Вскоре Гроза и сама оказалась одетой в одежду из шкур, как другие шайеннские женщины, и это привело ее в уныние. Как только она сшила свое первое платье, ее мать забрала все хлопчатобумажные платья девушки, и больше Гроза их не видела. Прекрасно сшитое и отделанное платье из шкуры было восхитительно мягким на ощупь, но в нем было гораздо жарче, чем в пропускающем воздух хлопке, к которому привыкла Гроза.

— Я просто плавлюсь в этой одежде! — пожаловалась несчастная Гроза. — Не удивительно, что мужчины шайенны ходят только в штанах и мокасинах. Меня так и подмывает одеться точно так же!

Таня рассмеялась.

— Ты не первая женщина, которая высказывает подобное желание, но ни одна так и не осмелилась осуществить его. Ты скоро привыкнешь.

— То же самое ты говорила о выделке этих вонючих шкур! — тоном обвинителя воскликнула Гроза. — Прости меня, мама, если мне трудно поверить тебе.

— Тебе станет легче, если ты заплетешь волосы в косы, так тебе будет прохладнее, да и потом, так опрятнее, они перестанут падать на глаза.

Гроза состроила гримасу.

— Я рассталась с косами несколько лет назад и не собираюсь заплетать их снова. А вот головную повязку я бы надела, тогда волосы не будут закрывать мне глаза во время работы.

Привыкнув к мокасинам, Гроза обнаружила, что они гораздо удобнее туфель, но никому, кроме себя, в этом не признались.

Наблюдая, как дочь украшает бахромой верхнюю рубаху, Таня спросила:

— Ты уже думала о том, что подаришь Вольному Ветру в день вашей свадьбы? С твоими способностями ты могла бы сшить ему прекрасную рубаху и штаны.

— Нет, — покачала головой Гроза. — Только не одежду.

— Что тогда?

— Еще не знаю. Я подумаю. Как только нужная мысль придет ко мне, я пойму.

Гроза и Таня шили, сидя в тени навеса рядом с их вигвамом, здесь чувствовался дувший с реки ветерок. К ним присоединились Утренняя Заря, Пугливая Олениха и Звонкий Жаворонок. Поглощенная работой над сложным узором из перьев, Гроза не заметила, как подошел Вольный Ветер, пока пара мертвых перепелов не упала к ее ногам.

— Какого дьявола? — воскликнула девушка, от неожиданности заговорив по-английски.

Она подняла глаза и увидела, что над ней стоит и смотрит на нее Вольный Ветер — гордый, надменный и красивый. Без единого слова он повернулся и пошел прочь.

Мгновенный приступ ярости потряс Грозу. Да как этот человек посмел как ни в чем ни бывало подойти, бросить ей своих дохлых перепелов и уйти?! Не раздумывая ни минуты, девушка схватила птиц и швырнула в спину уходящему Ветру. Они попали ему как раз между лопаток.

Потрясение — слишком слабое слово для того, чтобы описать выражения лица Ветра, когда он, круто развернувшись, уставился на Грозу. Охотник переводил недоуменный взгляд с искаженного злостью лица девушки на лежавших в пыли у его ног птиц. Не успел Ветер спросить, что означают эти непонятные действия, как Гроза обрушилась на него, не обращая внимания на окружающих, которые жадно следили за происходящим.

— Что ты хочешь сказать, бросив мне эту дичь? Мне что, делать нечего, чтобы ты еще добавлял мне работы? — Гроза угрожающе ткнула в его сторону пальцем. — Если ты думаешь, что я стану готовить тебе еще до свадьбы, ты глубоко ошибаешься, Вольный Ветер! Готовь своих дурацких птиц сам, если никого больше не можешь найти. А я не собираюсь! Иначе ты, чего доброго, заставишь меня стирать и шить на тебя! А с меня хватит!

Гроза не успела закончить свою полную негодования речь, как Таня забилась в конвульсиях смеха. Держась за бока, она то сгибалась пополам, то откидывалась назад, по ее лицу текли слезы, взрывы хохота оглашали окрестности. На эти звуки немедленно пришел Пума, желая узнать, что довело его жену до такого состояния. Увидев его, терпеливо ожидающего разъяснений, Таня попыталась успокоиться, но не смогла. От вида ничего не понимающего Пумы ее разбирало только сильнее. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заговорить.

— Перепела, — выдавила из себя Таня.

