Находит вариант личности того, кто может ее третировать. Довольно вероятный, как ей кажется. Сестра ее бывшего парня Ольга,  которая считала долгое время, что Катя перепихнулась с ее парнем, а потом отшила его, и поэтому он от нее, - Ольги – благополучно свалил, охладев к ней и предварительно выкинув в окно ее морскую свинку. По сути же, это произошло, как считает Катя, потому, что Ольга была полнейшей дурой и истеричкой. Более того, Катя совершенно точно помнит, что ни в ней, ни на ней, ни рядом с ней Миши – парня Ольги, - в этой жизни никогда не было. Тем не менее, убежденность Ольги была достаточно сильной, чтобы прилюдно осыпать Катю проклятьями, получив благодаря этому капитальный разрыв отношений еще и с братом. Катя помнит, сколько злобы было высказано тогда в ее адрес и догадывается, сколько было не высказано. Видит весьма вероятным то, что у Ольги снесло крышу, и ей понадобилось продолжить мстить от безделья.

Большую часть ночи она не спит, то лежа на кровати в прострации, то копаясь в интернете без какой бы то ни было четкой цели. Изучает новости «вконтакте». Читает статьи о политике. Копается в «википедии». Читает старую переписку с кем-то, чьего лица не помнит и чей профиль уже заблокирован. Грызет зеленое яблоко, но не может доесть, ощущая усталость от процесса. 

Ложится в халате на кровать.

Отключается.

Парню в какой-то степени  везет, и тяжелый удар по шее не убивает его, а только лишает сознания. Девушка переворачивает его тело и использует нос парня как средство мастурбации, активно потирая об него клитор. В процессе получения удовольствия, она берет заранее припасенные бокорезы и откусывает ими пальцы жертвы. Когда от боли парень приходит в себя, она ударяет ему по лицу ногой, заставляя снова отключиться. Откусывает оставшиеся пальцы. Заканчивает мастурбацию вручную и, кончив, мочится в открытый в бессознательности рот парня. Он приходит в себя, захлебывается, кашляет, и девушке это не нравится, и она, не прекращая писать, ударяет его в горло бокорезами, ломая трахею и заставляя его конвульсировать в удушье, ухватившись руками за шею, и моча растекается по его лицу, заливает глаза, затекает в нос, и девушка усердно испускает ему в лицо газы, а после этого встает и несколько раз бьет ногой в туфле с длинным тонким каблуком ему в лицо, проламывая череп, выбивая зубы и протыкая глаза. Оттягивает ему, еще вяло шевелящемуся, но уже безнадежно переходящему на сторону смерти, трусы и торопливо отрезает член и мошонку все теми же бокорезами, беспорядочно отщипывая куски кожи и мяса. Комкает в руках полученный обрубок и запихивает в пахнущий мочой и кровью рот жертвы. Плюет в лицо уже трупу.

Тщательно умывается. Протирая губкой клитору, обнаруживает готовность снова самоудовлетвориться и не лишает себя этой возможности. Кончает с оглушительным криком, не обращая внимания на возможность быть услышанной соседями. Швыряет упаковки с моющими средствами о кафель ванной, разбивает стеклянную емкость с жидким мылом. Несвязно кричит что-то, похожее на «Сука, тварь, сука…»

Собирается. Небрежно накидывает кофточку. 

Исчезает.

Катя думает о том, что предложившая ей встречу психопатка явно витает где-то на своей волне, ведь конструктивного диалога с ней не выходит – она не отвечает на вопросы и вообще не реагирует на сообщения Кати. 

Катя стоит на кухне. В ее руке недоеденный апельсин. В ее голове играет мелодия «Illusion» Benassi bros. Она не знает, почему.

Катя смотрит на идеально гладкую столешницу. На перемытую ей рано с утра посуду в открытом почему-то настенном шкафу. На плоскую поверхность индукционной плиты. Что-то во всем этом не так. Слишком ровно. Слишком плоско.

