Выгадав день пояснее, решено было отправиться на луг, чтобы поплясать среди цветов, нарядить лентами боярышник, поесть вкусностей под золотыми березами, и вдоволь посплетничать. Пригласили двух музыкантов — скрипача и флейтиста, позаботившись, чтобы оба были миловидны, но не слишком резвы. Прихватили кучу служанок и тетушек, чтобы было кому блюсти девичьею честь, запрягли всех лошадей в Роренброке, и отправились к излучине Эн Фиор, к обрыву, откуда открывался великолепный вид на окрестности. Многие девушки пожелали сами править колесницами, и делали это с лихачеством, достойным самых отважных мужчин. Престарелые тетушки лишь ахали, когда колесницы вставали на два колеса на крутых поворотах.

Что касается Бранвен, она не владела подобным мастерством, да и наездница была никакая, поэтому ехала на колеснице вместе с Киараной, которая тоже боялась скачек. Тигриша правила, и завистливо вздыхала, глядя на подруг, подгоняющих коней свистом и звонкими криками.

Эфриэлу не нашлось места в колеснице, и он шел рядом, держась за борт. Бранвен искоса поглядывала на него, испытывая угрызения совести. Вот уже третий день, с тех пор, как приехали гости, она не уделяла сиду ни минуты внимания, лишь иногда строго посматривала, когда он слишком уж расходился, рассуждая о девичьих прелестях. Но ведь это она виновата в его злоключениях, и поэтому обязана заботиться о нем, как о госте. Пусть даже этот гость порой невыносим.

Прибыв на место, слуги распрягли коней, а девушки затеяли игры в догонялки, прятки и жмурки. Те, кто предпочитал занятия поспокойнее, уселись в тени с вышиванием и лютнями. На правах хозяйки праздника, Бранвен, переходила от одной группки к другой, приветствовала гостей, справлялась об их здоровье и здоровье родных, делала замечания о погоде, удачном наряде или прическе. Эфриэл таскался следом и изнемогал от слащавости.

— У меня такое чувство, будто я ем патоку пополам с медом, — брюзжал он. — У тебя морщины не появятся? Ты улыбаешься широко, как лягушка. Что? У кого чудесное платье? Вот у этой барсучихи? Да на нее что ни надень, все идет, как корове ленты.

К концу обмена любезностями Бранвен была вымотана до донышка души. Выбрав момент, она попросила Тигришу заменить ее, если кому-то из дам что-то понадобится — кушать, пить или расположиться на пледах, подремать час или два на вольном воздухе, а сама утащила Эфриэла в ближайший лесок, удостоверившись, что никто не обратил внимания на ее исчезновение.

Сначала она хотела отругать его, напомнить о хороших манерах и о своих обязанностях. Да, об обязанностях, если кое-кто никогда в жизни не был ни за что в ответе и не понимает, как должна вести себя хозяйка, чтобы гости были довольны. Но у сида был такой вид, что резкие слова не сорвались с ее языка.

— Я понимаю, тебе все это скучно, — начала она, — но и ты пойми, это важно для меня. Ты здесь — всего лишь фантом, а я живу по-настоящему. Это мои подруги, и я дорожу их добрым отношением. Пусть они не так красивы, как жители твоей страны, но у многих — доброе сердце. И толстушку Мод я предпочту Делме, которая куда как хороша. Тебе нужно лишь немного потерпеть, они уедут через два дня.

Эфриэл фыркнул и отвернулся, скрестив руки на груди. Бранвен положила ладонь ему на плечо, ощущая твердость мускулов и гладкость кожи, как теплую поверхность отполированного дуба.

— В твоей жизни было много удивительного, — продолжила она, — ты бывал в разных странах, знал сотни, если не тысячи людей. И праздники в твоей жизни были не чета нашим, скромным. Но для меня это — событие. Скоро я выйду замуж, буду заботиться о муже, родятся дети, пройдет какой-нибудь десяток лет — я постарею и уже не смогу беззаботно скакать по лугу под звуки вьели.[1] Прояви понимание и уважай мои желания.

— Ты заговорила, как клирик, — Эфриэл метнул на Бранвен острый взгляд. — Что насчет моих желаний?

— Ах, мы уже говорили об этом!

Сид только вздохнул и снова отвернулся.

Треск валежника где-то совсем рядом заставил обоих вздрогнуть от неожиданности. Из-за деревьев показалась Киарана, держа свернутый плед.

— Я подумала, что ты устала и хочешь отдохнуть, — сказала она, — поэтому принесла плед. В лесу всегда сыро и холодно, не простудись перед свадьбой, пожалуйста.

