сделал Милый Дядюшка для МЕНЯ? Он расколошматил жизнь моего отца двумя войнами, одну из которых нам не разрешили выиграть, — и тем самым сделал почти невозможным получение для меня высшего образования, если даже не учитывать того неуловимого “нечто”, чего может стоить отец, для духа сына (я не знал, я никогда не узнаю!), — потом он выдрал меня из колледжа и послал меня сражаться в другой невойне и почти, черт возьми, убил меня и украл у меня мой невинный девичий смех.

Так какое же у Милого Дядюшки право отхватить $ 103 000 и оставить мне меньшую часть? Чтобы он мог “одолжить” их Польше? Или отдать Бразилии? А, в задницу!

Был способ сохранить все (если бы я выиграл) — законный, как брак. Съездить положить в старое маленькое свободное от налогов Монако на годик. Потом можно ехать с деньгами куда угодно.

Может быть, в Новую Зеландию. В “Геральд Трибюн” были более обычные заголовки, чем всегда. Было похоже на то, что мальчишки (просто большие, шаловливые мальчишки!), которые управляют этой планетой, собираются затеять ту, главную, войну, с МКБР[21] и водородными бомбами, в любую минуту.

Если забраться на юг аж до Новой Зеландии, то, может быть, там что-нибудь и осталось бы после того, как радиоактивные осадки осядут.

Ходят слухи, что Новая Зеландия очень красива, и говорят, что тамошний рыбак считает пятифунтовую форель слишком маленькой для того, чтобы тащить ее домой.

Я однажды поймал двухфунтовую форель.

Примерно в этот момент я сделал жуткое открытие. Я не хотел возвращаться в школу, неважно — победа, поражение или ничья. Мне уже было абсолютно наплевать на трехмашинные гаражи и плавательные бассейны, да и на любой другой символ положения или неприкосновенности. В этом мире НЕ БЫЛО безопасности, и только чертовы дураки и мыши думали, что она может быть.

Где-то там, в джунглях, я стряхнул с себя все амбиции такого рода. Слишком часто в меня стреляли; я потерял интерес к супермаркетам и внегородским подразделениям и к “сегодня обед в УРА,[22] не забудь, дорогой, ты обещал”.

О нет, я не собирался залечь в монастырь. Я все еще хотел…

А ЧЕГО я хотел?

Я хотел яйца птицы Рух. Я хотел гарема, полного прекрасных одалисок, значащих меньше, чем пыль под колесами моей колесницы, меньше, чем ржавчина, которая никогда не запятнает моего меча. Я хотел красного золота в самородках величиной с кулак и скормить этого вшивого захватчика заявки лайками! Я хотел встать утром, чувствуя бодрость, выйти наружу и сломать несколько копий, потом выбрать приглянувшуюся девчонку для своего droit du seigneur[23] — я хотел стать бароном и приказать ему не сметь трогать моей девчонки! Я хотел слушать, как багровая вода бормочет у кожи “Нэнси Ли” в прохладе утренней вахты, когда не слышно ни единого звука и ничто не движется, кроме альбатроса, который, медленно взмахивая крыльями, следует за нами всю последнюю тысячу миль.

Я хотел мчащихся лун Барсума.[24] Я хотел Сторизенде и Пуактема, и чтобы Холмс, будя, тряс меня за плечо со словами: “Игра начинается!” Я хотел плыть до Миссисипи на плоту и ускользать от толпы вместе с Герцогом Билджуотерским и Пропавшим Дофином.

Я хотел Пресвитера Джона и Экскалибура, который лунно-белая рука поднимает из вод молчаливого озера. Я хотел плыть вместе с Уллисом и Тросом Самофракийским и “кушать лотосы в стране, казавшейся мне вечным днем”. Я хотел чувства романтики и ощущения чуда, которое я знал, когда был ребенком. Я хотел, чтобы мир был таким, как мне обещали в детстве, он будет — вместо того мишурного, мелочного, загаженного бардака, каков он сейчас.

Мне предоставлялся один шанс — на десять минут вчера днем. Елена Троянская, каково бы ни было настоящее имя… И ведь я это знал… И я позволил шансу ускользнуть.

