И не успела Бранвен ахнуть, как он сжевал четыре гренки, заел их нежнейшими креветками в горчичном соусе и отхлебнул сладкого грушевого напитка прямо из общего кувшина.

— Еда — дрянь, и питье не очень, — заявил он, деловито работая челюстями. — Триста лет назад с кормом у людей было гораздо лучше. Или вы благородные, но бедные?

— Немедленно прекрати! — зашипела Бранвен, отирая салфеткой край кувшина и закрывая крышками блюда. — Соблюдай хотя бы видимость приличия!

— Кажется, ты недовольна? — осведомился сид, снова прикладываясь к кувшину.

Бранвен принялась отбирать у него кувшин, и именно за этим занятием ее застали близнецы.

— Ты что это делаешь, Бранвен? — удивилась Тигриша, расправляя юбку и усаживаясь слева от сестры, на скромный деревянный стул без спинки. — Вот увидит матушка, что кушаешь без разрешения… — она коснулась колена Эфриэла и передернула плечами. — Холод-то какой. Вот и осень близится.

Киарана посмотрела подозрительно, потому что в трапезном зале жарко пылал камин, и даже сквозняки от окон и дверей не долетали до стола. Но не в правилах Киараны было говорить без причины. Поэтому она промолчала и заняла место справа от Бранвен, придвинув такой же простой стул, что у Тигриши. За столом в креслах полагалось сидеть лишь самой леди Дерборгиль и почтенным леди и лордам из числа гостей, а с недавних пор кресло полагалось и Бранвен — как невесте. Все остальные не смели даже подложить на стул подушку.

Эфриэл внезапно отпустил кувшин, и Бранвен, не рассчитав силы, едва не выронила его, расплескав часть напитка на стол.

— Какая же я неловкая, — покаялась она перед сестрами, спеша уничтожить следы преступления.

— Ля-ля-ля! — передразнил ее тонким голоском Эфриэл. — Так мы и кушать боимся без строгой мамочки? Хорошо хоть до отхожего места ты ходишь без ее разрешения.

Бранвен смотрела в тарелку прямо перед собой, чувствуя, как предательская краска заливает не только щеки, но и уши.

— Ах да, как же я забыл… у миледи для этих целей есть фарфоровый горшочек с птичками.

Бранвен не выдержала и стукнула ладонью по столу. Тигриша и Киарана, разговаривавшие о предстоящем девичнике, немедленно замолчали.

— Ты тоже думаешь, что не надо звать Мод? — спросила Тигриша. — Я всякий раз, когда вижу ее, хохочу, как сумасшедшая. Пусть сидит дома, еще гостей испугает.

— Не говори так, — строго одернула ее Бранвен. — Пусть Мод не очень хороша собой, но она добрая и веселая. Я обязательно позову ее. Без нее и праздник не будет праздником.

Тигриша закатила глаза, но спорить с сестрой не стала.

Прибежал Найси, а за ним спустилась и леди Дерборгиль, наряженная, словно к трапезе ожидали короля. Дети приветствовали мать поклонами и чинно уселись, сложив ладони и приготовившись к молитве.

— Киарана, сегодня твоя очередь читать, — изрекла леди Дерборгиль, передавая младшей дочери молитвослов.

Киарана открыла нужную страницу и начала благодарственную молитву. Голос у нее был звучный, сильный, и слова она произносила размеренно, нараспев, еще лучше, чем клирики в столичном соборе. Леди Дерборгиль кивала в такт стихам, но когда Киарана закончила, сделала замечание:

— Не прожевывай последнюю фразу. Неужели ты так голодна, что не можешь должным образом дочитать святые слова? Замечу, что в Эстландии сотни бедняков, которым в день достается всего по корке сухого хлеба, а иногда они не получают и этого, но их набожность вошла в поговорку. Ибо говорят, что только бедняк и верит. Запомни это и не позорь нашу фамилию недостойной поспешностью. Ибо где поспешность, там и жадность.

— Да, мама, — униженно склонила голову Киарана.

Бранвен под столом нашла ее руку и пожала, чтобы приободрить сестру. Пальцы Киараны были холодны, как снег, и на рукопожатие она ответила вяло.

