— Он всегда был не промах. Он не отпустит ее…

Тиз умолк. Мимо них, бряцая оружием, прошел взвод египетских солдат. Кайан свернул на боковую аллею, его сыновья и Яндель следовали за ним.

Тиз замыкал процессию. Вкусные кушанья и александрийское пиво не могли избавить его от тревоги, которую он постоянно испытывал в этом иноземном вертепе. Тиз ненавидел города. Что будет с принцессой — неизвестно, а он так истосковался по лошадям и равнинам! Кайан еще никогда не вел их путем погибели. Тиз надеялся, что и на этот раз судьба не отвернется от них.

— Каждый ученый человек западного мира мечтает посетить мою библиотеку, — сказал Птолемей и приказал замедлить ход колесницы. — Это центр науки и математики, не говоря уже о философии и искусстве. А вот там, — указал он на строящееся здание с белой мраморной террасой, — будет академия медицины. Там уже учится первая группа учеников, прибывших из Индии и Сирии.

— Да, вам есть чем гордиться, — сказала Майет. Она стояла рядом, обнимая его за талию.

— Ты не представляешь, как трудно найти хороших работников, которые способны воплотить задуманное! — сказал он. — Я привез мастеров из Македонии и Афин. В Египте можно отыскать хороших каменщиков, но они ничего не смыслят в греческой архитектуре. Я нанял целую армию писарей и работников, но египтяне ленятся работать весь день. Не понимаю, как их предкам удавалось возводить пирамиды.

Она кивнула, и он продолжал:

— Чтобы стать ученым писарем, требуются долгие годы, а мне нужно очень много писарей. Недостаточно лишь хранить мудрость прошлых лет в библиотеке. Нужно делать копии с оригиналов, и тогда, если с ними что-то случится, знания не исчезнут. В Палестине мои писари работают над еврейскими писаниями. В них…

Она не прерывала его. Так много нового открывалось перед ее глазами, она так долго пробыла в заключении! Александрия действительно была чудом, пиршеством для глаз и ушей. Птолемей хотел, чтобы его столица была возведена из камня, мрамора и гранита. Здесь не жалели средств: построенные по плану улицы были шире, чем обычно, и даже публичная площадь была украшена высокими колоннами, мозаичными стенами и черепичной крышей.

Майет подумала, что никогда еще ей не доводилось видеть столько храмов и алтарей, собранных в одном месте. Греческие боги и богини почитались наравне с египетскими. Только на этой улице она насчитала четыре храма: богу Арею и богиням Исиде, Артемиде, Деметре. Всюду толпились верующие, делающие пожертвования. Не молилась ли и она прежде в каком-нибудь из этих святых мест? Ee боги должны быть египетскими, но их вид не дарил ей утешения.

Может быть, Кайан говорил правду? Каким же богам поклонялся этот варвар? И почему он являлся ей во снах?

— Сейчас мы посмотрим план стадиона, — сказал Птолемей. — Вот там находится театр, в котором могут разместиться десять тысяч человек. Мы пойдем на представление, если хочешь.

Она кивнула. Они повернули на улицу, которая вела вдоль реки. Греческие воины на конях ехали по обе стороны царской колесницы. Птолемей склонился к ней.

— Принц Кайан расстроил тебя тогда, на приеме?

Она застыла, стараясь ничем не выдать своего волнения. Может, она нечаянно пробормотала его имя или Птолемей читал ее мысли?

— Нет, — солгала она. — А почему вы спрашиваете?

Снова она защитила варвара. Но зачем? А что, если согдиец говорил правду? Что, если она не была египтянкой и все сказанное Птолемеем было ложью? Вдруг ее сын жив? Что царь скрывал от нее?

— Ты изменилась с тех пор, как он приехал в Александрию.

— Нет, все по-прежнему.

— Разве ты раньше возражала мне? Мы никогда прежде не ругались друг с другом.

Она вздохнула. Он пообещал, что это будет особенный для нее день и что он не станет говорить о свадьбе.

— Это вы рассердились на меня, потому что я отказалась стать вашей женой, — напомнила она. — Я не готова принять ваше предложение.

— Зато я готов. И ты станешь моей женой! Свадьба состоится через десять дней здесь, в Александрии, затем в Фивах. Я уже разослал приглашения.