— А что с ними? — Пума успел заметить лежавших на земле птиц и напряжение между молодым воином и Грозой.

Вытерев слезы, Таня объяснила:

— Вольный Ветер принес их Грозе в подарок.

Она остановилась, чтобы перевести дух, и Ветер сердито вставил:

— Не вижу ничего смешного в том, что ваша дочь отвергла мой подарок, Маленькая Дикая Кошка.

Теперь смутился Пума.

— Она это сделала?

— И весьма недвусмысленно! — заверил его Ветер.

— Она… она швырнула в него птицами! — удалось выговорить Тане, и она снова покатилась со смеху. — Это надо было видеть! Она была великолепна в гневе!

Пума обратил суровый взгляд на дочь, которая к этому моменту смутилась больше всех.

— Летняя Гроза, почему ты так поступила? Молодой человек должен преподнести своей нареченной такой подарок. Тем самым он показывает, что будет заботиться о тебе, когда вы поженитесь. Принимая этот дар, невеста дает понять, что принимает и внимание мужчины. Это часть ритуала ухаживания. Если ты уже согласилась выйти за него замуж, ты должна принять этот подарок с благодарностью, а не швырять птиц ему в лицо!

Поняв, что она недостаточно хорошо знает порядок ухаживаний, Гроза остыла быстро, но не до конца.

— Извини меня, отец, но я ничего этого не знала. Я и представления не имела, что стоит за напыщенными действиями Вольного Ветра. Если бы он предложил мне перепелов вежливо, а не бросил с присущим ему чисто мужским высокомерием, может, я и приняла бы их. Откуда мне знать то, что никто не побеспокоился объяснить заранее? Это неразумно и обидно!

В защиту дочери подала голос Таня:

— Гроза права, Пума. Я совсем забыла рассказать ей об этом. Естественно, ей показалось странным, что Вольный Ветер принес ей двух перепелов. Она подумала, что он…

— Я подумала, что он ведет себя, как высокомерная задница, ожидая, что я стану готовить ему до свадьбы, — перебила Гроза, предлагая свое объяснение.

— Но ты должна приготовить перепелов, Летняя Гроза, — тихо произнесла Пугливая Олениха. — Принеся дичь, Вольный Ветер показывает, что готов заботиться о тебе, ты же, приготовив ее и угостив жениха, отвечаешь тем самым, что собираешься делать для мужа все, что должна делать жена.

— О! — Гроза нерешительно глянула в сторону возмущенного Ветра. Он ждал извинений, его гордость пострадала больше чем достаточно. — Прости меня, Вольный Ветер. Я еще не знаю всех обычаев. Извини, если я обидела тебя, но ты мог быть и повежливее, преподнося свой дар.

— Разве ты богиня, а не женщина, что ожидаешь такого обращения? — резко спросил он, его темные глаза сверкали гневом.

Раздражение вернулось к Грозе.

— Я привыкла к несколько более любезному обращению своих поклонников, Вольный Ветер. Чего очень недостает местному обществу, где всем заправляют мужчины, а женщины — лишь жалкие подданные. Тебе придется набраться терпения, пока я привыкну к вашим обычаям. Но и тогда я буду иногда забывать, где мое место! — В голосе девушки звучали переполнявшие ее сарказм и презрение.

Она гордо подошла прямо к воину, без тени страха встретив его сердитый взгляд не менее сердитым взглядом. Потом нагнулась и подняла птиц.

— Я пойду приготовлю твоих перепелов, но должна предупредить, что не очень сильна в кулинарии. Так что не удивляйся, если поперхнешься несколькими перышками, дорогой нареченный муж!

Гроза удалилась. Таня продолжала улыбаться.

— А теперь что ты веселишься, женщина? — строго спросил Пума.

— Наша дочь очень похожа на меня, когда я впервые оказалась в лагере, Пума. Но и гордости и самомнения ей не занимать, а это в ней от тебя. Сколько раз мне хотелось вот так же швырнуть в тебя чем-нибудь или накричать, когда ты отдавал мне распоряжения в своей высокомерной манере, и никогда мне не хватало духу. И когда сегодня Гроза показала свой характер, сердце мое возрадовалось. А какие у них обоих были лица! Сломить дух нашей дочери не удастся, и я этому рада. Перебраться сюда, оставить все, что она знала, было для нее тяжким испытанием, но она его выдержала. Возможно, она никогда не полюбит эту жизнь, но она с ней справится.