Маргарет Керри также вспоминает, что у Элизабет, как и у ее матери, была склонность к мелодраматическим сценам.

«Я всегда заменяла Элизабет в тех эпизодах, когда ее снимали со спины, — рассказывает она. — Как-то раз я стояла рядом с Анджелой Лэнсбери, и какой-то мужчина так сильно задел ее по ноге, что я слышала, как треснула кость, можно сказать, она чудом осталась жива.

Как только это случилось, Элизабет подбежала к Анджеле, обхватила ее руками и запричитала:

— Ой, Анджела, Анджела. С тобой все в порядке? Тебе больно? — она кричала, и рыдала, и стонала, и молча пускала слезу, и все это выглядело так театрально, хотя я до сих пор убеждена, что она действительно страдала».

«Согласно первоначальным планам, на роль старшей сестры Элизабет пригласили Мону Фримен, — продолжает Маргарет Керри. — Но в один прекрасный день ее заменили на Анджелу. Мы с Элизабет обнаружили Мону где-то за площадкой, всю в слезах. Это буквально потрясло Лиз. До этого момента она даже не догадывалась, что кого-то могут заменить. Это ее напугало. А, кроме того, заставило работать усерднее, едва ли не из кожи вон лезть, лишь бы угодить режиссеру, Кларенсу Брауну, который проявлял к юной актрисе едва ли не отцовские чувства. Однажды, во время просмотра отснятого материала, кто-то прикрепил к двери ее гримерной золотую звездочку и табличку «мисс Тейлор». Браун распорядился, чтобы звезду убрали, а на табличке написали «Элизабет».

«Он опасался, что меня это обидит, — рассказывала Элизабет. — Он объяснил мне, что опасается за меня — это может вскружить мне голову, а когда подобное происходит, то люди, как правило, меняются. А он бы хотел, чтобы я всегда оставалась такой, как есть. Я понимала, что он хочет этим сказать, потому что мы с мамой уже об этом говорили, и я пообещала ему от всего сердца, что никогда, никогда не стану другой»:

Эта клятва, разумеется, была нарушена, как только лента «Нэшнл Велвет» вышла на экраны. Картина пользовалась колоссальным успехом. Критики превозносили Элизабет за ее «горячую целеустремленность и очарование». При раздаче «Оскаров» награды Академии удостоилась Энн Ревир, как лучшая актриса второго плана за роль матери Велвет Браун, а Роберт Керк — за редакторскую работу. Но звездой стала все-таки Элизабет Тейлор.

Элизабет Тейлор — это такая естественная, такая симпатичная юная актриса, какую все мы желали бы видеть», — писала «Нью-Йорк Пост».

«Все это делает двенадцатилетнюю Элизабет Тейлор настоящей звездой», — вторил ей журнал «Пик».

«Она действительно отлично поработала в этой картине, — вспоминает продюсер Пандро Берман. — Впоследствии она пришла ко мне и сказала: «За всю свою жизнь я не переживала так, как о моей лошади, Короле Чарльзе». Поэтому я отправился к Луису Майеру и сказал, что, по моему мнению, с нашей стороны было бы красивым жестом и вообще мудрым шагом подарить Элизабет эту лошадь. Это единственное, из-за чего она готова переживать, а кроме того, отлично сделала свое дело в картине».

И снова пришлось проконсультироваться с адвокатами. Те обсудили между собой возникшую проблему — вправе ли студия отдавать собственность, приобретенную за 800 долларов и стоящую к настоящему времени 500. В конечном итоге остановились на подарке с условием. Элизабет получит лошадь, с пониманием, что если та понадобится нам для возможных дублей, то мы получим ее в наше распоряжение в любое время и бесплатно».

В свой тринадцатый день рождения Элизабет удостоилась звонка от Бенни Тау, главы отдела кадров студии. Он сообщил юной актрисе, что Король Чарльз отныне принадлежит ей. Спустя несколько недель «МГМ» преподнесла ей еще один сюрприз. В знак признательности за отличную работу над картиной «Нэшнл Велвет» студия наградила ее премией в размере 15 тысяч долларов.

Пропасть между рядовой актрисой и звездой наконец-то была преодолена. «МГМ» потребовалось пять лет и с десяток второстепенных ролей, чтобы сделать звезду из Джуди Гарленд.

Совместные усилия крупной студии и настырной мамаши совершили тот же самый подвиг за вдвое меньший срок.

