В метро она натыкается взглядом на плакат «Мечтаешь о лучшей жизни? Кредит 11,9 %», и на нем потрясающе крупногабаритная тетенька явно доминирует над очкариком-деградантом. Катя вздыхает, задумываясь о том, что мужчин такого типа – слабых, беспомощных, способных принять материальную помощь женщин или для того, чтобы купить подарок своей жене берущих кредит, стало слишком много, и что именно эта слабость, которая не видна при знакомстве, но наверняка откроется в первый же день относительно близкого общения или совместной жизни, пугает ее, заставляет трижды обдумывать каждое начало общения с новым парнем, и в результате этого она теряет шансы иметь постоянный секс и кого-то, кто поддержит в трудные времена. Снова вздыхает. Садится на освободившееся место. Глядя вправо, на девушку у двери вагона, спрашивает себя, что может быть хуже сочетания платья и массивного рюкзака за плечами.  Тут же отвечает, заметив сидящее напротив подобие женщины со стрижкой «под мальчика», в очках с массивной черной оправой, с чрезмерно широкими скулами и в обвисших, мешковатых штанах оливкового цвета. Это определенно гораздо печальнее, думает Катя, и в ее мыслях баланс социально-половой деградации мужчин и женщин подравнивается. 

Она в который раз вспоминает, как ныне усопший Яковлев жаловался директору на ее якобы неправомерную задержку его дел из-за необходимости планомерной обработки документов, и как директор не раз вызывал ее в связи с этим на «деликатный разговор». Кате было мерзко выслушивать, что она просто обязана идти на компромисс, хотя дословно звучало это как «пожалуйста, пойми ситуацию». Катя борется с ощущением глубоко запрятавшейся радости от восстановления справедливости. С переменным успехом.

С утра она долго объясняется с директором насчет вчерашнего срыва, но достигает-таки понимания и идет продолжать работу. К обеду она ощущает себя жутко уставшей и плетется на улицу, чтобы погреться на солнце и выкурить сигаретку «нирдош», хотя и от этого варианта курения, ей казалось, она уже избавилась. Выкуривает одну сигарету. Начинает вторую. Проверяет мобильник. Нервничает. В кои-то веки, она позволяет себе ждать чьего-то внимания, а это внимание не подоспевает. На перекур выходит ее знакомый из отдела продаж Витя Кузьмин – довольно молодой парень и уже женатый. Он вернулся из отпуска только вчера, и они еще не успели поболтать.

- Ну, как отдохнулось? – Катя сама удивляется своему дружелюбию и понимает, что действительно устала от замкнутости, и знакомое и приятное лицо «продажника» ее радует, как и солнце этого дня.

- Да так себе, честно говоря, - пожимает плечами Витя и по привычке теребит мизинцем обручальное кольцо. 

- А что так?

- Вылет обратно задержали на три часа.

- Ну, страна такая.

- Да, не страшно. Но не круто было там сидеть и ждать.

- А сам отдых? Ну, пляжи там, все такое.

- Да, как-то нормально… Спокойно. Как всегда.

- А-а.

- А ты сама как? 

- Ровно как-то. Не знаю. Немножко нервно.

- Устала? У тебя суровый ритм.

- Да, знаешь…  

Катя забивает паузу длинной затяжкой. Давится дымом. Вся сжимается, лишь бы не показать неудобства и не раскашляться. Выдыхает. 

- Не хочешь сегодня потусить где-нибудь – мы с Викой и еще двумя парами знакомых собираемся в бильярд или типа какой-нибудь развлекательный центр, на Бухарестской, например. Потом в бар.

- Круто, но я, вроде как… М-м-м… Договаривалась о встрече кое с кем…

- Ну, слава тебя яйца, - Витя смеется. – Тебе нужна… эм… близкая дружба, мне кажется. 

- Это не то, о чем ты подумал, - натянуто улыбается Катя.

- Жаль, - пожимает плечами Витя. – Пойду обзванивать дальше. 

- Ага.

Катя докуривает в одиночестве. Ждет еще полминуты. Смотрит на экран «айфона». Шепчет неожиданно для самой себя «Вот, блин, как», разворачивается и возвращается в здание. Вроде как случайно узнает о том, что Рома срочно выехал домой, в Волгоград – у него что-то случилось с матерью. Возможно, думает Катя, вчера он хотел об этом сказать. Возможно, нужно было просто перезвонить. Возможно…

Она обрывает мысль, чтобы продолжить работу.