Катя изучает подставку для ножей с наполнителем, в которую беспорядочно воткнуты все ножи в квартире. Аккуратно достает самый тонкий и эстетичный – нож для томатов Tramontina. В какой-то степени, Катя осознает, что это безумство – на встречу в людное место брать с собой столь радикальное средство самозащиты. С другой – опасность ощущается ей слишком остро. В конечном итоге, она делает вывод, что хуже от наличия такого козыря в рукаве, которым можно, по крайней мере, пригрозить, не будет, и кладет нож в карман плаща, который собирается надеть.

С раннего утра моросит несильный дождь. Катя смотрит на часы и понимает, что есть риск опоздать. Решает доехать до метро на «гетце», припарковаться у нотариальной конторы на Бассейной и поехать в центр на метро. Шесть остановок кажутся ей вполне преодолимыми, а уверенности в способности не натворить дел в центре у нее сейчас нет. Немного дрожат руки. Немного рассеяно внимание. Немного давит осознание того, что едва не случилось, когда она вылетела на встречку на прошлой неделе. Суммарно все это отталкивает ее от желания ехать к Гостиному Двору своим ходом. 

На входе в метро Катя отвлекается и едва не сшибает с ног девушку со свернутым вдвое журналом Psychologies, и уже отойдя от нее понимает, что из-за того, что журнал свернут, ей было видно только слово «psycho». Заголовок статьи в сомнительной брошюрке в руках стоящей ниже на эскалаторе тетки радостно сообщает «Любовь вылечила мой простатит», и Катя уверена, что в этом случае нужно плакать от счастья, и поэтому решает пойти вниз пешком по эскалатору, осторожна ловя ногами кажущиеся ускользающими ребристые ступени. Сев в слабо загруженный вагон, Катя по привычке заглядывает в электронную книгу соседки и, когда она осознает, что засмотрелась и пытается сделать вид, что сосредоточилась на перстне сидящего напротив мужчины, соседка уже грозно поглядывает на нее и прячет экран устройства. Справа маячит крупно выделенный заголовок газеты «ЧАСТЬ ВАШЕЙ КВАРТИРЫ ПРИНАДЛЕЖИТ ВАШИМ СОСЕДЯМ». Катя не понимает, почему он так привлек ее внимание, но с улыбкой подумывает, что, будь у нее кот, он наверняка считал бы, что ему принадлежит вся квартира, а человек является его съемщиком на крайне выгодных условиях. 

Напротив садится потрясающе уродливая и, разумеется, не осознающая это пара. Старик со своей женой. Уголки губ жены так низко оттянуты, что Кате кажется, что на них можно случайно наступить. Старик одет излишне по-молодецки, и руки его украшены совершенно неуместными золотыми перстнями, и его длинное лицо с козлиной бородкой смотрится жутко отторгающим. Оба определенно в подпитии, и запах их выдает. Они пытаются выглядеть этакими представителями современной молодежи, не понимая, сколь сомнительно это смотрится.

Катя замечает несколько человек подряд в хирургических масках. На одной бабушке маска даже сложена в два раза – видимо, ей так лучше помогает. Взгляд ее – серьезный и отстраненный – говорит о кажущейся значимости ее передвижения в метро. Никто из одетых  маски даже не подозревает, сколь по-идиотски они выглядят в них и сколь низка эффективность этого метода предохранения от агрессии внешней среды. Нож в кармане видится Кате куда как более эффективным средством сохранения здоровья. Когда она о нем вспоминает, ей кажется, что нож добавляет в весе, и карман оттягивается. 

Ступенька, на которой сосредоточено внимание Кати, теряет в высоте, и это означает, что скоро настанет пора сходить с эскалатора. На улице сыро, но дождь пока приостановил свой темп, словно бы взял передышку, чтобы посмотреть, чем все это закончится. Катя отходит от стеклянных дверей и всматривается в подвижную толпу вокруг. Пытается поймать образы стоящих, ждущих кого-то или чего-то людей, оценить их, прикинуть шансы распознать свою обидчицу первой. Катя нервно сглатывает, вздыхает и опускает руку поглубже в карман. Крепко держит рукоять ножа, хотя и жутко боится даже приподнять его. Думает, не порежет ли тонкое лезвие карман изнутри. Этот плащ она купила только месяц назад, и будет не очень здорово испортить его, только начав носить. Тем более, что цвет ей так понравился, что она взяла его, в сущности, втридорога, лишь бы не упустить возможность.