И только лишь в переходный период от V к IV веку (410—390 годы) появились первые монеты с надписью «Карфаген». Совершенно очевидно, что все эти монеты, серебряные тетрадрахмы, были отчеканены не в Африке, а на Сицилии, что подтверждается использованием аттического эталона. Впоследствии золотые монеты и монеты из электрума (природный сплав золота и серебра) чеканились в соответствии с финикийским эталоном (шекелем). Надписи, начертанные на них (лагерь, происхождение солдат, к нему приписанных, казначей, или квестор), наводят на мысль, что их выпуск осуществлялся в целях оплаты наемников, принимавших участие на стороне Карфагена в сицилийских войнах между 410 и 396 годами. На этих первых монетах с лицевой стороны были изображены голова коня, иногда — символ победы, а на оборотной — пальма, как на монетах, выпущенных в Мотье.
А в самом Карфагене к выпуску монет приступили в середине IV столетия. Карфагеняне ввели в обращение финикийский эталон, сикель или шекель (Sql) весом в 9,4 г, который вскоре снизился до 7,6 г. Карфагенская мастерская чеканила монеты из золота, электрума или бронзы, на которых часто изображалась голова женщины в профиль, выполненная в сиракузском стиле, но воспринимавшаяся как Тиннит. На аверсе встречались либо протома (условно-декоративное изображение верхней части тела животного) коня, либо изображение того же коня в полный рост, стоящего или скачущего галопом. На заднем пла-
Пуническая монета, выпущенная в Испании во второй половиш III столетия.
На лицевой стороне изображен бородатый мужчина с диадемой на голове (Гамилькар?), а на реверсе - слон и его погонщик
не иногда виднелась пальма. На других монетах на реверсе изображалась пальма с двумя гроздьями фиников, висящих по одну и другую сторону ствола, и протома коня или голова женщины на лицевой стороне. К выпуску серебряных монет приступили приблизительно в III веке, задолго до начала разработок Баркидами рудников Карфагена. Их отличало наличие на них различных пунических символов и букв. Наконец, после Второй пунической войны появляются и начинают циркулировать низкопробные и не в той степени совершенные с точки зрения их исполнения монеты, в чем некоторые исследователи усмотрели начало упадка города.
Вербовка Баркидами в III столетии солдат в Испании, в частности для подготовки и проведения итальянской кампании Ганнибалом, повлекла за собой выпуск большого количества монет из золота, серебра, электрума и бронзы. И в этот же период отдельные финикийские города, например Кадикс, Ибица, Малага и другие, приступают к чеканке монет. На Сардинии между IV и концом II века также производилось много денег, главным образом из бронзы. В других пунических городах, таких как Пантеллерия, Мальта, Гозо, Лептис, Сабрата или Триполи в Ливии, чеканили монеты с надписью на пуническом языке, хотя следует отметить, что все они относились к римской эпохе.
В конечном счете у нас сложилось впечатление, что введение денежного обращения в Карфагене и пуническом мире было вызвано скорее необходимостью (или требованиями) предоставить наемникам, вступившим в карфагенские армии, практичный и легко конвертируемый способ оплаты (преобладание аттического эталона на Сицилии), чем реально существующей потребностью карфагенской экономики.
Нужды экономики вполне удовлетворяли способы оплаты, существовавшие и до введения денежного обращения. И как кажется, экономическая деятельность карфагенян всегда была независимой от денежной политики города, что подтверждается отмеченным учеными парадоксом, свойственным последнему периоду Карфагена: в то время как нумизматические данные свидетельствуют о низкопробности и снижении качества исполнения монет, что указывает на медленную агонию, в которую вступил Карфаген после поражения при Заме, результаты раскопок, проведенных в 50-х и 70-х годах прошлого столетия, утверждают обратное. Полвека, отделявшие Вторую пуническую войну от Третьей, оказались
для Карфагена периодом вновь обретенного процветания, ведь именно в это время город предпринял широкомасштабные работы (строительство круглого порта, возведение «квартала Ганнибала»), а что касается импорта, то Карфаген закупал большое количество греческих престижных изделий.
V ВРЕМЯ
Описать концепцию и восприятие времени карфагенянами непростое дело, поскольку наши сведения в этой области довольно отрывисты. Если не только в пунических, но и в финикийских надписях содержится относительно богатый лексический материал, относящийся к количественному делению времени, то его восприятие, в частности в религиозной или философской сферах, в них практически не отражено. Тем не менее мы можем выдвинуть некоторые предположения.
Идет ли речь о системе деления времени в церковном календаре по годам правления магистратов или об обычае перечислять всех предков в погребальных надписях и упоминать о проклятиях, насылаемых на головы расхитителей гробниц, ничто не заставит нас думать, что у финикийцев и их западных потомков было циклическое видение эпох и времени: за жизнью на земле следовал вечный покой.
У финикийцев и пунийцев не было отдельного термина для обозначения времени. Наиболее подходящим был термин Ч, который скорее обозначал такое понятие, как «эпоха» или «время протекания какого-либо процесса». Но в финикийской и пунической лексике существовали и другие выражения и слова, обозначающие время: прошедшее, настоящее и будущее. Были названия
поочередно следующих дней и месяцев, существовало слово для обозначения понятия вечности (Пт — навсегда) и судьбы, о чем свидетельствует надпись, начертанная на саркофаге Эшмуназа- ра II, хранящеся в Лувре: царь, умерший в четырнадцатый год своего правления, утверждал, что он был преждевременно вырван из жизни.
ИЗМЕРЕНИЕ ВРЕМЕНИ
В противоположность финикийской системе церковных календарей, основанных на годах правления царей, в Карфагене суффеты давали свои имена годам, в течение которых они осуществляли свои функции. Типичная дата выглядела следующим образом: «В год суффетов X и Y, сына Z», причем генеалогия первого названного лица систематически опускалась. Но даже если год соотносился с периодом правления какого- либо царя или носил имя суффета, хронология оставалась относительной и могла быть абсолютной (со скидкой на возможную ошибку) только в том случае, если бы мы располагали полным и внятным списком царей или суффетов, сменявших друг друга. Итак, если, несмотря на отдельные пробелы, списки царей финикийских городов могут быть частично восстановлены, порядок чередования карфагенских суффетов практически невозможно воссоздать. Задача осложняется еще и тем, что встречается множество омонимов. И вполне вероятно, что именно по этой причине в некоторых надписях содержатся «двойные датировки», в которых имена суффетов дополняются именами рабов. На самом деле речь идет об уточнении, снижающем вероятность возникновения путаницы между годами. Так, к имени суффета, исполняющего свои обязанности в течение определенного года, в дату вводилось добавление, что это событие имело место в период деятельности того или иного pd6a (4R, где R является сокращенной формой от Rabim).
В 60-х годах прошлого века была обнаружена весьма интересная надпись III столетия, содержащая дату, указанную в соответствии с каноническим способом датировки, используемым в эту эпоху в Карфагене: «...Bst Sptm Sptw ‘dnb’l ‘ tR... whbrnm», что переводится как «В год суффетов Шуфета (имя собственное) и Гадонибаала, во времена рабов... и их коллег». Еще одна надпись, найденная в тофете, являет собой редкое свидетельство перехода от одной магистратуры к другой. Текст, в котором говорится о строительстве двух часовен в Ливане, посвященных Аштарт и Тин- нит, содержит имена двух пар разных суффетов, которым предшествует термин Sptm.