Плохо даже не приблизилось к описанию убожества. Район был гребанной выгребной ямой, даже хуже, чем когда он и Дейн росли всего в нескольких кварталах отсюда. Хоть они никогда не останавливались в здании весьма скверном, как это. Судя по всему, эта чертова вещь должна была быть снесена полвека назад.

Просто пребывание в этой части города бросило его в холодный пот и вернуло воспоминания, которые лучше было бы забыть. Тем не менее, его пара и сын жили в чем-то из его худших кошмаров. Его отвращение к себе и угрызения совести выросли во второй раз, как и его решимость вытащить их оттуда к чертовой матери.

Рис установил сигнализацию на машину, когда направился к подъезду и сомневался, что эта чертова вещь будет там, когда он вернется. Входная дверь не была заперта, что означало, что любой мог просто войти. Ноги, торчащие в коридоре, заверили его, что это уже произошло. Иисус. Под лестничной клеткой спал бездомный.

Поднимаясь по ступенькам две за раз, он добрался до третьего этажа и пошел по коридору. На некоторых квартирах были номера, на некоторых нет. Некоторые едва имели двери. Зловоние кислой капусты и затхлой мочи атаковало его ноздри, в то время как звук ревущей музыки и плач ребенка заполняли его уши. Он вздрогнул от отвращения к воспоминаниям, которые они вызвали.

Останавливаясь перед дверью, на которой были правильные цифры, даже если одна из них висела вверх ногами, его решимость ожесточилась. Ни в коем случае его пара и сын не проведут ночь в этом месте. Он заберет их в пентхаус или забронирует им номер в гостинице, пока Джоли не будет готова вернуться домой.

Чего бы это ни стоило, он не оставит их в этом аду ни на минуту дольше.

Джоли Лесситер разблокировала три засова, которые защищали ее дверь, но не убрала предохранительную цепочку. На помойке, в которой она жила, не было глазков, и в этом районе она не могла быть слишком осторожной. Со скрипом она открыла дверь, и все ее тело охватило шок, когда она узнала стоящего там мужчину.

Ее колени угрожали подкоситься. Дыхание замерло в легких. Все мышцы напряглись. Ее сердце, возможно, на самом деле перестало биться. Время остановилось, когда она смотрела в его красивые бирюзовые глаза. Глаза, которые все еще преследовали ее мечты. Глаза, которые смотрели на нее каждый раз, когда она смотрела на сына.

— Привет, солнышко.

Его голос скользнул по ее чувствам так же гладко, как шелковые простыни по обнаженной плоти. Это обернуло ее в тепло, искупало в любви и зажгло каждое нервное окончание в ее теле страстным желанием настолько интенсивным, настолько, что это физически причиняло боль. Она покачала головой в отрицании. Рис не стоял у ее двери. Это не было реально. Ее разум просто не мог принять это.

Края ее зрения начали размываться, мир наклонялся по оси, и она беспомощно качалась с ним. Джоли знала, что падала до того, как ее колени подкосились, и темнота полностью охватила ее. Последнее что она осознала, руки обхватили ее как стальные оковы. Ее подняли и нежно укачивали у твердой, как камень, груди.

Чувство удовлетворения поглотило ее.

Наконец она была дома.

Рис толкнул плечом подобие двери и едва успел поймать Джоли, прежде чем она упала на пол. Черт, он знал, что увидеть его будет шоком, но никогда не думал, что она действительно упадет в обморок. Проклиная себя за глупость, он понял, что должен был согласиться позволить Дейну предупредить ее, что придет.

Пинком закрыв дверь, он повернулся, чтобы отнести ее к… что, за херня? Его глаза в шоке осматривали крошечную квартиру. Она даже не была достаточно большой, чтобы назваться студией. Его проклятая ванная комната была больше, чем эта. Черт, его душ занимал больше места, чем кухня, расположенная слева.

Прямо в дверном проеме стоял покосившийся буфетный столик с двумя не соответствующими стульями. Односпальная кровать была расположена сбоку в противоположном конце комнаты и была длинной от стены к стене. Потертое большое кресло примыкало к изголовью кровати, в то время как маленький комод с аналоговым ТВ находился сверху, напротив него у подножья.

