Когда у меня накопилось достаточно Сил, чтобы встать, я принялся за изучения тех "кишок" в которые попал через Щель Жопы. Путь наверх для меня заказан. У меня не будет просто сил лезть по скалам, даже если по ним возможно долезть до верху. Но если тебя сунули в Дупу, у тебя два пути. Или обратно. Или пройти через всё дерьмо и выйти вместе с блевотиной с другой стороны. У меня же выбора не было. Я пошёл в Темноту.

Мои глаза быстро привыкли. Да и Тьма не была абсолютной. Свет проникал через щель вверху. Ассоциацию мою вы помните, но света оттуда было достаточно, чтобы различать очертания окружающих предметов. В пещере то и дело попадались скелеты. Некоторые из них оставляли предсмертные послания на стенах пока были живы. Большинство из них было на эльфийском. Лишь одно из них было на "общем". Скелет рядом с ним был щуплый, небольшого роста. На нём остались остатки одежды.

Послание я наверно всё же приведу полностью, с сохранением всей пунктуации и орфографии. На столько оно въелось в мои воспоминания. В общем, судите сами.

"Сіё посланіе оставеляю я, Гуднот Квандросійскій, раб божий, рожден в 8830 лета стайрой эри, да в назіданіе потомкам, которе можот постігнот та же смертельноя уйчасть, что й меня самойго. Двадцайтого лейта йот нашействія Драйкона Чёрного, что разделіл то, чейму буйло, на то, чейму буйдет, я прішёл к братіям найшим, друзіям найвернейшим, Прейсветлим чадам Дома Аліров, да горят оні во Тьме Вековой! К сім братіям я прішёл, даб обсудіть положеніе мерзейнешее найшего міра уйбого, убейдіть йіх общаённой целі, что нради этіх земейль должени жийть в міре й лагоде, даб не упойдобітся нам самім демонам окаянним, но да бул я прейдан найшимі братіями, найшимі друзіями вернимі, пресветлимьі Алірамі, да горят йіх потомкі в адстком пламені! Обмайном заманілі оні меня в свое место святое, да обвінілі в ересі йібо посрамлял я йіх веру да й в войну святейшую. В остальному люду страйх йі назеданіе бросілі оні меня в сій Тартари Адскіе, где властет Тьма полная й окаянная й откуда вийшел Демон із глубін огненний, да бул сражён героем йіхоннім Алістаром, будь проклятьі его нечестівие потомкі Аліри во тьме веков! Сіем же посланіем я взиваю тобе нещастоний! Не й прейдрекай сейбя на мукій адскіе! Нет больше вере да недежде в этом міре вбогом! Погруздятся найши нради в баню кровавую да проклянут йіх Богі на векі веков, йібо посрамілі оні сей мір дівной! Провалятся сейі вбогіе землі в те самие Тартарари, із которьіх сей мір явілся! Й толь тогда заного перестроят сей мір Богі найши, да прейдупрежденія оставьят его жителям. О нас іродах окаянньіх, которьіе посрамілі окайзанную нам чейсть велікую сей мір благостройіть да охолаживать. Внемлі мойму посланью путнік! Не оброкай сейбя на мукій страшеньі от гойлода да й от жайжди, колі я й обрёк себя із упрямства й чістого! Возьмь камень да проломь ім головоньку свою убогую, пока й ти не обессілел как я й от голода іль. Есель с камнем не вуйдет у тобя, скач в те й самье глубокіе Тартарари, что в ніх Тьма царіт ізвечная! Да скач головонькой вперёд, даб сразу сломоть шеюшку свою окоянную! Толь разбежись со всегу разбегу да втирі с размаху свою головушку окаянную й да мжет вилетіт із нея всё дурь её пакосноя й да наступіт для тобя Йзвечный МірЪ та й Покой. Внемлі посланію сьему путнік йбо нет у меня сіл й пісать его дальше."

