Катя смотрит на свои ногти на руках и говорит себе шепотом: «Ну, ты и скотина. У тебя же ногти, как у горгульи. Как ты с ним встретишься в таком виде? Срочно маникюриться»

Оксана допивает оставшуюся в стакане воду и смотрит, как в раковину уходит вода с кровью, которую она выплюнула, прополоскав рот. Привкус крови давит на ее самоощущение. Ей трудно смириться с некоторыми вещами. В особенности – с теми, в которых она виновата сама. Она хмыкает. Ставит стакан рядом с раковиной. Смотрит в окно. Замечает какое-то движение. Присматривается. Понимает, что ей не показалось. Видит фигуру с чем-то продолговатым в руке. Освещение не открывает больше, чем общие контуры.  Решает быстро попытаться поднять Катю, чтобы получить хотя бы моральную поддержку. Понимает, что надо вызвать полицию.  Понимает, что оставила мобильник в комнате, да и чего удивительного. Прикидывает, за сколько сюда доедут правоохранители. Думает о том, что это когда-то должно было случиться. 

Стучится в комнату. Понимает, то времени нет и рывком открывает дверь. Смотрит на кровать. Не обнаруживает Кати. Зовет ее по имени, выйдя из комнаты и пугается своего же голоса.

Мурашки по телу. Ударяющая прямо в затылок паника. 

Сбегает вниз. Находит алюминиевую бейсбольную биту. 

Кровь во рту. Плевок прямо на ковер. Ничего страшного.

Фигура приближается к дому. 112. Вызов. 

«Для вызова полиции нажмите…»

Фигура во дворе. Замирает. Осматривается. Подходит к колодцу. Фигура явно…

Женская?

Оксана откладывает мобильник. Оставляет вызов незавершенным. Осторожно подходит к двери. Открывает. Выходит, приближается к фигуре. Рассматривает. Девушка смотрит на нее со смесью интереса и презрения. Не шевелится. Оксана открывает рот, чтобы обратиться к ней, но голос ее не слушается, потому что в руке девушки блестит тонкий нож с мелкими зазубринами.

- Что ты тут делаешь? – Оксана говорит через привкус крови.

- Гуляю, - как-то слишком широко, неестественно улыбается девушка.

- Господи, что такое?

Девушка пожимает плечами, и Оксана опускает биту и подходит ближе, и девушка делает рывок вперед.

- Эй!

Оксана отступает на шаг, но ее собеседница уже набрасывается на нее и махает ножом, но лезвие лишь рассекает воздух, и Оксана отталкивается от груди нападающей. Между ними появляется расстояние. Девушка рычит, и Оксана, видя ее лицо – незнакомое и знакомое одновременно, - настолько ошеломлена, что не понимает, что ей вообще делать.

- Пора платить.

- Не надо! Ты что? Что ты творишь?!

Девушка делает еще рывок, и Оксана успевает махнуть  битой перед собой, и край биты задевает руку девушки, и она воет от боли и отскакивает, и перекидывает нож в свободную руку, после чего ищет момент для следующего маневра. Оксана чувствует, как в голову ударяет давление, и во рту мешает еще один сгусток крови, и она выплевывает его, держа перед собой биту.

- Прекрати сейчас же! Брось! Что с тобой?!

- Все почти как обычно, - смеется девушка и неожиданно делает еще один рывок.

Оксана махает битой, но рывок оказывается ложным, а со следующим лезвие ножа врывается в ее живот, и она кричит от безумной, острой боли, сгибается, но находит силы ударить немного отступившую после удара девушку в лицо рукояткой биты, и девушка, не ожидавшая такого расклада, шокировано отступает, потряхивая головой. Оксана притрагивается к животу, и вся ее ладонь оказывается залита кровью, и она смотрит на противника, а тот готовится к очередному рывку, и Оксана отступает к круглому декоративному колодцу, чтобы хоть как-то укрыться от очередного удара и продумать возвращение в дом, где мобильник все также разговаривает со службой экстренной помощи, а , быть может, уже и не разговаривает. 

- Зря ты так со мной, - смеется девушка, поправляя волосы и начиная двигаться вслед за побежавшей из последних, иссякающих сил Оксаной. – Такое не прощают. Даже сестрам по общей беде в это мире. Ты хочешь знать меня? А? Тупая ты овца!

