Я налила Лауре „чивас", она обожала этот сорт, перед собой поставила бутылку „доритоса". Затем села рядом с подругой и глубоко вздохнула.

— Ну-ну, малышка. Какие суперплохие новости ты собираешься излить на меня? — произнесла она.

— Человек по имени Мервин Макхортл умер сегодня от сердечного приступа, — ответила я.

Лаура уставилась на меня.

— Только не говори, что он владел лабораторией „Макхортл".

— Именно так.

— Вот черт! Это все испортит. Но какое отношение имеешь к нему ты?

— Лаура, — начала я, — Макхортл содержал меня. Он был моим основным источником дохода. Мервин купил этот дом и оформил меня к себе на работу с весьма неплохой зарплатой.

— Сукин сын! — произнесла она. — Я знала, что ты прыгаешь по какому-то старому вонючке, но понятия не имела, что это был Макхортл. Неудача, Джесс. Как ты думаешь, он оставил тебе что-нибудь по завещанию?

— Сомневаюсь, — ответила я. — Он собирался купить мне новый „бонвилль". Теперь это все рухнуло, конечно. Но это не самое худшее. Послушай…

И я рассказала, что Макхортл приносил мне образцы их парфюмерии, что он всегда с гордостью говорил об открытиях в лаборатории и об их планах. И как затем я продавала все это парнишке, который занимался информационным бизнесом.

— Это был сладкий леденец, — простонала я, — но со смертью Макхортла поток наличных высохнет и мне опять придется думать о том, где пошире раздвинуть ноги.

Лаура залпом допила свой „чивас" и оттолкнула от себя пустой стакан.

— Еще, — хрипло сказала она, — пожалуйста.

Я принесла ей бутылку и предложила не стесняться. Она налила себе по меньшей мере двойную порцию, отхлебнула полстакана и приступила к делу.

— Джесс, этот парнишка, ну, который покупает информацию, его зовут не Вилли? Высокий, худой, одевается, как манекенщик?

Теперь настал мой черед ронять челюсть.

— Разумеется, так. Вилли К. Бревурт. Я называю его Вилли-проныра. Ты что, его знаешь?

— Черт побери! Знаю ли я его! — вскричала она. — Это самая забавная вещь на свете!

И она поведала мне о том, как Бобби Герк вместе с Бревуртом охотились за ЖАВ-таблеткой из лаборатории „Макхортл", как Герк решил избавиться от Вилли и уговорил Лауру выведать у него имя химика, создающего этот препарат.

— Но в итоге я поставила на Бревурта, — продолжила она. — Он в два раза больше мужик, чем Бобби. И от него лучше пахнет. Поэтому я рассказала Вилли о планах Герка. О том, что его отсекут, как только он узнает имя химика.

Я начала хохотать, как безумная.

— Вилли не знает химика из лаборатории. Он знает меня. Я была его единственным источником информации о „Макхортл".

— Ну, что же, — проговорила Лаура, подливая себе виски, — очевидно, все так и есть. Со смертью Макхортла все мы облажались.

Я пристально взглянула на нее.

— Не обязательно, — медленно возразила я, — я знаю имя химика.

— О Боже! — закричала Лаура. — Макхортл, может быть, и мертв, но мы-то живы!

Возбужденные донельзя, мы стали обсуждать ситуацию, рисуя в своем воображении мешки с деньгами. Сначала мы решили, что, работая вместе, мы сможем достать образец ЖАВ-таблетки. Но затем поняли, что, даже если у нас все получится, нам нечего будет с ним делать. У нас не было возможности продать таблетку за хорошие „бабки".

— Придется подключить сюда Вилли, — подвела итоги Лаура. — Мне очень хочется обделать дельце с тобой вдвоем, Джесс, но это сны наркомана. У Вилли есть опыт, есть связи, он сумеет все провернуть.

— Ты доверяешь ему? — спросила я.

— Полностью, — быстро ответила она, подмигивая. — Я знаю о нем кое-что, что заставит его быть честным.

— Отлично. Давай я позвоню ему и сейчас же договорюсь о встрече.

— Не дергайся. Он у меня дома. Поехали.

Мы поехали на Лауриной машине „форд-таурус", рассудив, что нет смысла переться на двух. К ее хижине мы подрулили минут через двадцать, и, пока шли к двери, я подумала, что Вилли К. Бревурт должен обоссаться.