Несмотря на то, что ее дочь заняла прочную позицию в ряду ценных приобретений «МГМ», Сара не желала останавливаться на достигнутом. Не успела она высказать мысль, что Элизабет не помешал бы новый контракт, как жалованье тотчас подскочило с 200 долларов в неделю до 750. За сорок недель гарантированной работы тринадцатилетней Элизабет Тейлор в год причиталась сумма в 30 тысяч долларов. В новом контракте имелась также статья, оговаривавшая 250 долларов в неделю для миссис Тейлор. Таким образом, Сара зарабатывала 10 тысяч долларов в год за то, что повсюду сопровождала дочь, — правда, эта компенсация вычиталась из заработка Элизабет.

Хотя Сара приложила к тому все усилия, ей так и не удалось добиться отмены пункта, требовавшего, чтобы десять процентов общего заработка ее дочери отчислялись на приобретение облигаций и купонов военного займа.

Правда, ей удалось пробить для дочери дорогу в мир хорошо оплачиваемой рекламы, или, как это называлось в сороковые годы, «коммерческих связей». Первое коммерческое соглашение принесло Элизабет 3 тысячи долларов за право использовать ее фото для рекламы мыла «Люкс». За ним последовали контракты на рекламу мыла «Вудбери» и косметики «Макс фактор», после чего компания по выпуску поздравительных открыток пообещала заплатить Элизабет тысячу долларов за один из ее рисунков. За всем этим последовали бумажные куклы «Элизабет Тейлор» и книжки-раскраски. Кроме того, она получала по 3 тысячи долларов за каждое выступление по радио, половина суммы, однако, отчислялась ее матери, в качестве вознаграждения за подготовку дочери к передаче.

Одним из самых выгодных коммерческих контрактов стало соглашение с фирмой «Дьэлл, Слоун и Пирс» за книжку «Нибблз и я». За свой первый писательский труд во славу ее дрессированного бурундучка Нибблза. Элизабет получила гонорар в размере тысячи долларов. Книжка объемом в 77 рукописных страниц с «иллюстрациями автора» была отправлена «Дорогому господину редактору». В письме, написанном Элизабет на имя издателя, сразу чувствовалась направляющая рука отдела по связям с прессой. Одна дама в студии сказала, что, по ее мнению, не стоит все это перепечатывать на машинке, потому что вам скорее понравится все так, как есть, от руки.

Сначала была Лэсси, затем Пай и вот теперь Нибблз. Эта книга явилась заключительным штрихом в созданном студией портрете Элизабет Тейлор, изображавшем ее этаким юным воплощением Франциска Ассизского в юбке. Пресс-отдел разослал по редакциям журналов ее фотографии в окружении четвероногих питомцев — золотого ретривера (Лабрадора), коккер-спаниеля, черного кота по имени Джиперс-Криперс, лошади, восьмерых бурундуков и белки. Как и следовало ожидать, следующей картиной Элизабет стала лента «Мужество Лэсси», в которой ее имя стояло первым, оттеснив знаменитую колли на вторую строку. Тем не менее, многие критики по-прежнему отдавали предпочтение собаке. Вот, например, что писала «Нью-Йорк Геральд Трибьюн»: «Лэсси достойна самых высоких наград за актерское мастерство».

Эта картина была выпущена на экраны в 1946 году, вошедшем в историю как год, когда кинотеатры посетило самое большое число зрителей. Для тысяч ветеранов, возвращавшихся домой с войны, полных больших надежд, но без гроша в кармане, кино было самым доступным видом развлечений. Молодые солдаты и их жены валом валили на фильмы с участием таких кумиров, как Вэн Джонсон, Гари Купер, Боб Хоуп, Хэмфри Богарт, Грир Гарсон, Бетти Грейбл, Рой Роджерс, Бинг Кросби, Ингрид Бергман и Маргарет О'Брайен — десяти самых знаменитых звезд большого экрана.

Война не затронула Элизабет, пройдя стороной. Ее отец был слишком стар, чтобы быть призванным в армию, а брат — слишком молод. Единственным человеком из ее знакомых, кто служил в армии, был Микки Руни. Живя на Элм-Стрит в Беверли-Хиллз и посещая школу с единственной классной комнатой, расположенной тут же на «МГМ», Элизабет практически не сталкивалась с суровой реальностью окружающего мира. И хотя ей было уже тринадцать, когда умер Рузвельт, смерть президента ее почти не затронула — частично это объясняется тем, что родители девочки, являясь закоренелыми республиканцами, остались совершенно безучастны к общенациональной скорби.