Оксана опирается о колодец одной рукой и продолжает держать биту другой. Кровотечение усиливается, и она чувствует, как слабеет, и жуткий страх наполняет все ее сознание, но ей нужно отразить надвигающийся удар, и она отталкивается от колодца, и нож проходит мимо, а она по инерции делает разворот и бьет битой наудачу и попадает по спине девушки, заставляя ее вскрикнуть и припасть к краю колодца.

Девушка в ярости разворачивается, но Оксана уже падает на нее с очередным ударом, глядя вперед обезумевшим от боли и страха взглядом. Девушка немного пригибается и высовывает нож вперед, и он входит в ногу Оксаны, заставляя ее снова закричать и донести до противника лишь малую часть удара. Девушка выдергивает нож и рассчитывает нанести еще один, решающий удар, но Оксана с диким ревом, истекая кровью и самопроизвольно текущими слезами, бросает биту и набрасывается на нее, бьет затылком о край колодца и, улучив момент слабости, припадает к руке девушки и кусает ее, что есть сил, заставляя нож выпасть в траву. 

Девушка пытается оглушить Оксану ударом локтя, но у нее не хватает замаха. И она оказывается верхом на спине сгруппировавшейся в странном, скрученном положении Оксаны, и с удивлением обнаруживает, что у той хватает сил, чтобы затащить ее на край колодца и как следует толкнуть. Она пытается махать руками, чтобы ухватиться за колодец или за Оксану, но края колодца оказываются слишком гладкими, а Оксана, лишившись последних сил, уже падает рядом с колодцем, и девушка проваливается в него с яростным криком.

Оксана чувствует, что теряет сознание. Боль понемногу смешивается с какой-то странным, пустым чувством и теряет свой смысл. Мир вокруг вращается вокруг ее головы, и она понимает, то это может быть концом для нее, и она не понимает, зачем было прикладывать тогда столько усилий, и ей кажется, что она кричит для усиления своей же воли, но из ее рта уже звучит лишь тонкий писк, и она ползет к дому, оставляя на траве кровавый след.

Она роняет, схватив за ножку, маленький столик, на котором оставила телефон и пытается окровавленным руками найти нужную запись в телефонной книжке и набрать номер. Спустя несколько секунд у нее это удается. Она бормочет нечто несвязное, но сосед по территории – хороший знакомый ее мужа, - ее понимает и говорит, что уже бежит к ней. Оксана ощущает, как рука теряет чувствительность, видит, как вселенная сжимается в одну точку, и в этой точке остается лишь маленькая, совсем крошечная люстра на потолке первого этажа ее дома.

Переломы обещают зажить быстро, и Катю называют везучей. С ней долго беседуют, потому что сегодня, по словам врачей, ей гораздо лучше, и с ней многие хотят поговорить. Она выслушивает все, что ей рассказывают, с видимым интересом и изображает любезность, хотя, судя по той информации, которую она получает, она может вест себя как угодно – результат не изменится. За дни ее лечения выяснилось много, гораздо больше, чем она могла себе представить. Как только наступает время покоя, она плачет и теряет контроль над реальностью. События начинают выстраиваться в ее голове в логическом порядке, но что-то мешает, где-то недостает взаимосвязей, и в какой-то момент ей кажется, что ее ложно обвиняют, и она хочет позвонить Оксане и узнать, что с ней и как она, потому что даже те люди, которые рассказали ей столь страшные вещи, уверили ее, что Оксана выжила, и уж ей повезло гораздо сильнее чем даже рухнувшей в колодец Кате, потому что при такой кровопотере, да еще при оксаниной болезни выживают крайне редко.

Катя хочет найти мобильник, просит сестру принести ей его, но та говорит, что его пока изъяли, и Катя начинает кричать, что они не имеют права, и что ей нужно всего лишь позвонить, и сестра говорит, что сделает все возможное, стараясь унять крик и рыдания Кати. Катя устала. Она засыпает, и где-то в глубине ее подсознания к ней взывают странные голоса, и она должна была бы испугаться их, но она настолько истощена, что страх сменяется апатией, и она спокойно дожидается сначала впадения в абсолютное ничто, а затем – пробуждения все в той же, незнакомой и по сей день палате. В ее руку введена игла капельницы, и нечто неопределенное, в объеме около четверти литра медленно поступает в ее кровь, и ей это не нравится, но она не может толком пошевелиться.