Леди Дерборгиль тем временем взяла тончайшую гренку, намазала ее сладким коровьим маслом и положила сверху ложечку ежевичного джема. Когда он откусила и прожевала первый кусочек, дети тоже потянулись к еде. Найси требовал всего и помногу. Он баловался, но леди Дерборгиль смотрела на его шалости снисходительно. Впрочем, лорда Роренброка любили и баловали все в замке. Найси был наследником, последним из детей, долгожданным сыном, и почти совсем не помнил отца. Бранвен тоже жалела его и теперь, когда ей предстояло навсегда покинуть Роренброк, была с братом особенно предупредительна.

— Какой противный мальчишка, — заметил Эфриэл, когда Найси опрокинул молочник и швырнул хлебным катышком в служанку, поставившую на стол сырный пирог с яичными желтками.

Бранвен кашлянула, надеясь, что сид поймет неуместность своего замечания, но он не унимался:

— Хороший подзатыльник мигом улучшил бы его воспитание, а пинок сделал наполовину шелковым, наполовину золотым. Но чего ждать от курятника? Орлы среди куриц не вырастают.

Не сдержавшись, Бранвен ущипнула его, благо он продолжал сидеть на подлокотнике ее кресла. Сид засмеялся, потирая пострадавшее место.

— Могу я расценить этот жест, как заигрывание с вашей стороны, миледи? — спросил он. — Валяй, щиплись дальше. Это так мило, будто меня перышком щекочут.

В этот раз Бранвен не могла проглотить ни кусочка, и не потому, что несносный Эфриэл перепробовал ото всех блюд. Она все время ждала, что мать заговорит о письме от лорда Освольда, но леди Дерборгиль не сказал об этом ни полслова. Она справилась у дочерей, как те провели ночь, заметила, что Бранвен слишком бледна, Тигриша слишком неопрятна, а Киарана мрачная, как фамильное привидение.

Упоминание о привидении заставило Бранвен вздрогнуть, она неловко дернула рукой, и кубок зазвенел о тарелку.

— Ах, какая ты растяпа! — сделала замечание леди Дерборгиль. — Сделай одолжение, моя милая, не слишком витай в облаках, когда появится твой жених. Мечтательность хороша в женщине, если видна только в глазах. В остальном же она будет помехой.

— Я запомню, мама, — пробормотала Бранвен.

— Какая разница между ведьмой и твоей матушкой? — спросил Эфриэл и сам же ответил: — Только одна — ведьмы не носят генин.

Еле дождавшись окончания трапезы, Бранвен быстро поцеловала мать и убежала к себе. Эфриэлу тоже пришлось пробежаться, и он был недоволен.

— Вообще-то, я не бегаю после того, как поел, — заметил он. — Даже если еда была вроде тюремной баланды.

— Вообще-то, следует вести себя прилично, — Бранвен ткнула пальцем ему в грудь. — Даже если ты — призрак, это не дает тебе права так бесчестить мою семью!

Сравнение с призраком сиду не понравилось, он так и вскинулся, и Бранвен втайне порадовалась, что смогла его уязвить. Порадовалась и ужаснулась одновременно. Только вчера это наказание свалилось на ее голову, и вот уже она кричит, язвит и радуется, что смогла кого-то обидеть. Ведет себя недостойно благородной леди. А недостойное поведение — путь в бездну.

Она долго молилась, читая шепотом священные стихи, а Эфриэл изнывал от безделья, валяясь на лавке. Пытаясь помешать Бранвен, он начал петь песни весьма неприличного содержания. Это подействовало, и Бранвен захлопнула молитвослов.

— Сыграем в шатрандж? — предложила она. — Если выигрываю я, ты молчишь до вечера.

— Что это такое? Покажи, — потребовал сид.

Она тут же достала доску, расчерченную на темные и светлые квадраты, и коробку с фигурками — от пеших солдат до всадников, короля и боевых башен. Сид быстро уяснил правила, и они принялись за игру.

Бранвен была раздражена и проиграла ему три первых партии, осыпаемая насмешками и шутками по поводу женского умения. Но игра привела в порядок мысли, и три следующие партии она выиграла. Причем, одну — всего за шесть ходов. Вопреки ее ожиданиям, Эфриэла это не разозлило. Она даже прочитала в его взгляде что-то вроде уважения.

— Когда услышала, что твой жених задержится в пути, почему обрадовалась? — спросил Эфриэл словно бы между делом, расставляя фигурки на доске для новой игры.

Вопрос застал Бранвен врасплох, и она выронила короля, которого собиралась поставить на темную клетку.