Открывает личный ящик и обнаруживает еще одно письмо от идиотки, которая ей угрожает. Вскипает яростью, едва не ударяет кулаком по столу, но вовремя вспоминает, что находится в офисе, и вокруг люди, и после вчерашнего эксцесса лучше не развивать репутацию неврастенички новыми выходками. 

«Знаешь, в чем-то тут есть и твоя вина. Возможно, кто-то тебя и пугал сильнее, но у меня и цел нет пугать, Катенька. И я знаю о тебе больше, чем тебе хотелось бы. Увы, я даже слишком хорошо знаю тебя, и мне это не нравится, но все слишком запущено. Слишком глупо. Заметь, я не прохожу мимо твоих контактов, я искренне забочусь о том, чтобы тебе жилось интереснее. Скажи спасибо»

Катя уже не пугается. Ей овладевает злость на какую-то полоумную, которой, видимо, так нравится писать всякую чушь. Она подумывает попросту пометить письма, как спам и заблокировать адрес отправителя, но тут же ловит себя на мыслит, что завести новый ящик для столь искусно изобретающего угрозы психа точно не составит труда. Решает ответить.

«Иди на хер, ты больная, по ходу. Или больной – что скорее. Мне плевать на твои угрозы. Еще одно такое письмо – и я передам твой адрес, чтобы тебя отследили, и за тебя возьмутся специалисты. Настоятельно рекомендую прекратить мне угрожать. Я ни в чем ни перед кем не виновата»

Отправляет. Перечитывает письмо в «исходящих». С горечью осознает, что этот короткий текст выглядит слишком жалким и полон примитивной лжи. Выходит из почты и закрывает браузер. После еще часа работы решает выйти еще на пару минут и обнаруживает говорящего по телефону с кем-то Витю. Он старается держать приличный тон, но видно, что это ему удается с трудом. Кладет трубку. Если при первой встрече вид у него был просто немного отстраненным, то теперь он откровенно мрачен. 

Катя улыбается ему и прикуривает «нирдош». С трудом глотает слюну, пропитанную мерзким травяным привкусом. 

- Слушай, а ты умеешь плавать?

- Блин, - Витя улыбается. – Ты опять?

- А что? – Катя недоумевает, потому что вроде как попыталась завязать совершенно отвлеченную тему, чтобы увести собеседника от сути неприятного телефонного разговора, а он смотрит на нее, как на идиотку.

- Ты каждые два месяца меня об этом спрашиваешь. И больше ничего к этому не добавляешь.

- Да?

- Точно. Зачем тебе это?

- Да я даже не знаю.

- Но я неплохо плаваю. С детства.

- Ну, да.

- Ты помнишь?

- Не знаю. Извини.

Катя бросает недокуренную сигарету в урну и бежит обратно, в кабинет.

Еще час поработав и закрыв «скайп», по которому общалась с представителем клиента, она быстро вносит новые данные в таблицу в «экселе» и закрывает ее. Отодвигается от стола и смотрит на настенные часы. 

«Знаешь, в чем-то тут есть и твоя вина»

С усмешкой она думает, что наверное, признала бы себя антихристом, убийцей Влада Листьева и Элвиса Пресли, и даже автором идеи болей в критические дни, если бы за это она смогла бы спокойно взять отпуск и уйти от всего этого организационного бардака и постных физиономий считающих себя уникальными офисных зомби. Подумывает, что неплохо бы действительно обратиться в полицию, раз уж ей присылают столь странные угрозы. Ведь только следящий за ней дома может знать, что она ищет знакомства в интернете, кажется ей. И тут же она одергивает себя при мысли, что одной только фотографии в любой анкете достаточно, чтобы понять, что это она сидит с аккаунта, и что это она готова познакомиться с кем-либо, даже не видя его в лицо. Понимает, что сама поставила себя в эти рамки. Понимает, что принести в полицию распечатку этих писем в эпоху, когда можно создавать сотни тысяч липовых страниц в социальных сетях и изображать из себя кого угодно и при этом не нарушать никаких законов – значит выставить себя конченной дурой и быть направленной к соответствующему специалисту. Решает больше не задумываться об этом до конца дня.