— Что происходит? — произнес он безжизненным голосом.

Мы уговорили его сесть, и Лаура принялась готовить коктейли, в которых мы остро нуждались. Вилли уже знал о смерти Макхортла и похоронил вместе с ним свои надежды на ЖАВ-таблетку. Он признался мне, что решил прекратить все наши контакты, — как источник информации я больше не представляла для него интереса. А что ему оставалось?

— Я скажу тебе, чем мы владеем, — начала Лаура. — Джесс знает имя химика, который работает над этой долбанной таблеткой.

Бревурт взглянул на меня.

— Это правда? — спросил он.

Я кивнула.

— Как его имя? — быстро произнес Вилли.

Минуту я молчала, делая вид, что раздумываю.

— Всю прибыль на троих? — проговорила наконец я. — Тебе, Лауре и мне?

— Даю слово. Я не обижаю дам. Не мой стиль. Как его имя, Джесс?

— Бэрроу. Макхортл называл его Грегом. Так что его зовут Грегори Бэрроу.

Лаура поперхнулась и пролила свое виски.

— Бэрроу? У него, случайно, нет жены по имени Мейбл? Она часто покупает у нас. У меня есть ее адрес и телефон.

— Я выясню это, — сказал Вилли-проныра. — Если Мейбл действительно его жена, мы имеем прямой выход на Грега.

— А что потом? — встряла я.

Он задумался на мгновение, и я прямо-таки видела, как шевелятся его мозги.

— Джесс, может, ты организуешь с ним встречу, когда рядом не будет жены? Подкатишь к нему горячая и влажная. Ты же знаешь, как это делается.

— А если он не захочет?

— Такое не случится, — доверительно ответил Бревурт. — Он ведь мужчина, не так ли?

Я никому не говорил об этом, но мне кажется, что мои родители — не мои настоящие родители. Я думаю, меня усыновили. Мы совсем не похожи друг на друга, и их отношение ко мне весьма отличается от отношения других родителей к своим детям. Они, правда, не бьют меня или что-нибудь в таком духе, но и не обращаются со мной, как с родным ребенком.

Я считаю, мои настоящие родители погибли в авиакатастрофе, когда я был совсем маленьким. Наверное, мы пролетали над „Диснейуорлдом", и у нашего самолета отказали моторы — мы стали падать. Мои родители крепко держали меня, пытаясь уберечь от ударов, поэтому я остался жив, а они погибли.

Затем полиция объявила, что желающие могут усыновить маленького ребенка, чьи родители погибли в авиакатастрофе. Таким образом, я оказался у своих теперешних родителей, у которых не было собственных детей. Оки никогда не говорили мне, что я не родной, что мой настоящий отец был космонавтом, а мать — кинозвездой, без колебаний бросившей свою карьеру, чтобы заниматься мной. Вот что произошло на самом деле.

Если бы они были моими настоящими родителями, они бы любили меня и мне не пришлось бы убегать из дому. Значит, это все доказывает.

Когда Таня передала мне, что ее дядя согласен дать нам сто долларов, чтобы мы могли удрать, я здорово обрадовался. Он предложил нам взять такси до его дома, а он оплатит проезд и отдаст деньги. Тогда мы могли бы отправиться куда хотим.

Мы с Таней много говорили об этом и в конце концов наметили уехать на Аляску. Однако в первую очередь мы решили заехать в „Диснейуорлд", который находился совсем рядом, но мы там ни разу не были.

— Это верно, — сказала Таня, — у нас должен быть хороший старт, прежде чем они заметят наше отсутствие и сообщат в полицию. Чет, как ты думаешь, что мне надеть?

Я не понял, что она хотела услышать от меня, и пожал плечами.

— То, что ты обычно надеваешь. Шорты и футболку, наверное.

— Нет, — возразила она, — так нельзя одеваться для путешествий. Пожалуй, я надену джинсы и шерстяной жакет, поскольку ночи становятся холодными. А остальные вещи я положу в чемодан.

— Чемодан? — удивился я. — Зачем тебе чемодан? Я пойду просто так.

— Но нам потребуется много вещей, а не только то, что будет на нас надето. Поэтому нужен чемодан. У тебя есть?