Он все еще стоит между моих ног, мне кажется, или это двусмысленная поза? Стоп. Это я сейчас пил в школе? О, нет… До чего я докатился. И что это была за сигарета? Спросить не получается, я беспомощно смотрю на парня. Он поддевает мой подбородок, внимательно разглядывает меня, чуть улыбаясь. У меня от этого мурашки по коже.

— Что на тебя нашло? Устраивать истерику в школе? – у него тааакой красивый голос. Улыбаюсь. Мне кажется, я теперь всю жизнь буду улыбаться.

— Я подумал, что ты урод, — честно отвечаю я. Лыбясь.

— Да? – он и не думает обижаться, как-то наказывать меня за оскорбление. – Урод, в смысле не красавец, или урод, в смысле, моральный?

— М, — мычу и думаю. Он так близко, наши ноги соприкасаются, и это… непонятно. – Так-то ты ничего, не был бы козлом таким. Да, мо… моральный!

С первого раза не удается выговорить такое сложное слово.

— Понятно, — кивает он, не выпускает мой подбородок, его палец легко гладит мою щеку. – Значит, я ничего?

— Ну… — я краснею. Черт, все будто сжимается в спираль и тут же разжимается. В желудке горячо. А еще хочется хихикать.

— Тём, а почему сейчас? Почему не раньше? – вдруг спрашивает он. Не понимаю. Мотаю головой. – Ну, почему ты сорвался сейчас?

И я признаюсь:

— Не знаю… Просто… Я видел у тебя фотографию девочки. Куколку… Ты не такая сволочь, какой хочешь казаться. Тогда зачем ты это сделал со мной?

— Ты лазил в моих вещах? – он удивлен. Очень удивлен. Больше, чем разозлен.

— Да.

А что мне терять? Он смеется, отходит от меня. Сразу становится как-то холодно. Ежусь и залезаю с ногами на подоконник. Ян садится рядом.

— Ни хрена я не сломал тебя. Послушные зверюшки этого не делают. Ты сильный. Мне нравится это качество в людях.

Ничего не понимаю. Это он о чем? Это он сейчас про меня?

— Эй, — он легонько бьет меня по щеке, потому что меня куда-то уносит. – Ты делай вид, что покорная игрушка, а я тебя не трогаю. Ты только учись хорошо. Иначе побью.

— Это ты? – не верю я. Что произошло?

Тянусь к его лицу, беру его в ладони. Парень не вырывается, не шевелится, опускает ресницы. Это не Ян, не тот мерзкий ублюдок. Это кто-то другой. Стучат, ломятся в дверь. Я откидываюсь на стену и бьюсь о нее же затылком. Ян смеется:

— Тебя в таком виде не должен никто увидеть. Хотя, ты мне нравишься под кайфом.

— Да? – не знаю, о чем это я. О том, что меня не должны видеть, или о том, что нравлюсь ему под кайфом. На меня опускается такое странное состояние, будто я сплю и все это нереально. Руки и ноги не подчиняются мне, лежат безвольно, будто рядом.

— О, — хмыкает парень. – Тебя развезло. Ничего. Посидим пять минут и пойдем.

Дальнейшее я почти не помню. Обрывки. Лестница, машина, моя голова у кого-то на коленях, не очень обрадованный моему состоянию папа, что-то располагающе говорящий Ян, кровать, темнота, жар.

Декабрь. Часть 1

2 декабря

Предыдущие два дня были для меня сущим мучением. Несмотря на то, что это были выходные. Когда я очнулся на следующее утро после того, что произошло в туалете, то долго не мог поверить, что я все еще жив. Я сам рассказал Яну, что копался в его вещах? Назвал его уродом? Даже попытался его ударить? Невозможно… Понимаю, все это алкоголь, странная сигарета, но… Парень-то пьян не был, так спокойно отреагировал, вел себя иначе, непонятно, непривычно. Он как будто стал нормальным. На минутку. А эти его прикосновения? Предпочитаю об этом не думать. Итак, стоит натолкнуться на его имя в своих мыслях, как я мучительно краснею.

Папа зол. Много услышал о себе. Нового, неожиданного и невероятно интересного. И как много он старается, чтобы я получил прекрасное образование, и как ему сложно. Будто бы мне легко.

Сегодня понедельник. Страшно. Давно я так не трусил. Ян может отыграться.

Бреду к школе, опустив голову. Вздрагиваю в раздевалке от каждого звука, который чуть громче, чем шорох. Долго поднимаюсь по лестнице, отчаянно трушу и злюсь на себя за это, сажусь на свое место в классе. Тая пытается завести разговор, но я ее игнорирую. Одновременно с учителем входит Ян, но даже не смотрит на меня.

На перемене он легко касается ворота моей рубашки, проверяя на месте ли ошейник. Конечно, где ж ему быть? Ян ничего не говорит. Теряет ко мне интерес.

Впервые за долгое время я иду домой сразу после школы. Немыслимо, да? В квартире пусто и темно.

3 декабря

— Сегодня ты занимаешься с Владимиром Константиновичем, — бросает Ян, когда мы сталкиваемся с утра на лестнице, а потом замечает Марата и улыбается ему. Эта его улыбка идет откуда-то из сердца, разглаживает вечно суровое выражение лица.

Мы едем в машине, и теперь тишина мучает меня сильнее, чем прежде. Когда приходит учитель, парень впервые оставляет нас наедине.

После плодотворного урока пытаюсь найти Яна в этом огромном дворце, но его нигде нет.

4 декабря

Он меня избегает? И почему теперь это тревожит меня? Этого же я хотел? Что за ерунда со мной происходит?

Черт.

Ян другой. Это все маска. В туалете в школе он был другим. И потом, его секрет, эта куколка. Я должен узнать.

6 декабря

Пятница. Сегодня нас собирает классный руководитель. Долго рассказывает много чего неинтересного о школе, школьных кружках и о том, как много школа делает для нас. Сижу впереди Яна, который сегодня хмур. Впрочем, как и всегда. В конце классная, как ни в чем не бывало, советует, что взять с собой в поездку в Прагу. Куда, блин, куда? В Прагу? С какого перепуга? Смотрю на одноклассников, но они будто и не удивлены вовсе. Что, один я не знал? Чувствую себя еще более ущербным.

После собрания оборачиваюсь к Яну:

— Я же не еду?

Будто разрешение у него спрашиваю. Глупо. Он смеряет меня недовольным взглядом:

— Чего вдруг?

А ничего, что у меня денег не столько, что я могу в них купаться? Но вслух я ровно говорю:

— Отец не разрешит.

Ян хмыкает:

— Об этом я договорился. И твоя поездка оплачена. Уже. Так что будь в аэропорту завтра в одиннадцать, не позже. Понял?

Как, завтра? Офигеваю, точно. Это просто невероятно. Мы учимся в одной школе или нет? Почему я ничего не знаю? Жду, пока все выйдут, делаю вид, что увлеченно решаю домашнюю задачу по алгебре. Потом подхожу к Тае. Она удивлена, вздыхает на мой вопрос:

— Да, мы часто куда-то выбираемся. И так давно никуда не ездили, — собирает тетрадки и ручки в сумку. Аккуратно так. Вижу сквозь тонкую ткань рубашки ее ошейник. Это смущает. – Обычно мы ездим каждые два месяца. Чаще всего в Европу. Лететь не так далеко.