- Тебе стоит знать, что в нашей мифологии люди - третья раса, - сказал он, сосредотачиваясь обратно на дороге. - Первая - Элерианцы. Вторая - Sarhacienne или Сарки, то есть мы... слово «Sarhacienne» означает «Второй» на языке видящих. Третьи - люди, - он взглянул на меня. - Считается, что каждая раса разрушает собственную цивилизацию в определённой точке эволюционного цикла, чтобы перейти на следующий уровень. Элерианцы, первая раса, больше не существуют за пределами Барьера. Говоря, что мы, Sarhaciennes, не имели экстрасенсорного зрения до Второго Смещения.

Он снова помедлил, бросив на меня прищуренный взгляд - может, пытаясь увидеть, слушаю ли я.

- Согласно истории видящих, каждая раса растёт в силе, охвате и технологиях, пока в их развитии не наступает критический период, - продолжал он тем низким голосом. - Пока что произошло два Смещения... Одно Элерианцев, и одно Сарков. Мы верим, что грядёт третье Смещение, - он взглянул на меня. - Человеческое.

Вместе с его словами меня атаковали образы - резкие, поразительно ясные.

В них я видела, как падают бомбы. Штормы бушуют на море.

Сине-белое солнце ярко и холодно пылает над Землёй. Сверкающий серебристый меч рассекает его посередине, ослепляя его...

Когда этот свет меркнет, я вижу Сан-Франциско в руинах. Я вижу Белый Дом, лишённый людей, его зияющие окна почернели от огня, части купольного свода обрушились внутрь и отсутствуют, белые стены усеяны дырками от пуль автоматов. Я ахаю, стискивая цепочку, которая удерживает мои запястья воедино. Укол боли пронзает мою грудь. Я пытаюсь заблокировать его, выбросить образы из моей головы.

Красные вспышки звёзд полыхают за моими глазами, взрываясь над пыльным азиатским городом.

Я издаю ещё один резкий хрип...

... когда тёплые пальцы сомкнулись на моем предплечье.

- Эй, - он крепче сжал меня, когда я повернулась.

Я заморгала, глядя на него и поначалу не видя его ясно. Его лицо оказалось странно близко ко мне, стеклянные глаза наблюдали за мной с пронизывающей пристальностью. Я впервые подметила, как он умён. Я вижу это в его ясных глазах. Я чувствую это в нем, словно ощутимое мерцание вокруг его силуэта.

Однако он одинок. Он почти до боли одинок.

Это причиняет мне боль, это одиночество.

- Что такое? - его голос звучал резко. - Ты в порядке?

Я могла лишь покачать головой.

Он сильнее потянул меня пальцами, подталкивая своим сознанием, чтобы выдернуть из этого состояния, вернуть в настоящее. Когда я подчинилась, его лицо вернулось в фокус, угловатые черты стали жёсткими, почти хищными. Эта жёсткость не казалась адресованной мне, но она заставила ещё раз повторно оценить его, и в этот раз увидеть в нем опасность. Я вновь подметила, каким он был высоким.

Его голова почти задевала потолок салона.

И все же я видела там нечто большее, чем злость. Я чувствовала беспокойство, осязаемое за его хмуростью.

- Что, бл*дь, это было? - прорычал он. - Не делай так больше.

Я моргнула. Его образ вновь выправился.

- Делать что? - спросила я. - Что я сделала?

- Твой свет... aleimi... - сказал он, внятно произнося незнакомое слово. - Твой свет видящего. Ты только что что-то сделала с ним. Что бы ты ни сделала, это заставило твой aleimi вспыхнуть. Такая вспышка делает тебя заметной внутри Барьера, даже когда ты за его пределами. Сейчас ты не можешь этого делать. Не можешь.

Его голос звучал сурово, словно он разговаривал с непослушной собачкой.

И вновь я могла лишь уставиться на него. Как он вообще думал, что я могла сделать нечто подобное осознанно, и тем более нарочно - вне моего понимания.

Должно быть, он это тоже услышал.

Отпустив мою руку, он положил ладонь обратно на рулевое колесо, тихо щёлкнув языком. Когда он сосредоточился обратно на вождении, выражение его лица оставалось напряжённым.

