Семироль Анна

Седые травы

Поздним октябрьским вечером мистер Натаниэль Крауч, доктор медицины, вышел из дома проводить мистера Майкла Гослинга. Майкл, старший брат супруги доктора Мэгги, любил заглядывать в гости и имел привычку засиживаться.

- Проклятая темнотища! - ворчал мистер Гослинг, нашаривая правой ногой ступеньку кэба. - Натан, на вашей улице когда-нибудь будут гореть фонари? Споткнулся, упал - перелом!

- На случай перелома на этой улице живу я, - улыбнулся Натаниэль, помогая родственнику погрузиться в экипаж. - И фонари у нас светят. Только обычно когда ты от нас уезжаешь, их уже гасят.

Майкл пыхтел, путаясь в пальто и кашне, бурчал под нос ругательства, и доктор Крауч испытал истинное облегчение, когда кэб наконец-то отъехал. Натан вздохнул, сунул руки в карманы домашнего жилета и посмотрел вверх. Почти цепляя лондонские крыши, по небу неслись обрывки облаков. Блёклая луна окрашивала их грязно-серым. В окне дома напротив мягко светился ночник, приглушённо плакал младенец. Издалека доносились нестройные вопли и смех припозднившихся гуляк.

Порыв ветра пригнал дождевую тучу, плотно занавесив луну. И словно прорвало небесную бочку: потоки воды с шумом обрушились на крыши, понеслись по улицам. Натаниэль сорвал с носа очки, сунул их в карман и сделал шаг к тёплой и сухой парадной.

Экипаж, запряжённый четвёркой лошадей, словно вырос перед Натаном из стены дождя. Гремя копытами, окутанные паром кони летели прямо на остолбеневшего человека. "Зачем я..." - мелькнуло в голове доктора. Мысль не успела оформиться, оборвавшись. Натаниэль рванулся в сторону, запнулся носком ботинка о камень и рухнул на мостовую. Экипаж, разминувшись с человеком на пол-локтя, промчался мимо и растворился в дождливой пелене.

Натан неуклюже поднялся, брезгливо отёр руки об мокрый жилет. Пульс гремел эхом конских копыт, колени дрожали.

- Чёрт подери, - пробормотал доктор. - Чёрт подери...

И снова обо что-то споткнулся.

На мостовой лежал продолговатый свёрток - нечто, замотанное в мешковину. Натаниэль перенёс свёрток на ступеньки парадного, развязал мокрую верёвку и развернул заляпанное грязью тряпьё.

Это была кукла, похожая на тех, какими пользуются бродячие артисты. Деревянная грубо сделанная фигура в рост ребёнка с тонкими руками и ногами, тёмными спутанными волосами из крашеной пеньки и намеченными грифелем чертами лица. Натаниэль закутал куклу в мешковину, сунул свёрток под мышку и, прихрамывая, побрёл в дом.

Мэгги на кухне безмятежно шумела посудой. Натан постоял в холле, прислушиваясь к звукам льющейся в раковину воды и звяканью столовых приборов. Произошедшее постепенно отпускало его, растворяясь и уползая прочь в промозглую лондонскую сырость. Доктор положил свёрток под вешалкой с одеждой, снял промокшие ботинки и жилет. Брюки и рубашка также были испорчены, и Натан на цыпочках поспешил в ванную, стараясь не оставлять на полу грязных следов.

- Милый?..

Мэгги Крауч застыла в дверях с кухонным полотенцем в руках. Натан посмотрел на это белое полотенце и почувствовал себя грязнее самой грязной сточной канавы Ковент Гардена.

- Я почти попал под кэб, - проговорил он, стараясь придать голосу беззаботное звучание. - И уходил от него ползком. Вот...

- Снимай всё, бросай в корзину, - вздохнула Мэгги. - Утром я занесу это в прачечную. А где жилет?

- Там, - неопределённо махнул рукой доктор, выпутываясь из мокрых брюк и прыгая на одной ноге.

Мэгги понимающе кивнула и исчезла в нужном направлении. А несколько секунд спустя по ушам доктора Крауча резанул испуганный крик.

В мокрых кальсонах и расстёгнутой грязной рубахе Натаниэль выбежал в прихожую.

- Мэгги, это кукла, не бойся. Я не предупредил, прости!

Кукла лежала на развёрнутой мешковине лицом вниз. Мэг стояла рядом, нервно комкая в руках полотенце. Натан обнял за плечи испуганную жену, поцеловал её в щёку.