Я сплюнул. Ничто так не даёт стимул бороться за Жизнь, как послание от утратившего Надежду скелета с пожеланием сломать себе шею или убиться головой о стену! Ну уж нет! Пока жив буду - не умру! Так и знайте! Плевать на разбитые зеркала и кривые мечты! Плевать на холодный огонь и пекучий мороз! Плевать на эти ваши клятые условности!

Чуть в стороне была приписка. Видимо тоже от Гуднота. Я не знаю, стоит ли её тут приводить, но ладно, всё же у меня нет привычки делать Секретов.

"Нещастоной! Елі у тобя как моня не буйдот сілок, шойбе последовать мойі совейтам, раздейри себь артерьі, что нойсят ещё сілушку твою жизені недогодной. Да не й вейні, а токмо артерьі, йібо ото вейн смертушка йдёт медленноя муйчитольноя и не верноя. Через же артерьі твоя сілушка жизені окаянной бийстро витекнот и буйдот смерть своя лёгкоя й верноя. Сій строкі пейшу я йменно кровію совею. Йібо нейчом туйт пейшоть бойлее."

Теперь я точно сплюнул. Что ж, это твоё право, почтенный Гуднод из Квандросии, поддаться Слабости. Надеюсь, ты не успел оставить потомков, тогда тебе будет Вечная Честь и Награда имени Дарвина за вклад в очищение Человеческого Рода от Идиотов. В нашем мире Учёный Муж и Мудрец Чарльз Дарвин утверждал, что невозможно развитие Популяции в лучшую сторону, если только самые слабые не вымрут от окружающих хищников, а самые сильные и выносливые выживут и Приспособятся. Я с ним полностью согласен. Вспомните Девушку из моих Снов. Только с Одной из десятков миллиардов мой Род продолжится и будет оставаться Мощным в Роке Веков. Потому я терпимо отношусь к той огромной Работе, которую проделали в моём Мире для того, чтобы ограничить численность его жителей. Нам некуда выбрасывать лишних едоков. Нам нечем кормить большую часть наших детей. Лишь седьмая часть у нас действительно Живёт. Остальные только Голодают и Выживают, опробывая на себе эксперимент по проверке Учения Дарвина. Нам нечем их накормить, ведь во всём Мире просто нет столько Еды, чтобы насытился каждый. Кому-то нужно сеять для этого поля, кормить скот... Короче, в моём закрытом наглухо паршивом Мире просто придумали кучу уловок, чтобы дети просто НЕ рождались. У нас придумали обволакивать "причинный орган" в резину, чтобы Семя не могло порождать Жизнь. У нас делают женщин полностью или на время Бесплодными, чтобы Жизнь не могла в них зарождаться. У нас входит в моду мужеложство и браки между мужчиной-мужчиной и женщиной-женщиной. Нет! Я не нагоняю Страха! Я не хочу вас Отвадить от этого никому к чертям не нужного Вавилона! Всё так и есть! Ваше неверие в эти страшные якобы "сказки" не изменят Сути! Я выбрался из этого Восьмиклятого Мира чтобы передать вам свои предупреждения! У нас кончается еда. Миллиарды людей голодают. Миллиарды! Потому чем меньше детей родится, тем больше будет еды для моих собственных потомков! Именно потому я поддерживаю все те ужасы, о которых вам рассказываю, хотя мне противна даже сама мысль про мужеложство и прочие извращения. Всё, что я Вам, именно Вам, Читатель, хочу сказать... Не уподобляйтесь Вавилону! Берегите своих детей! Моя книга никогда не попадёт в Восьмиклятый Мир. Он обречён на собственные Ужасы. Его ничего Не Спасёт! Он выживет, как выживает любой другой Закрытый Мир. Но это будет даваться ему только всё более страшными и ужасными кошмарами! Не дайте себе впасть туда же! Не позволяйте своему миру приблизится к тем страшным сказкам про страшный и ужасный восьмиклятый Вавилон!