Техника была даже более устаревшей, чем телевизор, и, если пронзительный свист, исходящий от холодильника, был каким-то признаком, едва ли функционирующим. Слой на слое краска отслаивалась от стен, а выцветший линолеум на полу был потрескавшимся и порванным. Квартирка была безукоризненно чистой, но, ни в коем случае, черт побери, не была пригодной для проживания.

Твою ж мать.

Он пронес Джоли пять шагов, чтобы аккуратно уложить на кровать. У его волка был припадок при потере физического контакта, но он убедил зверя, что им нужно позаботиться об их паре. Он открыл дверь рядом с комодом и обнаружил небольшой стенной шкаф с менее чем дюжиной изношенных и выцветших одежд, висящих внутри.

Волна мучений омыла Риса, когда он вспомнил, как приказал, чтобы ее массивный дизайнерский гардероб был удален из его дома и сожжен. Но картонная коробка, стоящая внизу шкафа, ударила его на висцеральном уровне и оставила его пошатываться. Он был переполнен дешевыми долларовыми игрушками, которые ему повезло получить в детстве.

И теперь его сын подвергался такому же жалкому детству.

Сглотнув желчь, поднимающуюся в горле, Рис открыл соседнюю дверь и вошел в ванную, такую маленькую, что едва мог поместиться внутри. Схватив потертое полотенце с полки над туалетом, он включил холодную воду, чтобы намочить ее. Трубы издали ужасный шум, прежде чем мутная вода выстрелила с шипением и рывками.

Злобно ругаясь себе под нос, он вернулся в главную комнату и заметил, что входная дверь не закрыта. Фан-гребаная-тастика. Мужчина деформировал эту чертову штуку. Подперев плечом, он закрыл ее, повернув все три засова. Чертовы замки были абсолютно бесполезны, потому что они были не крепче, чем дверь.

Он вернулся к кровати и лег рядом с Джоли, мягко провел влажной тканью по ее лицу. Его волк наслаждался контактом и хотел втирать свой запах повсюду на их паре. Боже, она все еще была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Его убивало, знание, что это он причинил ей боль. Из-за него она жила в крайней нищете.

Рис вышвырнул ее из дома без всего, только в одежде на ней. Он попросил Джорджа перекрыть ей доступ к их совместному счету, аннулировать все ее кредитные карты, открытые счета, и членство в клубе. Преисполнен решимости заставить ее страдать за то, что предала его, он абсолютно ничего не оставил ей.

Ничего, кроме ребенка, который, она осмелилась утверждать, был его.

Его хладнокровные действия не были полностью из мести. Нет, он был убежден, что как только она узнает, что он полностью отрезал ее, Джоли побежит к своему любовнику за помощью. Точно так же, как всегда делала его мать. Он хотел узнать имя этого мужчины, чтобы уничтожить его. И Рис бы это сделал.

Но частный детектив, которого он нанял следить за ней, заверил его, что другого мужчины не было. Рис отказался позволить детективу рассказать ему все о Джоли. Единственное, что он хотел знать, это единственное, что невозможно было обнаружить. И теперь он знал почему.

Другого мужчины никогда не было.

Раскаяние обернулось яростью из-за того, что он заставил ее пережить. Чем скорее он вытащит их из этой убогой лачуги, тем лучше. Не было необходимости собирать их жалкие вещи. Они могут оставить их и купить все новое. Что бы она ни захотела. Что бы им ни понадобилось, Рис с радостью обеспечит. Он сделает все, что потребуется, чтобы искупить ад, через который он заставил ее пройти.

Джоли никогда вновь не будет в чем-то нуждаться. Он собирался показать ей, как сильно любит ее, как сильно нуждается в ней, каждый день всю оставшуюся жизнь. Мужчина не мог удержаться, наклонившись, нежно поцеловал ее мягко раскрытые губы. Джоли вздохнула и улыбнулась, и он обнаружил, что улыбается ей, прежде чем снова поцеловал ее.