— Нет, я не согласна! Вы не можете заставить…

Они проезжали мимо гавани. От одного из кораблей тянулся длинный ряд груженых повозок, запряженных быками. Капитан корабля вышел навстречу колеснице и опустился на колени в знак уважения. Птолемей взглянул на Майет.

— Оставайся здесь, я хочу поговорить с ним.

Он бросил поводья одному из всадников и легко выскочил из повозки.

Командующий солдатами и шестеро воинов окружили Птолемея. Всадники пристально следили за Птолемеем, подходившим к капитану. Никто не обращал внимания на Майет, кроме маленького бродяги.

На босоногом мальчугане была лишь набедренная повязка. Он протянул руку, будто прося подаяния.

— Прости, — сказала она, — но мне нечего дать тебе.

— Но у меня есть кое-что для вас, — сказал нищий на смеси египетского и греческого языков. — Друг просит о встрече в храме Исиды в часу девятой стражи. Он просит вас прийти ради вашего сына.

— Какой друг? — спросила она, но посланник уже исчез в толпе.

Птолемей вернулся в колесницу и снова взял поводья.

— Судно, полностью нагруженное специями, — сообщил он. — Десятая доля прибыли перейдет в мою казну. Ты станешь женой не просто царя, а человека, владеющего несметными богатствами. Вон там двадцать недавно построенных военных кораблей. Я хочу, чтобы ты увидела…

— Пожалуйста, — попросила она, — уедем отсюда. Здесь очень жарко. Я себя неважно чувствую. Я не привыкла…

— Хорошо, Тогда в другой раз. — Он подозвал командующего. — Мы возвращаемся во дворец.

Вернувшись в свои палаты, Майет выкупалась и легла отдохнуть. Лежа, она ела финики, гранаты и медовые пирожные до тех пор, пока ее не затошнило. Она позвала дворцового врачевателя, и он пришел как раз в тот момент, когда ее вырвало в уборной. Через час, после того как врач дал ей лекарства и повесил на шею амулет с изображением бога Асклепия, слуги снова уложили ее и погасили в опочивальне все светильники, кроме масляной лампы.

Птолемей дважды заходил в этот вечер, чтобы справиться о ее здоровье. Он также поговорил с врачом и со старшей из служанок.

— Ты не верил, что мне стало плохо? — спросила Майет слабым голосом.

Птолемей покачал головой.

— Ты плохо думаешь обо мне. Я лишь хочу, чтобы за тобой ухаживали как можно лучше. Скоро наша свадьба, и к тому времени ты должна быть здорова.

Сделав последние замечания о необходимости беречь себя, чтобы как можно быстрее поправиться, Птолемей удалился.

Майет прислушивалась. Как медленно тянулось время! В проходе в ее опочивальню разговаривали и смеялись евнухи, задержавшиеся дольше обычного, и она боялась, что не успеет прибыть в храм к назначенному времени. Наконец все стихло. Тогда она встала, осторожно переступила через рабынь, спящих на соломенных матрацах у ее ложа, и прокралась в сад.

Царский дворец был окружен садом, из которого было несколько выходов. Хотя Майет не была знакома с расположением сада, она по запаху приготовляемой еды определила, где находится дворцовая кухня. В проходе между пекарней и кухней лежали собаки и рабы.

Майет пробралась мимо спящих и остановилась, не зная, куда идти дальше. Через некоторое время, показавшееся ей вечностью, кто-то зашевелился, встал и стал нетвердой походкой спускаться по винтовой лестнице. Майет пошла за ним, держась на безопасном расстоянии, прошла через сырой погреб и по ступеням вышла к аллее, находившейся за пределами дворца. Раб направился к склону, но ей уже не нужно было следовать за ним. Неприятный запах подсказал ей, что в том месте облегчались рабы и, возможно, охранники.

Через несколько минут раб вернулся во дворец. Майет обошла грязное место, прошла через рощу и вышла на тропинку, которая вела к конюшням и мастерским кузнецов и оружейников. Полная луна ярко освещала ей путь. Она не узнавала этой дороги, но от природы умела хорошо ориентироваться. Майет быстро вышла к домам мастеров, за которыми начиналась широкая улица. Она помнила, как сегодняшним утром с Птолемеем проезжала здесь.