Всё же я не могу с честным видом сказать, что я рос самым обычным мальчишкой в своём родном мире. Большинство других детей считало меня изгоем. Мне нравилось моё одиночество. Никто не насмехался над тобой, когда ты был один. Никто не дразнил, не грубил и не кидался камнями. Дом моих дедушки и бабушки, к которым я приезжал гостить на лето, стоял в посёлке на краю с лесом. Однажды я на целый день убежал в этот лес. Тогда мне казались враньём истории, что в лесу можно заблудиться. Взрослые! Вы меня только пугаете, чтобы я туда не ходил! И нет там никаких волков, страшной Бабайки и прочих чудищ! В нашем мире их давно перестреляли охотники из палок стреляющих огнём! Именно так я тогда думал. Волков и чудищ я в лесу так и не встретил. Даже Бабайку не нашёл. Зато встретил несколько белочек, двух ёжиков и успел заметить миг, когда мимо меня пронёсся зайчик и тут же скрылся в чаще. Когда же Солнце начало садиться, тут то я и понял, что... Что понятия не имею, в какой стороне находится дом моих дедушки и бабушки! Весь день плутая по лесу мне и в голову не пришло оставлять за собой крошки. Да у меня с собой и было только печенье, которым я хотел поделиться с белочкой. Но они меня все слишком испугались и не стали его брать. Когда солнце потускнело и стало склоняться к горизонту, тут то я и вспомнил те страшные истории, которыми меня пугали перед лесом. А что, если все эти чудища появляются только ночью? Меня тогда даже пугало не то, что взрослые меня накажут, если не застанут дома вечером. Если бы это имело для меня какое-то значение, было бы значительно проще подружиться с зайчиком, белочкой и остаться жить в лесу. Но что, если с наступлением ночи придёт Серый Волк и съест меня? Он ведь тоже голодный за целый день. А у меня кончилось печенье. Глотая слюну я вспомнил, как вкусно готовила моя бабушка. Где-то там остался такой милый дом в саду и ужин на столе. Мне представился его вкусный аромат. От него веяло Теплом. Тогда я попытался ощутить, где же может быть это это самое Тепло. Я представил, откуда оно могло бы исходить. Потом я сказал себе, если Солнце там, то там значит Запад. А если там Запад, то значит мой дом - вон Там. И я быстрым уверенным шагом пошёл именно в выбранном собой направлении. Как ни странно, мне удалось выйти именно к дому моих родных. Как оказалось, за время моего отсутствия, меня успели хватиться и переискать по всем окрестностям. Мягкое место болело несколько дней, но в то, что в лесу можно заблудиться, я потом так и не верил. Как и не верил, что днём там бывают хищники. Мне потом сказали, что хищники ночью приходят из более далёкого леса и едят непослушных детей. Если дети сильно не послушные, то они могут прийти и забрать их прямо из дому. Тогда я спросил, как же звери узнают, что дети не послушные. В ответ мне пригрозили всё рассказать вон той сороке. А сороки они такие болтливые, что обязательно расскажут всем вокруг. В лес я потом всё равно сам пошёл ещё раз. Причём не раз. Причём обычно именно ночью. Специально, чтобы днём быть на виду и выглядеть послушным, а ночью самому отправиться на поиски Волка, пока он сам первый меня не нашёл и не напал, когда я бы того меньше всего ждал. Например во сне! Все домочадцы ночью спали, а потому меня так ни разу и не хватились. Почти. Кроме одного раза. Но то совсем другая история. Скажу лишь, что я подбил свою младшую сестру сходить со мной один раз и хотел продемонстрировать ей, что "бабаек" - не существует. После того случая она перестала заикаться примерно через год. Мягкое место болело значительно дольше, чем после того, как я ходил в лес первый раз сам. Бродить в него я перестал. Просто сестра за мной следила и всем докладывала, если вдруг что.