- Видимо, она выпала из кэба, который чуть меня не переехал, - он присел на корточки, перевернул лёгкую фигурку на спину и...

Кукла смотрела на него широко раскрытыми глазами. Грудь её едва заметно вздымалась. Вдох. Выдох.

- Чёрт подери... - только и смог проговорить доктор Натаниэль Крауч.

- Натан. Неси её в кабинет.

Даже при свете газовых ламп она казалась словно вырезанной из дерева. Желтоватая тонкая кожа, покрытая сеткой морщин, руки-веточки, грязные тощие ноги. На лице жили одни глаза - большие, тёмные, блестящие затаёнными слезами.

- Не бойся, - шептала Мэгги, обтирая её мокрым горячим полотенцем. - Всё будет хорошо. Ты в безопасности.

Натан словно проснулся. Привычное для врача дело - осмотр пациента - вернуло ему чёткий ход мыслей. Девочку наскоро обследовать, оказать первую помощь, вызвать полицию и сообщить о происшествии. Нет, полиция - утром. Жизнь человека важнее.

- Как тебя зовут? - в очередной раз спросил Натан, стараясь нащупать пульс на тонком запястье. - Ты меня слышишь? Понимаешь?

- Ей лет двенадцать, Натан. Она явно не из наших краёв, - Мэгги мягко отстранила мужа, укутала нагое тело девочки одеялом. - И, кажется, тебя не понимает. Она больна?

- Пока непонятно. Но истощена до предела. Принеси воды, Мэг. И добавь в неё несколько ложек сахара.

Пока жена бегала на кухню, Натаниэль обратился к девочке по-немецки, затем на французском и на русском. Она молчала. Глядела поверх головы доктора, словно видела что-то незримое.

Мэгги присела на софу, поднесла к бескровным девочкиным губам чашку, влила в рот немного воды. Она сделала глоток, другой, потом приподнялась, обхватила чашку длинными тонкими пальцами. Допила и выдохнула:

- Ещё...

После второй выпитой чашки Натан запротестовал:

- Хватит. Нельзя сразу много. Мэгги, наполни ванну тёплой водой.

В ванне девочка согрелась и успокоилась. Легла на спину, вытянулась и расслабленно прикрыла глаза. Было похоже, что её совершенно не волнует ни собственная нагота, ни присутствие чужих людей. Зато волновалась Мэг.

- Ей не плохо?

Натаниэль прислушался к ровному дыханию девочки, пощупал пульс.

- Похоже, она просто засыпает.

Девочку, завёрнутую в махровую простынь, перенесли в кабинет Натана. Доктор уложил её в разобранную на кушетке постель, заботливо подоткнул одеяло.

- Ложись спать, милая, - сказал он жене. - Я на всякий случай побуду здесь. Утром будем думать, что делать с гостьей.

Доктор Крауч переоделся в домашний халат, ещё раз взглянул на девочку, коснулся её лба ладонью. Ощутил сухую, тёплую кожу, прислушался к тихому и спокойному дыханию. "И как я мог принять тебя за куклу?" - подумал Натан.

Он опустился в мягкое кресло рядом с кушеткой и смежил веки. Сон накатил стремительно и тяжело, грохоча по мостовой копытами и скрипя несмазанными осями колёс. Сон плеснул в лицо водой из сточной канавы, растёкся по телу запахом гнили и нечистот. Сон склонился над ним поседевшей женой в старом, заношенном до заплат платье. У сна были глаза снулой рыбы и взгляд, разъедающий душу.

"И что ты теперь можешь?" - спросил сон шелестом листвы и ушёл, скрипя несмазанными суставами ржавых лап.

Натан проснулся с колотящимся сердцем и не сразу понял, где находится. Ныла спина, озябли плечи. На улице привычно шелестел дождь, занималось серое утро. Через открытую форточку в кабинет сочилась сырость. Доктор с кряхтением встал, прихрамывая, дошёл до окна и только тут вспомнил о ночном происшествии.

Девчонка сидела на кушетке, закутавшись в одеяло так, что наружу торчал только нос.

- Доброе утро, мисс, - кашлянув, обратился к ней Натан. - Как самочувствие?

"Капюшон" из одеяла сполз назад, открыв бледное лицо. Девочка не сводила с доктора настороженных глаз. Он подошёл, придвинул к кушетке стул и сел рядом.

- Давай знакомиться. Я - мистер Крауч, врач. Ты меня понимаешь?