Указав рукой на стул, он вернулся за стол с таким любезным и безмятежным видом, что Виктор подумал, уж не собирается ли мистер Кэнтрелл ради своего спасения лгать. Эта мысль заставила молодого человека по-новому взглянуть на знакомый кабинет, словно подозрение в краже, павшее на его хозяина, придало прежде вполне невинным предметам зловещий оттенок. С фотографии на стене на Виктора смотрел толстый Гровер Кливленд[24]. Кэнтрелл, хотя и республиканец до мозга костей, повесил портрет президента, как говорил он сам, «из патриотизма». На столе в овальной рамке стояла фотография жены Кэнтрелла, почтенной матроны с легкой улыбкой на лице; рядом еще одна фотография — дочери Агнес, скромной, невзрачной девушки. Обе они выглядели такими же добропорядочными и мягкими, как Кэнтрелл, но не было ли в их жизни и других, темных сторон, как у того же Гровера Кливленда?

— Я думаю, — начал Кэнтрелл, — мое поведение вчера вечером, когда я ушел из ресторана, даже не поговорив с тобой, показалось тебе довольно странным. Все дело в том, что, едва войдя, я вспомнил, что оставил бумажник в кебе, поэтому поспешил обратно, чтобы остановить кеб, пока он не уехал. К счастью, кеб все еще был на месте, и я нашел бумажник. Кстати, как тебе понравилось в «Чез Поле»? Там хорошо кормят?

Кэнтрелл улыбался так открыто, по-дружески, что Виктор не мог не задать себе вопрос, вправе ли он разрушить жизнь этого человека. Однако выбора не было.

— Мистер Кэнтрелл, я знаю о Дорин.

Побледнев еще больше, чем накануне вечером при встрече в ресторане, Кэнтрелл тем не менее продолжал улыбаться:

— О какой Дорин?

— О Хористке Дорин. По крайней мере так она назвалась, когда я провел с ней ночь в декабре за пять долларов. Из того, что она рассказала мне в ресторане, следует, что вы потратили на нее гораздо больше этой суммы. Ответьте, пожалуйста, мистер Кэнтрелл: откуда у вас такие деньги?

Старший кассир сник. Он моргнул, затем поднял руку и прикрыл ею глаза, словно прячась от нестерпимого света. Потом медленно повернулся на стуле спиной к Виктору и согнулся пополам. Молодой человек услышал тихие, сдавленные рыдания и понял, что видит гибель человеческой души. Прошла почти минута, пока Кэнтрелл смог взять себя в руки. Он выпрямился и снова повернулся к Виктору. Буря эмоций, отразившаяся на лице старшего кассира, делала его не похожим на него прежнего так же, как доктор Хайд был не похож на мистера Джекила[25].

— Я украл их, — начал он тихо. — Понемножку, то здесь, то там... — Он перегнулся через стол и улыбнулся почти с гордостью. — Знаешь, Виктор, я похитил почти двести тысяч долларов из этого банка, и ты первый, кто об этом догадался. Подумай: двести тысяч долларов! Это больше, чем ты можешь заработать за всю жизнь!

Странно, но Виктор почувствовал смущение — за Кэнтрелла и за себя, ставшего причиной краха этого человека. Но отступать он не мог.

— Послушайте, мистер Кэнтрелл, — сказал он, — мне кажется, в вашем положении не стоит хвастаться. Еще несколько дней я не буду ничего сообщать мистеру Декстеру, чтобы дать вам шанс возместить утрату...

— Возместить? — захохотал Кэнтрелл. — Не говори глупостей, Виктор! Я потратил все деньги до последнего доллара, будь они прокляты, и получил огромное удовольствие. Я тратил их на Дорин, но не воображай, что она первая, до нее были еще Сэди, Элис, Хильда... Боже мой, всех и не упомнишь! Я транжирил деньги на женщин и только на них, Виктор, моим жене и дочери не досталось ни цента. Так продолжалось три года. — Он помолчал, потом, пожав плечами, добавил: — Неужели ты думаешь, что проповедники правы, и я буду наказан вечными муками в адском огне, и демоны будут колоть меня вилами, потому что я не сумел сдержать свою грешную плоть? Или прав я, считая, что нет ни воздаяния за грехи, ни рая, ни ада, а лишь одна пустота... Помолчав, он поднялся.

— Кто сможет ответить? Давай пойдем сейчас вместе к мистеру Декстеру. Уличив меня, ты заслужишь хорошую репутацию.

— Разве вы не хотите... гм... побыть на свободе еще несколько дней?