— Спасибо, дорогая моя, — Бранвен с благодарностью приняла плед и поцеловала Киарану в розовую щечку. — Как хорошо, что у меня есть сестра, которая обо всем подумает. Я с удовольствием подремлю полчаса здесь, под ясенем. Приглядишь, чтобы меня никто не побеспокоил?

— Не тревожься и отдыхай в удовольствие, я никому не позволю подойти к тебе. Только спи под ясенем, а не под бузиной, — Киарана указала на дерево, стоявшее неподалеку. Ветви с багряной листвой и гроздьями черных блестящих ягод клонились до самой земли, создавая уютный шатер и словно приглашая расположить под их сенью. — Хоть сейчас бузина и не цветет, но не надо шутить с маленьким народцем. Уснешь здесь, и они утащат тебя в свой мир.

Бранвен заверила сестру, что даже близко не подойдет к колдовскому дереву. Киарана кивнула и ушла, срывая по пути желтые цветы утесника, цветущего до первого снега.

Бранвен и Эфриэл проводили ее взглядами, пока она не скрылась в зарослях.

— Я испугалась, что она могла меня услышать, — призналась Бранвен. — Меня и так уже половина Роренброка считает буйнопомешанной. Если еще матушка узнает, что я разговариваю с березками…

Она расстелила плед и села, подтянув колени к груди, поглядывая на Эфриэла снизу вверх.

— Садись, я ведь знаю, что тебе не хочется возвращаться туда.

Эфриэл сел рядом с ней.

— После того, как ты пристыдила меня, не хочу, чтобы ты просидела здесь со мной весь праздник, — сказал он сквозь зубы. — Вернемся. Зря говоришь, что я ничего не понимаю. У меня девять сестер, шесть уже замужем, и не у всех супружеская жизнь сложилась удачно.

— Девять сестер! — Бранвен всплеснула руками и расхохоталась. — А моя бедная матушка твердит, что с нами пятерыми она сошла с ума.

— Девять сестер и еще двенадцать братьев.

— Значит, ты очень счастливый…

— Тебе так кажется.

— Расскажи о своем мире? — попросила Бранвен, протягивая сиду яблоко, которым ее угостили гости из ленда Афаль, прославленного яблоневыми садами. Яблоко было желтое, с красными продольными полосами, ароматнее самых лучших благовоний. — Кто ты там? Рыцарь или купец? Кто твои родители?

— Тебе это интересно? — в свою очередь спросил Эфриэл. Он взял яблоко и перекатывал его с ладони на ладонь, как снежок, подставляя лицо солнечным лучам.

— Очень, — Бранвен подперла подбородок и мечтательно уставилась в небо. — Всего месяц назад мое сердце замирало при мысли о путешествии в Аллемаду, и вдруг я встречаю существо из еще более дальней страны. Я и подумать не могла, что есть иные земли, кроме Эстландии, Норсдейла и южных королевств.

— Дитя, — вздохнул Эфриэл. — Даже ваш мир не ограничивается этими маленькими паршивыми королевствами.

— Расскажи о своем мире? — снова попросила Бранвен. — Наверное, это чудесное королевство? Говорят, сиды живут в прекрасных дворцах и слушают такую сладкозвучную музыку, что простой человек впадает в сон, а яблони там одновременно цветут и плодоносят…

— Ну, почти правдиво говорят, — засмеялся Эфриэл, — если добавить, что дворцы наши находятся под землей, куда не заглядывает солнце, а яблони куют из золота и серебра придворные кузнецы.

— Ах, как удивительно!

— Что же удивительного? Простые драгоценные безделушки. Спору нет, выглядят они красиво, особенно когда на праздник разжигают костры, и их пламя играет тысячью бликов на золотых плодах и серебряных листьях… но они неживые. Яблоки в моем мире не пахнут, и их невозможно съесть, — он рассеянно усмехнулся, подбросив и поймав румяный плод, и крепко надкусил его. — Раньше мы жили здесь, на этой земле, — он обвел взглядом лесную опушку, на которой они расположись. Мы заселяли эту землю задолго до вас. Но потом притащились вы — оголтелое кровожадное племя, плодящееся, как полевые мыши. Была война, мы проиграли. Наши жрецы открыли врата, через которые оставшиеся в живых смогли отступить в иной мир. Мы называем его Тир-нан-Бео — Страна счастливых мертвых, потому что там мы чудом избавились от смерти, к которой были приговорены людьми. Тот мир — не чета вашему. Вы ничем не заслужили богатств, которыми владеете — рек, лесов, плодородных пашен и лугов, и разрушаете всё, до чего дотрагиваетесь. Мы же создали свой мир сами и бережем его, каждую частичку, каждый листок и каплю.