Западная группировка (командующий Джаниев) насчитывала около 700 человек.

Южная (командующий Р. Гелаев) — до 1000 человек.

Центральная и Восточная (командующие С. Гелисханов и Ш. Басаев) — до 2000 человек.

Главный штаб боевиков размещался в Дарго. Связь между пунктами управления боевиков осуществлялась в ультракоротковолновом (УКВ) диапазоне на семи фиксированных частотах с использованием радиостанций фирмы «Моторола». Чтобы обеспечить скрытность управления подразделениями, командование боевиков сменило позывные должностных лиц и полевых командиров, работавших в радиосети оперативного управления.

Кроме «корреспондентов» в самой Чечне, абоненты работали и с территории Дагестана, Ингушетии, Ставропольского края. Полевые командиры пользовались как собственными средствами космической связи, так и принадлежавшими иностранным журналистам.

Пока наши войска находились в горах, противник начал выводить свои отряды на равнину, в том числе и в Грозный.

Не прекращались обстрелы блокпостов, базовых районов «федералов» из стрелкового оружия, минометов, гранатометов. Широко развернулась «минная война».

Даже процесс сдачи оружия населением боевики постарались использовать с максимальной выгодой для себя: несли в основном старое или неисправное оружие и получали за каждый ствол приличное денежное вознаграждение. Затем доверенные люди боевиков за эти деньги покупали на базарах новое. Это типичная картина. Мы все отчетливее понимали, что подписанные договоренности для лидеров бандформирований были формальностью и практически не соблюдались.

Я очень болезненно переживал утрату того, что завоевывалось кровью российских солдат и что так легко отдавалось нашими «переговорщиками».

Со второй половины июня 1995 года я стал непосредственно заниматься созданием 58-й армии, командующим которой был назначен еще в мае. Однако организационные заботы, которые обычно целиком поглощали меня, на этот раз не могли отвлечь от тягостных мыслей.

Длительное пребывание федеральных войск в пунктах дислокации, пассивность в разоружении бандгрупп и возросшее число так называемых небоевых потерь угнетающе действовали на личный состав. Участились случаи мародерства, все чаще стали увольнять контрактников за пьянство. Такие факты не упоминаются в официальных сводках и крайне редко предаются огласке. Здесь есть о чем поговорить.

В Великую Отечественную войну хорошо знали, что такое трофеи и как с ними поступать. Существовали далее трофейные команды, которые шли за наступающими войсками и подбирали все, что следовало подбирать: оружие, боеприпасы, награды, знамена… На этот счет существовали четкие инструкции. «Военный урожай» сортировали, отправляли на склады. Кое-что из собранного на полях сражений можно сейчас увидеть в музеях.

Закончилась Великая Отечественная, исчезли и трофейные команды. Начались новые войны и локальные конфликты, а новых трофейных команд не возникло. Зато всплыло немало оружия и боеприпасов на таможнях, вокзалах, в аэропортах. Часть трофеев попадала в руки криминальных элементов. Короче, работы правоохранительным органам прибавилось.

Однако хоть времена и меняются, кое-что в законах войны остается незыблемым. Например, отношение к мародерству. Но если термин этот когда-то относился только к личному имуществу павших в бою, то теперь он распространяется на всякие материальные ценности в зоне боевых действий. Присваивать себе чужой скарб, не относящийся к военной сфере, — не просто дурной тон, а преступление. Тем более, если грабится мирное население.

В Чечне не все воюющие с обеих сторон знают «трофейные законы». Чего они еще не знают? Как ни странно, они не знают, на какой территории действуют. А это принципиально важно во всякой войне: кто на чьей земле воюет. «Дома и стены помогают», — гласит поговорка. И это правда, потому что симпатии местного населения в конечном счете решают исход вооруженного противоборства.

Сколько же будет длиться конфликт в Чечне? Бесконечно, если считать эту землю ничейной, а тем более чужой. С того момента, когда все федералы станут относиться к Чечне как к своей, война быстро завершится, а со временем и мир воцарится. О чем идет речь? Прежде всего о том, что офицеры и солдаты должны четко уяснить, не только против кого они воюют, но и как воюют (в этическом плане).

Во время боевых действий, особенно в первую войну, многие местные жители-чеченцы говорили нам без стеснения, что после того, как армейцы уйдут из села, они примутся за нечистых на руку ментов.

Призывы к достойному поведению на подконтрольной территории останутся благими намерениями, если не будет отлаженной системы, не побоюсь сказать, репрессивных мер против тех военнослужащих, которые не хотят брать в толк, где трофеи, а где грабеж.

О каких этических нормах можно говорить, если жители некоторых населенных пунктов классифицируют федеральные силы на свой манер — «по эшелонам».

Первый «эшелон» преимущественно бьет бандитов и делится с мирными людьми сухарями и консервами (это в основном армейцы). Второй «эшелон» делает «зачистку», ничем не делится, зато в дом не заходит, пока гранату не бросит, на всякий случай сокрушая вокруг себя все (внутренние войска). Третий «эшелон» проходит село с большими сумками через плечо и забирает все ценное у тех же местных жителей (это в основном милиция).

Такое «эшелонирование», повторюсь, придумали не я и не штаб группировки федеральных сил. Это терминология мирных жителей Чечни.

Не хочется очернять представителей внутренних войск и милиции (это наши братья по оружию), но и закрывать глаза на подобные факты не имею права, поскольку грабежи в один момент сводили на нет огромные усилия и победы всех федеральных сил, в том числе и МВД, добытые в боях с бандитами.

На первой войне мирные жители встречали федеральные войска отнюдь не цветами. Они видели в российских солдатах оккупантов и насильников. К тому же любые их негативные действия, как говорилось выше, сразу же раздувались удуговской пропагандой и некоторыми нашими ангажированными СМИ до вселенских масштабов.

Но в первую очередь натерпелись мирные жители от «своих». В некоторых селах порой далее рисковали жизнью, но не пускали к себе бандитов. Засевшие в горах боевики постоянно, в течение всего периода активных боевых действий, опустошали селения: вывозили продовольствие, одежду, скот. А наемники со всего света и вовсе устраивали беспредел.

Даже некоторые главари бандформирований пытались их урезонить. Только по официальным сводкам МВД Чечни, с июня по август 1995 года было совершено около 1400 (!) тяжких уголовных преступлений (убийства, изнасилования, грабежи). Царил полный хаос. Напомню только один случай. В грозненский филиал банка «Менатеп» самолетом доставили 2 миллиарда рублей. В первую же ночь бандиты из гранатометов расстреляли здание банка, перебили охрану и унесли деньги. Милиция была в двух кварталах от места происшествия, но бездействовала. Пропали деньги, погибли люди! Однако грабители остались безнаказанными.

И все же о бандитах много говорить не хочется. Их сущность настолько очевидна, что не требует каких-то комментариев. А вот состояние духа и дисциплины войск заслуживает особого упоминания. К сожалению, летом 95-го оно порой вызывало тревогу. Наблюдалось снижение общего морально-боевого тонуса наших солдат и офицеров.

Между тем даже после кровопролитных январских боев за Грозный отмечался высокий боевой настрой.

Шамиль Басаев трижды пытался поступить на юридический факультет МГУ, однако не проходил по итогам конкурсных экзаменов. В 1987 году поступил в Московский институт инженеров землеустройства. Занятия по компьютерной технике в институте вел преподаватель К. Боровой, который питал к Шамилю большую симпатию. Не случайно во время чеченской войны он с политической трибуны грудью стал на защиту своего «одаренного» ученика (кстати, отчисленного потом из института за академическую неуспеваемость).