Может, один шанс только всего и можно получить.

Поезд прибыл в Ниццу.

Попав в контору “Америкэн Экспресс”, я прошел в банковский отдел к своему ящику в сейфе, нашел билет и сверил номер со списком в “Геральд Трибюн” — XDY34555, точно! Чтобы остановить дрожь, я проверил другие билеты. Они оказались мусором, как я и думал. Я запихнул их обратно в ящик и попросил, чтобы меня проводили к управляющему.

У меня была финансовая проблема, а “Америкэн Экспресс” — это банк, а не просто бюро путешествий. Меня проводили в кабинет управляющего, и мы обменялись именами.

— Мне нужен совет, — сказал я. — Видите ли, у меня на руках один из выигрышных билетов Тотализатора.

Он расплылся в улыбке.

— Поздравляю вас! Вы первый человек за долгое время, который вошел сюда с добрыми новостями вместо жалобы.

— Спасибо. Э-э, проблема моя вот в чем. Я знаю, что билет, который выигрывает лошадь, стоит довольно приличную сумму вплоть до самих скачек. В зависимости от лошади, конечно.

— Конечно, — согласился он. — Какую лошадь вы вытащили?

— Весьма недурную, Счастливую Звезду — и вот в этом-то и трудность. Если бы мне досталась Эйч-Бом или любая из трех фавориток — ну, вы понимаете, как обстоят дела. Я не могу решить, продать или держаться, потому что я не знаю, как рассчитав шансы. Вы не в курсе, что предлагают за Счастливую Звезду?

Он соединил кончики пальцев.

— Мистер Гордон, “Америкэн Экспресс” не занимается обработкой сведений о скачках лошадей и не выступает посредником при продаже билетов Тотализатора. Однако у вас с собой этот билет?

Я вынул билет и передал ему. Билет побывал во многих покерных играх и был запачкан потом и смят. Но счастливый номер не был поврежден.

Он посмотрел на него.

— У вас есть квитанция?

— Она не при мне.

Я начал объяснять, что дал адрес моего отчима и что почта моя была переправлена на Аляску. Он остановил меня.

— Это неважно, — он ткнул переключатель. — Элис, вы не попросите мсье Рено зайти ко мне на минутку?

Я раздумывал, так ли это на самом деле неважно. У меня хватило ума записать имена и места нового назначения у первоначальных обладателей билетов, и каждый пообещал выслать квитанцию мне, когда получит ее, но до меня не дошла ни одна квитанция. Может быть, на Аляске — я проверил этот билет, когда вынимал ящик, — его купил какой-то сержант, находящийся сейчас в Штудгарте. Может, мне придется заплатить ему что-нибудь, а может, придется ломать ему руки.

Мсье Рено выглядел как усталый школьный учитель.

— Мсье Рено — наш эксперт по такого рода делам, — объяснил управляющий. — Вы позволите ем\ исследовать ваш билет?

Француз посмотрел на билет, потом глаза у него загорелись, он залез в карман, извлек оттуда лупу ювелира, вставил ее себе в глаз.

— Отлично, — сказал он одобрительно. — Один из лучших. Вероятно, Гонконг?

— Я купил его в Сингапуре.

Он кивнул и улыбнулся.

— Из этого логически следует…

Управляющий не улыбался. Он сунул руку к себе в стол, вытащил еще один билет Тотализатора и вручил его мне.

— Мистер Гордон, вот этот я купил в Монте-Карло. Не сравните ли вы их?

На мой взгляд, они были похожи, за исключением серийных номеров и того, что его билет был хрустким и чистым.

— Что я должен искать?

— Может быть, вот это поможет?

Он предложил мне большое увеличительное стекло.

Билеты Тотализатора печатаются на специальной бумаге, выполняются в нескольких цветах и на них гравируется портрет. Это лучшее произведение гравировального и печатного дела, чем те, которыми многие страны пользуются в качестве бумажных денег.

Я давно понял, что нельзя изменить двойку на туза, сколько на нее ни пялься. Я отдал обратно его билет.

— Мой поддельный.