— Чтобы ты стал соучастником? Ценю твою попытку помочь. Очень великодушно с твоей стороны, но ждать не имеет смысла. Все кончено, это ясно. Откровенно говоря, разоблачение даже принесет мне некоторое облегчение.

Виктор направился вместе с ним к двери. Кэнтрелл уже было открыл ее, но заколебался.

— Нет, — произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к Виктору, — пусть, черт возьми, сами сообразят, как я это делал. Уверяю тебя, я действовал так хитро, что они будут изумлены моей ловкостью...

Он смотрел на молодого человека, но, очевидно, его мысли были заняты чем-то другим, словно он пришел к какому-то важному решению.

— Черт с ним, с этим напыщенным болваном Декстером! Чего ради мне дрожать перед ним? Я рад, что обокрал его банк!

Он открыл дверь и бросился вон.

— Мистер Кэнтрелл!

Виктор ринулся за ним. Старший кассир бежал по направлению к главному входу, лавируя между изумленными служащими.

— Эй, что происходит? — воскликнул один из кассиров, когда Виктор с ним поравнялся. В этот момент Кэнтрелл уже достиг дверей. Время открытия еще не наступило, и Виктор увидел, что старший кассир заговорил с охранником.

— Не выпускайте его, — закричал молодой человек, мчась по гладкому мраморному полу. Обернувшись, Кэнтрелл увидел погоню. Тогда он оттолкнул охранника, отпер дверь и выбежал на оживленную Пайн-стрит.

— Что он сделал? — спросил ошеломленный страж, когда Виктор, тяжело дыша, подбежал к нему.

— Он растратил двести тысяч баксов!

— Господи Иисусе, мистер Кэнтрелл?!

Виктор выскочил на улицу и начал оглядываться кругом в надежде увидеть Кэнтрелла. Наконец он заметил старшего кассира, который бежал на восток по самой середине улицы, время от времени показываясь в плотном потоке повозок и экипажей. Виктор бросился за ним и, расталкивая рассерженных прохожих, выбрался на обочину, где чуть не угодил под фургон. Молодой человек гадал, что заставило старшего кассира удариться в бега: хотел ли он уклониться от встречи с полицией или ужасная реальность разоблачения помрачила его рассудок? Перед тем как старший кассир выскочил из кабинета, в его взгляде явно читалось безумие. Однако, когда Кэнтрелл достиг берега Ист-ривер, у Виктора возникло другое подозрение.

Он увидел, что кассир остановился на краю пирса и посмотрел вниз, на воду.

— Не делайте этого! — с отчаянием закричал Виктор, рванувшись к нему изо всех сил.

— Почему бы и нет? — крикнул в ответ Кэнтрелл и, как показалось Виктору, почти беспечно махнув рукой, прыгнул.

Когда молодой человек достиг места, где только что стоял Кэнтрелл, кассира уже футов на пятьдесят снесло вниз по течению и закрутило в водовороте. Он скрылся под водой, потом еще раз показался на поверхности и исчез навсегда.

Прислонившись к столбу ограждения, чтобы перевести дух, Виктор размышлял, узнал ли наконец мистер Кэнтрелл ответ на мучивший его вопрос.

— Три года этот растратчик пускал на ветер чужие деньги! — воскликнул сидевший во главе стола Огастес, энергично расправляясь со своей любимой саутдауновской[26] бараньей отбивной. — Только подумай, Элис, три года! А банковские ревизоры абсолютно ничего не подозревали. Проклятые слепые болваны... Конечно, все они были его приятелями, а когда знаешь человека битых двадцать лет, то перестаешь его внимательно проверять. Подумать только, если бы не Виктор, Кэнтрелл и сейчас продолжал бы нас обворовывать, транжиря деньги клиентов на своих шлюх... Виктор, как тебе нравятся отбивные? Хочешь еще?

После десяти лет чопорных обедов у Декстеров Виктор впервые наслаждался ролью героя победителя.

— Нет, благодарю.

— Тогда выпей еще вина. Сирил, налейте ему... Это Romanee Conti, Виктор, из Cot d'Or, лучшее бургундское в моем погребе. Как оно тебе?

Не вспоминая о том, что в прежние времена из-за неприязни Огастеса он лишился многих и многих стаканов итальянского вина, счастливый Виктор только кивнул в ответ. Исхудавшая до почти бесплотного состояния Элис была так же, как Виктор, взволнована переменой в настроении Огастеса и впервые за долгие годы выглядела счастливой. Наконец блестяще подтвердилась правильность ее решения привезти юного сицилийца в Америку, и Элис не собиралась позволять мужу забыть об этом.