— Иногда они могут быть очень даже глупыми, — ответила я, — как сегодняшним утром, когда мой отец сказал мне, что не собирается перестать пить. Ты видел фильм, который нам показывали в школе, про алкоголиков? Это было совсем как про моего отца, только еще более противно.

— Да. Это называется „алкогольная зависимость".

— Он мог бы остановиться, если бы захотел. Ведь я же могу не есть конфеты, если мне говорят „не надо", потому что я от этого потолстею. Понимаешь?

— Да, понимаю.

— Я просто решаю, что я не буду что-то делать, и выполняю это решение.

— Ну, это же ты. А люди все разные.

— Не понимаю, почему мой отец не может просто решить не пить. И тогда бы у нас все стало хорошо.

— Я не знаю, — вздохнул Чет. — Эрни Гамильтон хочет прекратить ковырять в носу, а у него все равно не получается.

— Это потому, что он дурак.

— Почему ты так думаешь?

— Ну вот так я думаю.

— А ты не думаешь, что я дурак, Таня?

— Нет. Конечно же, нет. Я думаю, что ты очень умный. У тебя же всегда хорошие оценки. Правда?

— Ну, может быть, не всегда, но в большинстве случаев. Ты тоже умная.

— Спасибо, — сказала я.

Чет вдруг повернулся ко мне, потом неожиданно наклонился и поцеловал меня прямо в губы. Это был первый раз, когда мальчик целовал меня. Я отпрянула назад.

— Ты не будешь больше этого делать? — спросила я.

— Конечно, буду, — ответил он. — Тебе понравилось?

— Да, — улыбнулась я.

В субботу Грег отправился на работу — как всегда, между прочим. Честер болтался где-то на улице, когда вдруг вошел Герман Тодд и попросил сигарету. На нем была блестящая спортивная куртка и зеленые обтягивающие штаны. Выглядел он потрясающе. Герман сказал, что опаздывает на игру в гольф, но что-то я не заметила, чтобы он торопился.

Я готовила мясной фарш на кухне, а заодно смотрела передачу про Балканы по маленькому портативному телевизору. Когда Герман вошел, я выключила телевизор и дала ему сигарету.

— Ты не слабо выглядишь сегодня, — заметила я.

— Ты тоже не опозорилась, — подмигнул Герман. — Твои шорты и в самом деле шорты.

— Люблю, когда мне удобно. Нет смысла наряжаться, когда готовишь фарш или бегаешь по дому с пылесосом.

— Не понимаю, как Грег может работать, когда ты так одета. Он дома?

— Нет, уехал в лабораторию.

— Много работы и мало радости. Он когда-нибудь отдыхает?

— Изредка.

— Очень плохо. Он сам не понимает, что теряет. Ну а ты, Мейбл? Как развлекаешься ты?

— Смотрю кинопутешествия.

— Звучит дерьмово. Ты бы не хотела настоящего веселья?

Я стояла, наклонившись над раковиной, и не поднимала головы.

— Какого?

— Любого. Оглянись вокруг, Мейбл, тебя окружает прекрасный, большой мир. Полный смеха и веселья. Ты не должна упускать свой шанс.

— Когда-нибудь, возможно.

Он подошел ко мне совсем близко и положил руку на мой зад.

— Не жди слишком долго, цветочек, — прошептал Герман мне на ухо. — Я уверен, у нас шикарно получится.

— В самом деле? Как это можно устроить? — Сама не знаю, почему я задала такой вопрос.

— Все можно устроить, — он начал поглаживать мою грудь, — поверь мне. Потребуются приготовления, но все будет в порядке. Ты подумаешь об этом?

Я кивнула, не глядя на него. Он хлопнул меня по попке в последний раз и ушел. Я держалась за край раковины, меня бил озноб.

Это был первый раз после свадьбы, когда до меня дотрагивался посторонний мужчина, и внутри у меня все бурлило. Я подумала, что лучше рассказать о случившемся доктору Ноубл. Именно за это я ей и платила — чтобы получить совет.

Во вторник, во время очередной встречи, я рассказала ей о сделанном мне предложении. Я не говорила, кто его сделал, но, поскольку уже упоминала о Германе Тодде, она могла сама догадаться.

— Что ты чувствуешь? — спросила доктор Ноубл.

