В наше время известно около 7000 надписей на пуническом и неопуническом языках. Большая часть из них — это вотивные тексты, обнаруженные в тофетах. Но если расшифровка «классиче-
Полуколонна с двуязычной надписью (Мальта ,, Ив. до н.э.)
ского» пунического языка не представляет трудностей, то неопуническая скоропись не всегда понятна в силу графического сходства некоторых букв, например В, D, R. Отдельные короткие пунические тексты были расшифрованы, поскольку дошли до нас в греческой и латинской транскрипциях. Самыми значимыми оказались латинско-пунические тексты. Речь идет о надписях на пуническом языке, но составленных при
Финикийский , пунический и неопунический алфавиты
помощи латинского алфавита посредством внесения в него некоторых изменений, в частности для обозначения звуков, не имеющих аналогов в латинском алфавите. Эти надписи, появившиеся двумя веками спустя после падения Карфагена, свидетельствуют о жизнеспособности пунического языка в Африке и главным образом в Триполи- тании, что подтверждается также классическими источниками. Так, Апулей (около 125—180 годов нашей эры) женился на богатой вдове из Оеа (Триполи) и утверждал, что его пасынок владел только пуническим языком (Апология. 98). А в «Жизнеописаниях Августов» говорится, что императору Септимию Северу (193—211 годы нашей
Финикийская система нумерации Unites - цифры от 1 до 9; dizaine - числа, кратные дюжинам; vingtaine - числа, кратные двадцати
эры) пришлось испытать глубокое чувство стыда, когда обнаружилось, что его сестра, приехавшая из их родного города Лептис, едва могла произнести несколько слов на латинском языке (Жизнеописания Августов. XXVI, 7).
В официальных надписях числа писались словами и полностью, в некоторых случаях они дополнялись числами в цифровом выражении. Прямые черточки, сгруппированные по три, обозначали цифры от 1 до 9. Для чисел, кратных 12 и 20, 100 и 1000, использовались отдельные знаки.
ЯЗЫК
Пунический язык, как и его материнский язык, финикийский, принадлежал к северо-западной группе семитских языков, куда входили также иврит и арамейский языки. Семитские языки имеют одну особенность, которая заключается в том, что их консонантные корни служат основой для формирования словарного состава. В отличие, например, от индоевропейских языков, в них всегда легко выделить корни (так, КТВ = писать), точное значение и грамматические категории
формируются путем присоединения гласных и некоторых аффиксов, например: KiTaB — книга; KaTiB — писатель; КаТаВа — он писал; шаКТаВа — библиотека и т.д.
В морфологии пунического языка и иврита много общего. В обоих языках имеется неопределенное местоимение (h’ — множественное число, hmt — единственное число 3-го лица). Притяжательные и дополнительные местоимения образуются путем прибавления суффиксов к существительным и глаголам (-‘ — единственное число и m и пт — соответственно множественное число мужского и женского родов). Относительным местоимением является ‘s, а указательное место- имение единственного числа — st (одна форма для мужского и женского родов) и ‘1 — множественное число. Определителем существительного является артикль h- (ha). Вопросительное местоимение m’ (mu) — кто.
Образование имен существительных и прилагательных происходило, видимо, как и в других семитских языках. Существительные имели абсолютную и производные формы, а также формы единственного, двойственного и множественного числа. У пунических глаголов было два времени — завершенное и незавершенное и четыре формы, свойственных и ивриту: простая (иврит — Qal); с удвоением второго корня (Piel), имеющая к тому же фактитивное значение; каузативная (Hiphil) с префиксами у-, ‘y-et’ и форма с префиксом п- с возвратным и пассивным значением.
Чаще других встречаются следующие предлоги: b (в); 1 (для); m (п) (служит для образования именных конструкций, выражающих принадлеж-
ность, свойство предмета или явления, материал, из которого сделан предмет, и т.д.); ‘1 или ‘It (па). Винительный падеж (аккузатив) обозначался при помощи частицы Ч, графическая форма которой совпадала с предлогом с. Единственной известной нам отрицательной частицей является частица ‘1.
РЕМЕСЛО ПИСЦА
Профессия писца (Spr, произносится «со- фер»), существование которой подтверждается приблизительно тридцатью надписями, наиболее полно представлена в финикийской и пунической эпиграфиках. Любой исполняющий эти функции имел все основания для того, чтобы гордиться своим ремеслом, и писцы никогда не упускали возможности напомнить о себе, составляя надписи на вотивных стелах. Но нам сложно сказать, в какой степени эта профессия была наследуемой, поскольку только в двух из обнаруженных нами текстов указывается, что сын продолжил дело своего отца. Внутри их корпорации должна была существовать иерархия, о чем свидетельствует титул рабСофрим (Rb Sprm), то есть глава писцов, встретившийся нам в двух надписях, найденных в Карфагене и на Кипре.
Нам немногое известно о том, как происходило обучение этой профессии. Писцы использовали скоропортящиеся писчие и другие вспомогательные материалы: папирус, чернила, восковые таблички и т.д. Единственными свидетельствами, которыми мы располагаем, — это буквари, а упражнения заключались в гравировании букв, расположенных в алфавитном поряд-
ке, на керамических черепках (см. Воспитание и школа, гл. X). Входя в единую корпорацию с резчиками по камню, карфагенские писцы возвели свое ремесло в ранг искусства, обыгрывая каллиграфию и скоропись, что допускалось пунической формой письменности. И надо сказать, что писчим материалом им служил очень твердый камень.
Но сразу же после падения Карфагена начался закат школ писцов. И это выразилось в почти полном исчезновении прекрасной и монументальной пунической формы письменности, замененной той, которую филологи XIX столетия называли неопунической, то есть скорописью, оставшейся в веках благодаря тому, что ею были выгравированы надписи на прочных материалах (камнях, металлах). Ошибки гравировщиков стали встречаться чаще, буквы потеряли грациозность, а к их форме относились до такой степени с пренебрежением, что некоторые из них можно было перепутать.
Археология предоставила нам драгоценный образец работы писцов и резчиков по камню, датируемый II столетием. В последней строке надписи, начертанной на вотивной стеле из Константины (Алжир), можно прочесть: wktbt ‘rb’m wslS msprm — «и ты напишешь 43 буквы». И действительно, оказалось, что весь текст, не считая этой последней строчки, содержал 43 буквы. Она предназначалась для резчика по камню и не должна была быть представлена на стеле. Неграмотный резчик, не сумев прочесть и не поняв текста, который ему дали для перенесения на стелу, выгравировал все знаки, содержавшиеся на папирусе или на табличке.
ПРИМЕРЫ НАДПИСЕЙ
Финикийская часть двуязычных надписей, начертанных на полуколоннах, обнаруженных на Мальте В XVII веке были найдены две полуколонны, хотя их точное происхождение неизвестно. Каждая из них была высотой 1,05 м и имела форму колонны с утолщением в виде луковицы, украшенной у основания гирляндой из листьев аканта и покоящейся на кубическом постаменте. На одной из сторон колонны была выгравирована двуязычная надпись на греческом и финикийском языках. Если судить по характеру греческой надписи, обе они относились ко II веку. В XVIII столетии монументы были разделены, когда один из них, ныне хранящийся в Лувре, был преподнесен в дар Франции в благодарность за расшифровку финикийского языка Ж.-Ж. Бартелеми.