После очередной паузы он прочистил горло.

- Шулеры, несомненно, ищут нас, - произнёс он смирившимся тоном. - Они пошлют за нами много видящих, Элисон. Их будет больше, чем я могу справиться. Когда я только что попросил тебя держать свой свет приглушенным... меня беспокоило это. А не то, что именно ты сделала, - он взглянул на меня. В этот раз его голос звучал почти извиняющимся. - При обычных условиях такие вспышки совершенно нормальны. Я не имел в виду, что ты намеренно сделала что-то нехорошее. Я просто прошу тебя постараться контролировать такие вещи, если можно, пока мы не окажемся в безопасном месте.

Прислонившись к дверце машины, я нахмурилась.

Обдумывая его слова, я решила, что бессмысленно пытаться спорить, особенно когда он явно старался идти мне навстречу. Вместо этого я подавила очередную волну измождения. Я закрыла глаза, слушая гудение двигателя машины.

- То есть они действительно хотят моей смерти? - спросила я. - Эти Шулеры?

Когда я открыла глаза и посмотрела на него, он нахмурился.

- Да, - помедлив и все ещё всматриваясь в моё лицо, он сделал очередной жест рукой, который напоминал склонённое крыло. - Ну. Или мёртвая... или на их стороне.

Вспомнив слова Шулера в той закусочной, я кивнула. Я снова подумала о том, как, казалось, хорошо эти два мужчины знали друг друга. Дело не только в словах или уменьшительно-ласкательных именах, которыми они называли друг друга. Я буквально чувствовала связь между ними.

- Ты работал на них, не так ли? - выпалила я. - На Шулеров. Ты был одним из них.

Очередная пауза.

Он выдохнул, щёлкнув языком.

- Да.

- И ты все равно думаешь, что это было бы так ужасно? - настороженно произнесла я. - Пойти с ними? Ты же очевидно ушёл. Ты не мёртв.

В этот раз я буквально осязала его раздражение.

Больше, чем раздражение. Там жили и другие эмоции. Смущение. Смятение. Своеобразное противоречивое раздражение, которое говорило мне, что дела обстоят сложно, и он не хотел объяснять. Я даже ощущала что-то вроде стыда. Конечно, я не могла знать наверняка.

Я не могла знать наверняка, что мои ощущения реальны.

- Нам стоит поговорить об этом позже, Элисон, - сказал он наконец. - Когда мы будем в безопасном месте.

Взглянув на грубую повязку на его руке, я нахмурилась и кивнула.

- Так что такое Шулер? - спросила я. - Хотя бы это ты можешь мне сказать? Они просто видящие-мятежники? Одна из террористических группировок, о которых вечно говорят в новостях?

Он посмотрел на меня, и в его бледных глазах отразился косой луч солнечного света.

- Они - враги, - просто ответил он.

Труп мужчины, умершего в двадцать с небольшим, с художественной точностью был разложен на столе из нержавеющей стали.

Прозрачные трубки торчали из его горла, из вен на руках, ногах, животе. К нему дополнительно приспособили несколько комплектов электродов, помеченных разными цветами и отмечавших участки его обнажённой кожи, а также надели на голову компьютеризированный обруч, плюс поставили более обыденную капельницу с солевым раствором. Органический обруч на голове с его мягкой, похожей на кожу текстурой ритмично мигал; это был единственный свет, который исходил не от одного из четырёх мониторов, которые полностью занимали стены костяно-белой комнаты.

Техник корректировал настройки на передвижной консоли рядом со стальным столом, используя стандартный интерфейс и клавиатуру, которая проецировала информацию и результаты на стены с органическим покрытием. Жидкость, курсировавшая по прозрачным трубкам, исчезала в той же стене, слегка изменяя цвет после каждой поправки, которую вносил техник. Как только жидкость стабилизировалась, электроды на голове трупа мигнули темно-синим, сигнализируя, что завершился ещё один этап органического окончания передачи.

Подёрнутые дымкой зрачки слепо уставились в потолок, радужки и белки были одинакового молочно-серого цвета. Пока трубки несли генетический вирус к их носителю, радужки сменили цвет на прозрачно-жёлтый, цвет нарциссов. Или крепкой мочи, подумал техник.