— Все кувырком. И хочу и не хочу. Вот черт, сама не знаю, что я чувствую. Слегка приятно, что могу еще завести мужчину. Как вы думаете, что мне делать?

Какое-то время она молча смотрела на меня.

— Мейбл, как часто вы с мужем занимаетесь сексом?

— Редко, — ответила я.

— Перед своей свадьбой ты была сексуально активна?

— Очень. Я действительно имею в виду очень.

— Почему ты решила выйти замуж?

— Просто решила, что пришла пора остепениться.

— Ты любила Грегори?

— Конечно, он мне нравился. Но, говоря по правде, док, мне нравились все, с кем я встречалась. В той или иной степени. Мне вообще нравятся мужчины. Это ведь не грех?

— Разумеется, нет. Просто из всех ты выбрала Грега. Что в нем было особенного?

Я рассмеялась:

— Кое-что было. Хорошая работа и хорошие перспективы. Нельзя осуждать девушку за практичность, не так ли?

— Гм. Ты хочешь спасти свой брак, Мейбл?

— Без сомнений. Если его еще можно спасти. Я готова сделать все, что смогу, но не уверена, захочет ли меняться Грег. Он такой отстраненный и холодный.

— Ты когда-нибудь говорила ему о своих чувствах?

— Пыталась. Но он не хочет обсуждать это. Наши проблемы.

— Как ты думаешь, он не захочет побеседовать со мной? Я могу работать с вами по отдельности, а затем, если будет прогресс, вместе.

— Грег на это никогда не пойдет. Он занимается секретной работой и никогда не говорит об этом ни слова. Постепенно вся его жизнь стала секретом. Он не расскажет абсолютно ничего о личных проблемах. Тем более если они касаются меня. Иногда мне кажется, он меня ненавидит.

— Почему он должен тебя ненавидеть?

— Откуда я знаю? Я не причиняла ему вреда.

— Никогда?

Я почувствовала, что мне стало трудно отвечать. Не так-то просто вывернуться наизнанку перед посторонним человеком. Он может быть вашим врачом, но он все равно посторонний. Да, доктор Ноубл мне нравилась, и все такое, но я не собиралась устраивать стриптиз. А то, о чем она спрашивала, было намного сложнее, чем снять перед ней одежду.

Но затем я подумала, что я ей все-таки плачу и что, может быть, именно благодаря моей откровенности она сумеет мне помочь. Не имело смысла что-то скрывать от нее, к тому же она и так уже знала обо мне достаточно много. И еще я была уверена, что ей доводилось выслушивать от своих пациентов и не такое дерьмо.

— На самом деле, я сделала кое-что, — призналась я. — Но это не могло травмировать Грега, так как он об этом не знает.

— Что именно, Мейбл?

— Ну, перед свадьбой я забеременела. Я сказала Грегу, что от него. Это могло быть правдой. Но отцом ребенка мог быть также и любой из четырех-пяти парней, с которыми я тогда встречалась. Я играла на большом поле и сама не знала наверняка.

— Но ты выбрала Грега?

Я кивнула.

— Почему его?

— Я уже говорила вам. Он был умный и мог обеспечить хорошую жизнь. Другие парни не отличались серьезностью. Если бы я им сказала, что жду ребенка, то в лучшем случае могла получить деньги на аборт, а скорее всего, ответ: „Та-та, Мейбл, удачи тебе".

— Почему ты не сделала аборт?

— В то время я работала в булочной. Денег было не очень много, но и потребности были тоже не велики. Почти каждый вечер я ходила на свидания, поэтому практически не тратилась на еду. Время от времени ребята делали мне подарки: недорогие украшения или, например, свитер. Я никогда не брала деньги. Никогда. В те дни у меня была потрясающая фигура. Все говорили это. Игры и веселье продолжались, однако временами мне становилось страшно. У меня по-прежнему были ухажеры, но я начала изнашиваться. Вы ведь знаете, как в Южной Флориде — каждый год целая толпа новых жопок. Я поняла, что мне пора подумать о будущем и найти что-то стабильное. Тут-то я и залетела. Я знаю, что не самая умная женщина в мире, вы это уже, наверное, заметили, но я усекла, что беременность — это шанс. Понимаете? Чтобы получить, что я хотела: надежного мужа и дом. Поэтому я поставила на Грега. Должно быть, вы считаете меня дрянью?